-1- (1/2)

— Ну как? — Сокджин поворачивается лицом к зрителям в лице своих верных друзей, среди которых особенно впечатленным выглядел его муж, но тот всегда отличался поразительной чувствительностью при виде него и смерил троицу требующим восторженных реакций взглядом.

Новая коллекция вечерних костюмов вот-вот должна увидеть свет, а Сокджин, как главное рекламное лицо бренда, ожидает по меньшим меркам вызывать чувство восторга, а по максимуму — невероятную тягу спустить сотни тысяч вон на эти образы, чтобы попытаться хоть на капельку приблизиться к неоспоримому идеалу.

Сокджин не без основания считал себя идеалом, так как практически по всем параметрам вписывался в современные рамки «идеального типа». А где не вписался — сам раздвинул границы для себя, хоть так было и не сразу.

Его рост выше среднестатистических омег, бет и даже альф; ширина плеч не раз вводила последних в смятение; бедра уже предпочтительного, а до поры до времени у него хромал имидж, и в комплекте шел ряд психологических барьеров. Звучит не слишком идеально. Но здоровый образ жизни и гены делали свое дело: хорошее состояние кожи, симметричное и красивое по меркам общества лицо помогли ему резко стартануть в бьюти индустрии. Всего-то посчастливилось попасть на прием к хорошему косметологу, оставшемуся неравнодушным к естественной притягательности Сокджина и имевшему раскрученный аккаунт в инстаграме, где Сокджин засветился.

Дальнейшее посещение косметических процедур только подчеркнули его привлекательность, а любящий парень, ставший в последующем мужем, помог Сокджину преодолеть неуверенность и застенчивость.

Порой некоторые в шутку сетовали, что Хосок даже перестарался. Сокджин за три года из просто симпатичного, скромного и никому не известного парня — превратился в ослепительного красавца и всеобщего любимца. Конечно, этому сопутствовали и успешные знакомства, которые продвинули омегу в модную индустрию, и личные качества.

Юнги на короткий момент оторвал глаза от экрана телефона, чтобы оценить новый образ Сокджина, переодетого в пятый раз за последние пол часа. Теперь это атласный бледно-розовый костюм, подчеркивающий безупречную фигуру и струящийся поверх заправленной в пояс брюк, такой же с виду невесомой и гладкой полупрозрачной рубашки телесного цвета. Юнги отреагировал поднятым пальцем вверх, после чего стал снова недоступен для более располагаемой к пониманию его впечатлений реакции.

Чего-то большего ожидать от него было бесполезно. Он и так неплохо держался, учитывая, что формально, будучи на обеденном перерыве, все равно работал удаленно.

Помимо них четверых в помещении студии никого не было, кто мог бы заохать или заахать, похвалить дизайн коллекции и дать понять, насколько выгодно эти вещи смотрелись на модели. Или наоборот.

Сокджин взаимно потерял интерес к Юнги и обратил свой по-доброму снисходительный взор на Хосока. Тот активно ерзал на своем стуле, ожидая возможности поделиться впечатлением, и улыбнулся, встречаясь с Сокджином глазами. Не смотря на то, что объективизмом от Хосока не веяло, а только энтузиазмом подбодрить и усластить Сокджина после «черствой» похвалы Юнги, Сокджин испытывал умиление.

— Это великолепно! — восхитился вслух Хосок, подтверждая, насколько высоко он оценивает то, что видит, аж двумя пальцами вверх и улыбкой от уха до уха.

— А конкретнее? Я тебе, знаешь ли, не доверяю уже после того, как ради шутки обклеился мусорными пакетами, а ты на полном серьезе сказал, что это так дерзко и стильно! — Сокджин впечатленным не выглядел. Вдобавок он фыркнул и закатил глаза, подведенные охровыми тенями, когда Хосок драматично схватился за левую часть груди, имитируя сердечный приступ. Но и это не произвело на Сокджина должного эффекта.

Обмякнув на спинке стула, Хосок демонстрировал всем своим видом, как глубоко опечален этой несправедливостью.

