Глава 4: Где-то на тебя должны быть данные (1/2)

— Заебёт мёртвого, — проворчал Кирштейн, выкидывая в приоткрытое окно автомобиля ещё одну потухшую от капель дождя сигарету. — Снова здорова, дождь, давно, мать твою, не виделись, — он посмотрел на небо, как будто бы обращаясь к нему.

— Некрофилией заниматься не стоит, особенно там, куда мы едем, — спокойно заметил Смит, тормозя перед пешеходным переходом.

— Я, в отличие от старухи, предпочитаю живых, — Жан вытащил кассету из магнитолы и снова включил радио.

— Разве наркоманы и алкоголики выглядят живыми? Жан, ты все не перестаешь меня удивлять! — Эрвин тихо проговорил это себе под нос так, чтобы Кирштейн не услышал, после чего побарабанил пальцами по рулю автомобиля в такт играющей песни, — Оставь, мне нравится.

— Ого, старика потянуло на свежак. Эта песня всего неделю назад вышла, а не десять лет назад, — усмешка легла на лицо Жана при наблюдении за другом.

Такая обычная деталь, которая крылась в таком необычном человеке, как Эрвин: он всегда отбивал по любой поверхности ритм песни, которая ему нравилась. Подобная маленькая привычка была даже у него.

Они провели в пути еще немного времени, добираясь до нужного места. Наконец, здание появилось в зоне видимости, которая в данный момент была хуже некуда: то ли от относительной нетрезвости одного из них, то ли от нескончаемого дождя и тумана.

Припарковав автомобиль, оба наскоро зашли в помещение, даже не обратив внимания на охранника. Впрочем, тот и без подобных формальностей знал кто они и зачем пожаловали.

Эрвин остановился прямо перед нужной дверью, пытаясь разглядеть присутствующих через мутную стеклянную вставку. Он прислушался к голосам, в ту же секунду не забывая остановить своего друга.

— Отказа не принимаю, сильной женщине нужен сильный мужчина, — настойчиво прозвучал охрипший от долгих лет курения табака мужской голос.

— Правда? Ни одного сильного мужика здесь не вижу, — отвлеченно ответил низкий женский голос, принадлежащий Ханджи. — А ты что, приказ мне сейчас отдаёшь? Я не твой подчиненный, капитан.

— Мистер Док, не могли бы не мешать нам на работе, Вы ведь вряд ли по важному делу пришли, — суетился неподалеку верный помощник, видимо, занимаясь обработкой инструментов.

— Не лезь не в свое дело, сопляк, — недовольно рыкнул на него капитан. — я беседу с красоткой веду, а не с её щенком.

— Да ладно тебе, Моблит, — Ханджи бросила краткий взгляд на своего спутника, который недовольно щурил глаза со светло-карей радужкой, а затем обратилась к Найлу. — В пятницу в семь вечера, говоришь? По рукам, — она оторвалась от заполнения бумаг, и поднялась со стула. — И доспехи не забудь, рыцарь, — ехидно почти прошептала, приблизившись к его лицу.

В этот момент тяжелая дверь отворилась, открывая двум появившимися не очень лестную картину – она явно не понравилась Смиту. Оба не спеша прошли вглубь просторного кабинета.

— Снова занимаешься чем-то отстранённым, Найл? — Эрвин чуть нахмурился. — Приветствую, — он пожал полицейскому руку, сомкнув её гораздо крепче обычного и дёрнув вниз. Таким способом, при помощи простого жеста, обычно указывали на предрасположенность к разговору. А сейчас настроение у него было явно не самое лучшее.

«Этот навозный жук не меняется из года в год, — подумал Смит. — Только и ищет куда приткнуть свой любопытный нос да пристаёт ко всем женщинам, что видит на пути… Что такое? — он взглянул на капитана после рукопожатия и распознал едва уловимое преобразование в выражении его лица. — Вот оно как, неужто растерялся, Док?»

