Кровь из носа, промозглый дождь и французское кино (2/2)

Губы у старшего мягкие: Чонин кусает их, будто бы желая свести действие множества бальзамов на нет, и кончик чужого языка ловит ртом — он с юности питал страсть к мокрым поцелуям, ни раз бывая осуждаем за излишнюю настойчивость и резкомть, но Хван издаёт первый, чуть слышный стон, и Ян мысленно ликует.

— Нравится, Джини? Ты такой красивый, боже

Тот ничего не отвечает, лишь на пол сбрасывает подушку вместе с ненужной кофтой, а сам опускается чуть ниже, дабы дотянуться до обнажившийся груди. Ему кажется, что собственное сердце не выдержит такого напряжения и выпрыгнет; Чонину кажется, что он уже давно с дырой внутри вместе него.

В балконе напротив загорается первая гирлянда — Хёнджин скользит носом по кое-где выпирающим венкам и пальцами окольцовывает изящную шею, самозабвенно смыкая подушечки у кадыка: он чувствуют, как Ян проходится бедром по его паху, пытаясь хоть как-то заставить его не останавливаться, но вместо этого сам удерживает Хвана за плечи, не давая возможности даже на немного сдвинуться с места.

— Нини, всё хорошо? Я могу так не делать, если неприятно

— А если наоборот приятно?

Чонин тихо смеётся, но разжимает руки, в следующий миг уже выгибаясь на одеяле, когда Хёнджин слегка оттягивает кожу на ключицах и мягко облизывает покрасневшие места, словно покрывая лаком картину. Дорожка поцелуев жжёт кожу, Ян на запястье накручивает несчастную простынь, с каждым разом все отчетливее приподнимая таз по направлению к нависшему над ним старшему.

— Посмотри, я похож на фею?

Хван удивленно отрывается от своего занятия, только сейчас замечая как свет из соседнего окна золотистыми блёстками ложится на свежие синяки и следы от укусов. Чонин красивый: уставший и растрёпанный, со съехавшимися на бок штанами и выглядывающим из-под ткани бельём, что впритык огибает тазовые косточки, с багровыми пятнами на шее и припухлыми губами, но самое главное — с мириадой разноцветных осколков на вздымающейся груди. Хёнджин молчит пару секунд и переводит взгляд на дрожащие ресницы с такими же блестящими вкраплениями от светодиодов, продолжая поглаживать голые бока и пальцами заходить слегка дальше, чем ему изначально хотелось.

— Ты вылитая фея — сквозь вздох Яна скандирует старший, зная, что говорит стопроцентную правду. — Самая настоящая

Дождь начинается третий раз за день, и струйки воды стекают на мерцающий подоконник, что весь был изрисован розовыми цветами неделю раннее: Хван облизывает чужие пальцы, к удивлению ощущая железный привкус у себя на языке.

— Откуда у тебя кровь? Что-то случилось?

Чонин нехотя смотрит, как старший отстраняется от его ладони и капли слюны отдают бордовым оттенком на подушечке мизинца.

— Она просто потекла из-за твоей красоты — вспоминая глупую картинку в интернете, уверяет он, сам же стараясь как можно быстрее уйти от этой темы. Ему смешно и стыдно одновременно, а ещё ему слишком хорошо, чтобы о чём-то думать, помимо этого.

Хван хмыкает, опять-таки прикрывая глаза, и губами ведёт по острым костяшкам — он видел подобное в любимом французском нуаре с нескончаемым шумом промозглого ливня во время титров. Хёнджин не скажет об этом Яну, но однозначно предложит посмотреть картину вместе, правда не сейчас, а когда-нибудь потом.

Когда-нибудь, когда закончится дождь.