— Он такой жестокий! — он обиженно пробормотал себе под нос, жалуясь Чимину, что сидел по правую руку от него.

В качестве зрителей парни разместились перед невысокой платформой, на которой стоял Сокджин, в ряд на трех стульях. Обычно это помещение использовалось для фотосессий и съемок небольших студийных роликов. Благодаря тому, что гардеробная с примерочной находились в прилегающем помещении, аккурат за платформой, студию использовали и для внутренних показов.

— Хён, ну правду же говорит, ты бы даже в мешке из-под картошки смотрелся неотразимо! — Чимин фыркнул, улыбаясь, чем пытался оправдать альфу.

— Только учтите, что я не собираюсь на эти эксперименты тратить свое время, — предупредил Юнги, ухмыльнувшись, но не отрываясь от экрана смартфона. — Этот показ мод еще надолго? Я из-за тебя, между прочим, обед пропускаю.

— Ну так проваливай, — не растерялся Сокджин, звуча обыденно, при этом смотря не на друга, а на свое отражение. Он придирчиво оценивал свою фигуру с боку в зеркале два на два метра, крепящемся к стене слева, и поправлял небрежно волосы. — Мог и не приходить.

Юнги не повелся на провокацию, но и молчать было не в его стиле, особенно когда Джин язвил.

— Ага, — Юнги вынужденно оторвал глаза от телефона, чтобы посмотреть на Сокджина. Не установив с ним зрительного контакта напрямую, отыскал чужой взгляд в зеркале, куда Сокджин еще смотрелся, и продолжил: — И потом ты и эти слащавые джино-фанаты будете строчить в общий чат гневные сообщения, напоминая мне, что я бездушная тварина, и упрекающими взглядами делать во мне дыры всю последующую неделю? — Юнги опустил телефон на бедро правой ноги, закинутой на левую, и потянулся. У него затекла спина от длительного сидения на неудобном стуле, а усталость заканчивающейся недели отражалась темными синяками под утомленными глазами.

— Увольте, я слишком стар, чтобы стать жертвой дискриминации.

Со стороны постороннему человеку бы показалось, что эти двое не ладят и едва терпят присутствие друг друга, попутно не упуская возможности словесно погрызться. Однако это было не так.

Ворчание одного и капризный характер второго были неотъемлемой частью их квартета, но никто не относился к этому серьезно. Давно привыкли, да и Юнги бы с ними не продержался так долго, а это около трёх лет, если бы по-настоящему не дорожил этими парнями.

Сокджин ухмыльнулся, поворачивая голову к парням, и, сжалившись, заверил, что этот костюм — последний на сегодня.

— И да, за проявленную самоотверженность и армейскую выдержку я требую на ужин что-то вкуснее, чем пицца из доставки! — наглеет под конец Юнги, не опасаясь, что его не поймут. Чимин с Хосоком, будучи поскромнее, переглянулись и, пользуясь случаем, присоединились. Аплодируя и подсвистывая выдвинутыми Юнги условиями о вкусной еде, они стали перечислять, чем хотели поужинать.

— Стейки!

— Пулькоги!

— Жаренная курочка в кисло-сладком соусе!

— Только давайте вы определитесь, ладно? У вас будет время подумать до конца рабочего дня, — Сокджин примирительно поднял руки вверх, сдаваясь под напором этих оголодавших парней. Конечно, это было преподнесено все с юмором, но он прекрасно осведомлен, что друзья пропустили обед, дабы придти к нему, а перекус никто с собой не брал, потому что в студии есть было запрещено. Потому было очевидным и само собой разумеющимся, что ужинают они все вместе и за его счет.

В целом этот показ можно было проводить только для одного человека, к чьему мнению Сокджин ответственно относился — и это Чимин. Но так совпало, что сегодня вся их «команда» располагала временем и возможностью навестить Сокджина перед грядущей рекламной компанией.

Чимин притих, перестав шептаться с Хосоком о закусках, когда Сокджин начал давить их тишиной и смотреть прямо на Чимина, намекая, что очередь выразить свое мнение по поводу, по которому они изначально тут собрались, неизбежно добралась до него. Сокджин молча ждал вердикта.