Размышления Эрвина тут же прервал голос Кирштейна:

— Боже, что за запах? — он нарочито сильно принюхался, подходя ближе к Найлу и располагаясь плечом к плечу с Моблитом, — Хоть бы прихорошился, прежде чем идти сюда, Дон Жуан. Или ты воспринимаешь выражение «туалетная вода» буквально? — и уже не скрывал озарившей его лицо усмешки.

— Интересно, — Док заметно напрягся и попытался отразить «атаку» с нескрываемой досадой. — Когда же ты уже перестанешь плеваться ядом, сосунок?

— Когда ты сбреешь свои педофильские усы, старина, — продолжал насмехаться Жан. — Детки-то хоть не боятся такого дяди-полицейского?

А потом злорадствующе засмеялся, окончательно выводя Найла из себя. Весь внешний вид капитана выдавал то, что сейчас он был в бешенстве – это позабавило Жана ещё больше. Он не глядя протянул ладонь Моблиту, приглашая «отбить пять», но в ответ получил лишь вопросительный и полный непонимания взгляд. Кирштейн вздохнул и убрал руку, как бы показывая: «Ну ты и тормоз, Бёрнер», и снова сосредоточился на полицейском, у которого, кажется, от злости уже должен был пар из ушей пойти.

— Да ты не пыжься так, Найл, в твоём возрасте разные конфузы могут произойти, — «добил» он оппонента всё той же самоуверенно-издевательской интонацией.

От развернувшейся комедии даже Смит пропустил несколько хриплых смешков на пару с Ханджи, расшатывая самомнение капитана ещё больше.

В последний момент Док кое-как скорчил безмятежное лицо, будто собирая осколки своего разбитого эго в одну кучу и проговорил:

— Что ж, мадам, — обратился он к Ханджи, — с нетерпением буду ждать встречи, а пока, — вслед зыркнул на пришедших и нервно поправил складки на форме. — думаю, мне нужно идти.

Найл направился к двери, проходя мимо мужчин и нарочно бросил погромче:

— А то, знаете ли, много дел! — и покинул кабинет, резко хлопнув дверью.

Ханджи повернулась к Жану. Карие глаза радостно блеснули и она с придыханием произнесла:

— Господи, спасибо твоей саркастичной заднице за то, что всё-таки заставил этого прилипалу свалить, Жан! — Зое, поправив очки, подошла ближе к другу и легонько, добродушно толкнула его кулаком в грудь.

Кирштейн вновь рассмеялся, в этот раз по-доброму, и распахнул объятья.

— Ну давай, иди сюда, док!

Бёрнер слегка дёрнулся, услышав, как её называют фамилией этого противного капитана, который своим присутствием лишь постоянно портит их потенциально приятное времяпрепровождение с этой невероятной женщиной. Он тряхнул русыми волосами от уколовшей его ревности, но тут же одернул себя, осознав, что Жан лишь жаргонно назвал профессию Ханджи – она и Моблит имеют высшее медицинское образование. Парня даже ждало блестящее будущее в какой-нибудь небезызвестной клинике, ведь он был достаточно умён и начитан.

Но потом Бёрнера занесло в помощники судмедэксперта, не без влияния Зое, которая к тому моменту прочно обосновалась на рабочем месте. Произошло это по понятной причине – он до глубины души восхищался Ханджи и был безумно, беззаветно влюблён в эти глубокие карие глаза, в эти растрёпанные тёмные волосы, обычно собранные в небрежную причёску, в эту немного смуглую бархатную кожу и даже в эту горбинку у неё на носу. Все мелочи во внешности, все привычки женщины и пылкий характер – вся Ханджи Зое была воплощением идеала для него. Таких, как она больше нет. В этом Моблит был уверен, ведь помнит предмет своего воздыхания со времён средней школы.

В моменты, когда она вела себя достаточно эксцентрично с другими мужчинами, будто играя с ними, каждый раз оставляли невидимый след на его сердце. Подобные ситуации заставляли сжимать кулаки и еле сдерживаться, чтобы не отбросить в сторону соперника и не увести Зое подальше.