Пак обычно был самым конструктивным и многословным в своих ответах: указывал на плюсы и на минусы, если таковые имелись, давая обоснованную критику. Хоть и внутренне очень робел, потому что ему всегда давалось с трудом критиковать такого, как Сокджин, когда сам он был далек даже от его «тени» по личным убеждениям.

Чимин выглядел увлеченным, что касалось работы, а за все время знакомства уже по одному его взгляду Сокджин определял, насколько удачно проделывалась его собственная. И не только Сокджин прислушивался, каждый из друзей Пака дорожил его мнением, потому что Чимин искренний и очень честный человек. Он бы не стал льстить кому-либо или пытаться угодить Сокджину, который итак порядком уставал от этого с другими.

— Хён, ты выглядишь в этой коллекции как принц, — Чимин расплывается в теплой улыбке и тоже тянет большие пальцы рук вверх — вработавшийся жест одобрения, взявший свое начало в их отношениях уже давно. — Очень нежно, элегантно и сказочно. Если бы я мог носить что-то такое же, я бы это обязательно сделал, чтобы почувствовать на себе взгляд, каким Хосок-хён смотрит на тебя всю эту примерку…

— Ты хочешь, чтобы тебя съели? — бесцеремонно уточнил Юнги, снова втыкающий в телефон, но не удержавшийся от комментария.

— Захлопнись, — Сокджин раздраженно зыркнул на него, хоть в мыслях шутку оценил, и перевел просящий о продолжении взгляд на Пака.

— Нет, — Чимин прыснул в ладонь, сбитый с толку этим двусмысленным намеком, но мысль закончил. — Так, словно ты — ранее неизвестное миру чудо света, настолько прекрасное и поражающее воображение своей красотой, — Чимин сам светился изнутри, обличая то, о чем говорил, во что-то сокровенное и интимное. Не вульгарное. — Что, будь у него возможность — он бы снова женился на тебе. Я имел ввиду это.

Чимин смущенно закусил нижнюю губу и опустил взгляд, пока каждый из присутствующих обдумывал его слова. Пожалуй, это было очень трогательно, ведь даже у Юнги не повернулся язык что-то ляпнуть, а Хосок, одарив сладкой улыбкой смотрящего на него в этот самый момент Сокджина, подтвердил:

— Я бы не сказал лучше.

***</p>

По возвращению в офис, Юнги, Чимин и Хосок разделились.

Чимин, как и обещался ранее, наведался в кабинет начальства: замер у непроницаемой двери в конце коридора и постучал. Перед тем как зайти, когда с той стороны разрешили, он поправил на себе свободную рубашку, зачесал высветленную челку и, вдохнув, потянул за ручку.

Намджун сразу же нашелся на противоположном конце кабинета за рабочим столом, а за его спиной открывался красивый вид на город из панорамного окна. Намджун не сразу поднял на него глаза, уставившись в открытую перед собой папку с документами.

Чимин полюбовался им с две секунды, но спохватился и, прикрыв за собой дверь, подошел поближе к столу, встав перед ним.

Намджун поднял голову, окинул быстрым нечитаемым взглядом, улыбнулся и жестом предложил ему присесть в кресло для посетителей.

Чимин проигнорировал его приглашение, потому что, к своему стыду, в первый раз, когда последовал ему, столкнулся с тем, что попросту не поместился там. Узкие стенки подлокотников крепились твердо и не предусматривали возможности усесться в кресло кому-то у кого попа не помещалась в одежду размера М. Чимин со своим XL там точно ничего не забыл.

Он выжидающе стоял, рассматривая Намджуна вблизи. Чимин пришел вовремя, как раз к тому времени, когда половина рабочего дня закончилась и Намджун избавился от пиджака, закатав рукава рубашки до локтей. Это было сродни привычке у него: если Намджун работал, усердно думал и размышлял, пиджак снимался, предплечья оголялись, а галстук ослаблялся для того, чтобы парочка верхних пуговиц расстегнулись и позволили легче дышать.

Чимин ничего не имел против. Ему, даже больше сказать, очень нравились подобные особенности начальника. Пока Намджун изучал плотно заполненный информацией лист документа, Чимин повторял усвоенный ранее материал. Гладил глазами бронзу кожи на сильных предплечьях, спотыкался на выступающей косточке запястья, чтобы поцеловать теплеющим взглядом полусогнутые пальцы. Намджун постукивал указательным пальцем правой руки по столешнице — тоже привычка, говорившая об усердном мыслительном процессе, а Чимин продолжил ползти взглядом по второй руке в обратному порядке: от пальцев к предплечью и выше. По слегка просвечивавшему под белой рубашкой плечу, к неплотно прилегавшему к шее воротнику, чтобы по этой самой шее, гибкой и длинной, скользнуть в приглашении приоткрытый ворот. Чимину даже пришлось немножко сдвинуться на пол шага, чтобы голова Намджуна с короткой стрижкой, которая ему очень шла, не мешала наслаждаться видом на яремную впадинку. На этом сеанс бюджетного стриптиза в неосознанном исполнении Намджуна заканчивался. Но даже это не мешало Чимину любоваться чужой красотой, которую сложно скрывать, да и никто не пытался, и кусать губы в легких приступах сожалений. Намджун, как статуя в Лувре — смотри, сколько сил хватит, а потрогать — преступление.

Так случилось, что Чимин словил комплексный краш на этого мужчину с первого взгляда, с первого знакомства. Скоро как год уже этому безответному чувству слепого восхищения и вожделения, но дальше созерцания процесс не двигался. Не имел даже основания и был задушен еще в зародыше.

Реальность без устали, на протяжении всей его сознательной жизни сурово твердила: такие мужчины, Чимин, не твоего поля ягоды. Хотя нет, какого еще поля? Какие ягоды? Чимин и сорняком на том поле себя бы не счел, где Намджун и ему подобные числились чем-то очень нужным и важным. И Намджун, не обделенный чувством собственной ценности, также прекрасно об этом знал. Потому даже накинься на него Чимин во время течки, когда сама природа говорит альфам брать омег, он бы Чимина не взял. Такого не было, но Чимин был уверен в том, что Намджун, глядя на него, наверняка бы сдержался.

Чимин не был уродцем или с выразительными дефектами. Он, в общем-то по скромным мнениям, был даже симпатичным, но все упиралось в лишний вес. И как бы Чимин с ним не пытался бороться — как об стенку горох, каждая диета и голодовка заканчивалась срывом и прибавкой в еще один или два нежелаемых килограмма.

Реальность была жестокой к таким, как Чимин, не оставляя им шанса для уверенности. Люди пресыщались из года в год к красивым картинкам на обложках журналов, на рекламных билбордах и брошюрах, красивые люди смотрели на них из экранов телевизоров, превращая их жизни в стремление быть похожими на эти картинки. Современность диктовала условия, а бюрократическая машина заставляла спускать деньги на красоту. И кто в эту красоту не вписался, тот выпадал из системы и порицался.

Чимин порицался обществом, и общество не принимало Чимина, обделяя его такими банальными вещами, как любовь, уважение и успех. И пусть Чимин хоть тысячу раз был хорошим человеком, окружению нравилось издеваться над ним. Абсурдность доходила до того, что одни люди жалели и оправдывали преступников, которые выглядели привлекательно, но осуждали порядочных людей, жертв, которые не вписывались в каноны красоты.

Отвратительно? Пожалуй. Но Чимин, например, давно это понял, принял и смирился. Он жертвовал личной жизнью, но искал счастье в чем-то другом. Иногда только желание любить и быть любимым очень сильно в нем бурлило, как будто необходимость. Особенно стоило ему посмотреть на отношения Хосока и Сокджина или подольше задержаться в обществе Намджуна.