Зачастую Моблиту казалось, что чувства Ханджи к нему не до конца взаимны. Но парню это было не так важно. Ведь он мог делить с любимой женщиной одну кровать, прижимаясь к ней во сне, мог готовить им кофе с утра, пока она рассеянно ищет очки по комнате, мог прикасаться к ней и оставлять краткие поцелуи на щеках и шее во время бурных ночей, мог слушать её остроумные шутки, мог быть рядом без всяких условий. Просто быть рядом. Этого Бёрнеру было достаточно.

Но всё же было несколько представителей противоположного пола, в которых Моблит не видел опасности и нормально воспринимал их с Ханджи тёплые отношения. Кирштейн был одним из них, поэтому сейчас, в момент объятий Ханджи с её хорошим другом, он был как никогда спокоен. Ведь знал о том, что они – буквально не разлей вода. Бесконечно дурачатся и подкалывают друг друга, несмотря на разницу в возрасте – почти восемь лет. Об Эрвине он вообще мог умолчать. Смит являлся одним из самых близких, почти родных людей для Ханджи. Был знаком с ней так давно, что и не вспомнишь. Да и для Моблита двое мужчин стали практически семьёй.

Жан стиснул Зое в сильных объятиях с довольным лицом, чуть похлопывая подругу по спине. Густые каштановые волосы, собранные в высокий хвост, щекотали ему шею, заставляя того тихо хихикнуть и бодро произнести:

— Рад встрече, старушенция! А то зашиваешься со своими жмурами на работе, даже пропустить по бокальчику некогда, — Жан расплылся в очередной улыбке.

— А ну-ка, — Ханджи плутовски сощурилась. — Кого это ты назвал старухой?! — она с задором резко ущипнула Кирштейна за пах, заставляя его взвизгнуть, и захохотала.

— Блять, ты чего творишь! — заверещал он, освобождаясь от стискивающих его женских рук. — А вдруг там синяки останутся?!

— Боишься, что будет больно трахать проституток? — Зое прикрыла рот рукой, подавляя вырывающиеся смешки.

— С чего бы сразу проституток? — Жан возмущённо округлил глаза, а затем самодовольно протянул. — Я и без этого парень нарасхват!

— Ой, конечно-конечно, назови мне хоть одну шлюшку из борделя, с которой ты ни разу не заходил в приват? — Ханджи скептично взглянула в янтарные глаза, в силу высокого роста друга приподняв голову вверх.

— Ну-у-у…— он завис на несколько секунд, задумчиво обращая свой взор в потолок. — Так, ладно, — а затем отмахнулся от Зое, — отстань!

Смит, к тому времени уже успевший немного поговорить с Моблитом, теперь стоял и наблюдал за неугомонными друзьями с устало-умиротворённой ухмылкой, уперевшись одной рукой в бок.

«Ну как всегда, чёртовы полемисты», — хмыкнул он и продолжил терпеливо ждать, когда рассеянная подруга обратит на него, наконец, внимание.

К счастью, долго ждать не пришлось. Ханджи, угомонив свой смех, повернулась в сторону старого друга и, похоже, была вне себя от переполняющей грудь радости.

— Эрвин! — она тут же, словно огромный вихрь, сносящий всё на своём пути и воцаряющий хаос даже в самом спокойном месте, оказалась подле мужчины и бесцеремонно зажала его в удушающих объятиях.

Хоть Эрвин и любил соблюдение личных границ, но знал, что сдержанность – это не про неё. Ханджи с университетской скамьи была энергичной и преисполненной эмоций, порой даже чересчур, иногда резка в высказываниях, остра на язык и ум. Но всегда, абсолютно всегда открыта и честна с дорогими ей людьми.

Поэтому Смиту только и оставалось, что на несколько секунд прижать её к себе, будто собственную сестру. Но затем пришлось собраться с мыслями и отстраниться, со всей серьёзностью произнося:

— Счастлив увидеться с тобой, Ханджи. Но в такой поздний час мы пришли по делу, — он аккуратно поправил измятый воротник рубашки Зое.