Намджун был вежливым человеком и даже если и порицал Чимина за его нестандарт, вслух ни разу не выразился. На его лице обычно присутствовала легкая улыбка, когда он разговаривал с Чимином, а его речь сопровождал спокойный и мягкий тон бархатного голоса. Чимин готов был слушать его вечность, правда, вечность сводилась зачастую лишь к недлительным односложным диалогам, в которых Намджун, как начальник, обращался к Чимину с поручениями, а последний с готовностью соглашался на все.

И если поначалу эти просьбы не представляли собой ничего необычного, и на их выполнение не требовалось много времени, то со временем их характер значительно усложнился. Вплоть до того, что Чимин, помимо собственных обязанностей, выполнял задания, никак не связанные с его полномочиями. А все только ради того, чтобы обожаемый мужчина похвалил его и, поглаживая по плечу, после безукоризненного исполнения, шепнул почти интимно на ушко, как большую тайну до мурашек и ускорившегося сердцебиения, что Чимин — его самый лучший и незаменимый сотрудник.

Это сродни зависимости. Когда голос разума сигнализирует, что это опасно, но сердце предательски ёкает и требует еще немножко. Еще немножко задержаться после работы, еще немножко помучиться от недосыпа или усталости, еще немножко переступить через себя, лишь бы Намджун смотрел на него и патокой в уши: «… мой лучший… незаменимый, что бы я делал без тебя, Чимин».

— Чимин? — это уже реальный Намджун, судя по которому, справившийся с документом и звавший его не первый раз.

— Да? Простите, задумался, — Чимин запоздало скосил глаза в сторону, но Намджун не лишил себя удовольствия тронуть пальцами воротник рубашки, куда Чимин так долго смотрел.

— Ты закончил с договорами на предстоящую коллекцию?

Чимин мысленно взмолился. Хоть он и знал, что Намджун его позвал не для того, чтобы тот на него молча попялился в качестве утешительного приза, но Чимин морально не успел подготовиться. Все идет к тому, чтобы Чимин снова задержался после работы. Намджун всегда уточняет у него сначала о ходе действующей работы, а после того, как бы со спокойной душой грузит дополнительной.

Может, соврать?

— Да, как раз сегодня закончил, — не соврал. Не смог, потому что под изучающим взглядом Намджуна: испытывающим и немного липким, было сложно говорить неправду. Чимин не умел врать в силу того, что обычно не приходилось и со стороны, его заминки перед ответами были бы показательными. Буквально кричащими, если бы он что-то утаивал или недоговаривал.

— Прекрасно, — воодушевленно похвалил Намджун. Он сцепил руки в замок перед собой, опустил глаза на документ под руками и немного помолчал. Обдумывал, видимо, как покрасивее все обставить. — Если ты свободен и тебе не сложно, — закинул крючок. Чимин понимает, что его не заставляют, но как сопротивляться?! — поможешь в одном деле?

— Каком? — Чимин не собирался как-то улизнуть.

— Фотограф, который должен будет заниматься съемкой новой коллекции, неожиданно выразил отказ от работы. Толком объясняться не сподобился, но и предъявить нам ему нечего — контракт он подписать не успел.

Чимин не совсем понимал, чем мог помочь в данной ситуации.

— Мне подыскать нового фотографа? — осторожно предложил, возвращая глаза к Намджуну.

— Нет, — Намджун качнул головой, подняв руки, все еще скрепленные пальцами в замок, и прижался к ним подбородком. — Ты можешь съездить в его студию и лично обговорить то, что ему не понравилось? Суму гонорара, в случае если это проблема, можно удвоить или утроить. А если дело в другом, выясни, пожалуйста, что конкретно его не устраивает и можем ли мы что-то с этим сделать.

Чимин удивленно вскинул брови, а его глаза округлились, выдавая его озадаченность. Намджун продолжал:

— Этот фотограф — сын Чон Дживона, влиятельного бизнесмена, под началом которого десяток пятизвездочных отелей по всей Корее, баз отдыха, спа-салонов и спортивных клубов. В ближайшем будущем у нас с ним должен быть заключен контракт на производство линии спортивной одежды и аксессуаров эксклюзивно для их компании, и, как ты понимаешь, несостоявшаяся дружба с его сыном не слишком гладко вписывается в рамки идеального начала перспективных отношений.

Чимин понимал, но не мог соотнести, в чем его участие может повлиять на такого парня, как сын влиятельной шишки. Неужели кого-то более подходящего не нашлось во всей «Beauty for U», для этой, несомненно важной миссии?

Намджун выдохнул и следом откинулся на спинку своего кожаного кресла, как бы обозначая, что сам он не в меньшем замешательстве от сложившихся обстоятельств.

— Может, лучше отправить на эти переговоры кого-то более, — Чимин чуть не ляпнул «красивого», но, попридержав коней на пути собственной озвученной самокритичности, исправился: — компетентного? Может Сокджина? Он как никак лицо нашего бренда.

— Сокджин — лицо публичное и очень узнаваемое, по моему личному мнению, в этом вопросе нужен кто-то неизвестный, при этом вызывающий определенную симпатию, с умением вежливо говорить и подстроиться в ходе общения, — в переводе на простой язык: «нужен неизвестный, желательно страшненький парнишка, чтобы вызвал чувство жалости и не имел ни капли гордости, чтобы упрашивать сделать так, как нужно нам».

Чимин помолчал, продолжая глазеть на Намджуна, что в свою очередь смотрел на него в ответ.

— Я решил поручить это тебе, потому что практически уверен в том, что тебе это под силу, — Намджун вновь облокотился локтями на стол, потрогал края папки кончиками пальцев и улыбнулся, демонстрируя так полюбившиеся Чимину ямочки на щеках. — Попробуешь?

Если Чимин и сомневался в себе, то когда начальник продолжил мягко на него давить, вроде как не заставляя, но и не предоставляя возможности дать заднюю, он сдался. Не умел сопротивляться, особенно перед Намджуном.

— Хорошо, я попробую, — растянув губы в легкой улыбке, Чимин согласился. Не то, чтобы у него особо выбор был, но Намджун выглядел довольным. А Чимину этого было все еще достаточно, чтобы ради его улыбки не то что к фотографу какому-то там съездить — на другой материк смотаться.

— Так курочка в кисло-сладком соусе или пулькоги? — Хосок застал его врасплох, когда повернулся на своем кресле к Чимину лицом, стоило двери в их кабинет за ним закрыться.

Мерное жужжание вентилятора под потолком, приоткрытое на проветривание окошко и тихий гул работающих процессоров постепенно вернули Чимина в реальность. Он прошел к своему столу, стоящему у окна, и остановился, чтобы подумать. Был ли смысл садиться или сразу собрать вещи и двинуться на задание.

Хосок проводил его взглядом, поворачивая корпус и сидение кресла следом. Улыбка с его лица медленно сползла, а взгляд изучающе забродил по напряженным плечам омеги, его спине и по фигуре в целом: Чимин был скован, а значит, испытывал какой-то дискомфорт. Прикинув в голове возможные сценарии и вспомнив, что омега вернулся от Намджуна, он нахмурился.

— И что он опять хочет? — Хосок постарался, чтобы не прозвучать агрессивно, но с трудом контролировал свой откровенно недовольный голос.

Хорошее настроение как рукой смахнуло, хотелось швырнуть телефон, который он сжимал в руке, ведя до этого переписку в общем чате с Сокджином и Юнги, на стол. Потому что если Чимин вернулся в таком состоянии от Намджуна, значит медным тазом накрывается их долгожданный совместный ужин вчетвером. Перед глазами всплывают многочисленные сцены, когда Чимин виновато смотрит на него, чтобы сообщить о том, что задержится на работе, хотя по воле здравого смысла и общепринятым понятиям не должен был.

— Ну что, сегодня по пивку?

— Не могу, надо съездить на фабрику, а вернусь уже поздно.

— Сокджин сегодня готовит, зовет на ужин.

— Ох, принеси мне завтра что-то, сегодня задержусь.

— Как на счет на выходных рвануть к морю?

— На выходных не могу — курирую выставку.