— Вырубай чопорность, Смит, — она хихикнула. — А то, хоть я и немно-о-жко старше тебя, — Ханджи жестом показала минимальное расстояние между двумя пальцами, — ты иногда напоминаешь мне моего батю.

Где-то на заднем плане захохотал Кирштейн. Неужели кто-то кроме него это сказал! Бёрнер лишь шикнул на него в ответ.

— Ладно, — Зое стёрла с лица былое веселье. — Что произошло?

— Мне нужно раздобыть информацию об одном человеке, — уверенно промолвил Эрвин.

— Он живой? — она прищурила один глаз.

— Да, — ответил Смит.

— Ну тогда это, разве, ко мне? — губы Ханджи вытянулись, выражая задумчивость.

В своих мыслях Эрвин оценил ненавязчивую шутку, однако переключаться со значимого и точно не шуточного разговора не спешил.

Всё же, хоть и трудно было это признавать, его действительно увлекла сложившаяся ситуация. И теперь ему было просто жизненно необходимо разгадать все тайные замыслы этого самого Леви, свалившегося, будто снег на голову, из ниоткуда. Правда ли он владеет блестящими навыками в устранении «помех» или то была лишь ложь, с помощью которой он хотел вывести Смита на разговор? Как же так произошло, что он так покорно перенял весь опыт дяди и пошёл по очень скользкой дорожке, где от тебя зависит слишком многое, а любая неосторожность приведёт к тому, что каждое задание может стать последним? Ведь не вяжется его образ с образом человека, которому свойственно понятие «покорность»: достаточно бойкий, да и характер, признаться, ужасно невыносимый.

Отогнав ненужные сейчас мысли, Эрвин полностью сосредоточился на вопросе, по которому, собственно говоря, и приехал сюда.

— Хей, да ты не грузись, шучу же! — Ханджи щёлкнула пальцами прямо перед его носом, заставляя вынырнуть из пучины мыслей, круживших голову. — Что за человек?

— Его имя – Леви Аккерман. Абсолютно мутная история, прескверный характер, за словом в карман не полезет, — вкратце объяснил Эрвин.

— Ну и зачем он тебе сдался? — Зое вопросительно уставилась на друга, поправляя спадающие очки. — Судя по твоему рассказу, не очень приятный тип.

— Может быть полезен, если хорошо покажет себя в деле. Сама знаешь, сейчас у синдиката объявилось достаточно покушающихся, видящих в нас значительных конкурентов. С этим придётся разбираться. Да и связи с другими странами расширились, — Эрвин устало потёр глаза. — Если он тот, за кого себя выдаёт, то его появление в рядах оружейников будет мне на руку. Я бы попросил Эрда, но они с Гюнтером сейчас в рабочей поездке.

Послышалось сердитое: «Да кому нахрен сдался этот Окурок. Тоже мне, огрызок, возомнивший из себя актёра голливудского боевика, жалкое зрелище» от Жана. Кирштейн точно невзлюбил Леви, ведь выдавать что-то едкое в разговоре может лишь он сам. Теперь же в этом деле появился соперник.

— Значит, говоришь, узнать информацию? — брови Ханджи в скептическом жесте свелись к переносице. Она облизнула пересохшие губы. — Ты это, когда заходил, случайно не видел толпу легавых, у которых на табличке написано: «Просто так подниму архивы с личным делом для крошащей трупы умной бабёнки»?

— Иногда вы с Жаном ведёте себя настолько одинаково, что я начинаю думать, не родственники ли вы, — сдержанно отметил Эрвин.

— Конечно, — Зое чуть повернула голову вбок, небрежно бросая фразу через плечо так, чтобы долетело до Кирштейна. — Он – моя недоразвитая двойняшка!

— Отвали, старая! — грозно крикнули в ответ, после чего диалог с Моблитом возобновился. Кажется, Жан с наслаждением рассказывал тому о новой винтовке, которую ему совсем недавно удалось проверить на исправность. Собеседник же слушал увлекательный рассказ, иногда участливо задавая вопросы.

Она довольно оскалилась с реакции Жана, вслед за тем перемещая взгляд на Смита. Тот тоже улыбнулся, молчаливо ожидая дальнейших реплик со стороны подруги.

— Ты же понимаешь, Эрвин, что я всего лишь судмедэксперт и моё дело – установление причины смерти, не более. Мы в отдельном корпусе, на достаточном расстоянии от участка и наши нерабочие взаимодействия с полицейскими сводятся к минимуму. Как ты предлагаешь мне подмазаться к ним? — Ханджи неопределенно развела руками. — Разве это не будет подозрительно? Далеко не все там полные идиоты. Им не составит труда притянуть хрен к носу и понять что к чему.

— Я знаю, Ханджи. Но также я знаю про твою отличную смекалку! К тому же, ты неплохо разбалтываешь людей. Лучше тебя никто не подойдёт на эту роль, поэтому и прошу о помощи. Я доверяю тебе, — Смит для пущего убеждения положил руку на её плечо и сверкнул чистыми, точно небо, глазами.

— Хренов манипулятор, — недовольно причмокнув губами, выпалила на выдохе Ханджи. — Ладно, у меня уже есть идея, прекращай.

Эрвин испытующе глядел прямо на неё. Не отворачивался, не отвлекался, ждал ответа. Не получив его, заговорил сам:

— Какая идея?

— В каждой женщине должна оставаться загадка! — не без лукавства протянула Ханджи, подмигивая. — Не переживай, для тебя я добуду что угодно, друг мой, а пока, — она обеспокоенно посмотрела на полуприкрытые глаза Эрвина вкупе с расслабленным лицом, — поезжай спать, а то вон, с ног валишься.

— Вы-то сами почему ещё не дома? — негромко спросил он. — Опять допоздна засиживаетесь.

— О нас не волнуйся! — бойкий ответ не заставил ждать. — Мы с Моблитом уже привыкли ложиться спать ближе к утру…

Чтобы про Жана не забыли, он снова влез в разговор:

— Старость наступила, а ты всё туда же, бабка! Заставляешь беднягу трахаться с тобой до потери пульса? — спросил Кирштейн, попутно обращаясь к Бёрнеру. — Моблит, если тебя держат в заложниках – моргни.

— Не завидуй, шлюшкоёб! — рассмеялась Зое. — Ты там не стал ещё флористом? А то так часто бывать среди букетов…

— Ты такая несносная, док! — буркнул Жан, скрещивая руки на груди.

— Значит, нас таких двое!

У Смита и вправду уже смыкались веки, становясь будто свинцовыми. Организм требовал немного отдыха, дабы восстановить отнятые за день силы. Да и время на часах располагало.

— В общем, так! Дуйте по домам, ложитесь спать, — Ханджи ткнула друга пальцем в грудь. — Не хватало тебе прямо за рулём уснуть. Не хочу потом вскрывать твой труп.

— Ладно, понял, — Эрвин сонно усмехнулся такой ненавязчивой заботе подруги.

Понадобилось немного времени, прежде чем он вместе с Жаном попрощались с парочкой и сели в машину, намереваясь добраться до собственных домов и погрузиться в царство Морфея. Всю дорогу до Сохо их сопровождал лишь мутный блик луны, выглядывающий из-за низких туч, хотя бы как-то освещая дорогу.

Эрвин остановил автомобиль возле многоэтажного дома в элитном жилом комплексе района, тут же обращаясь к Кирштейну:

— Не вздумай больше никуда идти. А пить тем более. В душ и на боковую, понял? — осведомился он.

— Понял, бать, успокойся уже, — Жан заразительно зевнул. — Мне приснится куча латиночек, спорю на тысячу фунтов, — прошептал он, мечтательно прикрывая глаза.