Автобус, переплетённые пальцы и детская клятва (1/2)

Холодные капли стекают по шее вниз, попадая за капюшон толстовки и нещадно пропитывают чёлку, что потеряла всю былую укладку, превратившись в несколько слипшихся прядей на лбу и глазах. Чонин устал: он стоит на остановке битые полчаса, прыгая с ноги на ногу от холода, потому что прогноз погоды создан для дураков, а от ветровки, как выяснилось совсем недавно, нет никакого толка. Он хочет есть и в туалет. Он просто очень хочет домой.

Когда автобус наконец-то приезжает и оказывается наполовину пустым, Чонин ощущает себя чуть ли не на небесах. Ему уже не так плохо, но напряжение от рабочего дня всё-таки не отпускает, пульсируя в мозолях от ручки на кончиках пальцев. Ехать всего минут 15, а потом его ждёт горячий чай и вчерашняя пицца, которую Хенджин купил в каком-то кафе недалеко от дома. Точно, Хёнджин. Новый сосед и старый друг—лучшая комбинация из всех возможных. После нескольких дней неловкого сосуществования с перепутанными палочками в посудомойке и бритвами в ванной, совместный быт перешёл из разряда неудобного в категорию «как мы не додумались до этого раньше». Хван был уютным, а Чонину с переезда, этого катастрофически не хватало. Единственное, что мешало—это различие в режимах дня. Если Ян во время завтрака в пол седьмого решал всё-таки допройти уровень в игре, забыв выключить при этом звук, то незамедлительно из соседней комнаты выходило завернутое в одеяло существо и слёзно простило прекратить пытку. И наоборот: когда Хенджин в порыве вдохновения слишком громко менял кисточки и закрывал краски где-то в полтретьего ночи, то из зала раздавались несдержанные маты, намекая, на то что стоит быть слегка тише. Чонин ждал, когда Хван пойдет в университет и сможет чаще бывать с ним, но прошла неделя, а не о каких занятиях не было и речи.

В квартире тепло, что особенно чувствовалось после промозглой улицы, и Ян с облегчением сбросил с себя мокрую куртку. Судя по тому, что старший никак не отреагировал на щелчок ключей и звук воды в ванной, он либо рисовал, либо слушал музыку. А может быть и то и то сразу. Хван часто пропадал на несколько часов в своей комнате, выходя из неё уже под конец ужина, весь растрёпанный и с красками на щеках. Эти маленькие мазки на с виду нежной коже, выбивали из младшего все остатки самообладания. Это выглядело красиво? Черта с два, это было великолепно. Чонин вроде как не увлекался искусством, но все чаще натыкаясь на кисти в раковине, постепенно проникся к нему хоть каким-то интересом.

Пару раз постучав в дверь и не получив никакого ответа, Ян медленно пробрался в залитую светом от ночника спальню. Как и предполагалось, Хёнджин лежал в наушниках, полностью абстрагировавшись от мира, и, пока над ним не нависла фигура младшего, не подавал никаких признаков жизни.

—Я тебя не потревожил, хён?

Тот отрицательно замотал головой, откидывая в сторону телефон и садясь на нераздвинутый диван. С последним они смирились спустя несколько часов безрезультатного изучения инструкций и видео-уроков, решив, что и так пока будет нормально. Чонин предложил попробовать разложить его ещё раз, но Хван наотрез отказался, напоминая о стёртых об грубую ткань костяшках младшего.

—Ты что-то хотел? Можешь присесть—Хёнджин приглашающе похлопал по месту рядом с собой—Я просто даже не услышал, как ты пришёл

Чонину отчего-то сложно улыбнуться: жар поднимается из груди по горлу и парализует все движения; ладошки потеют—всё это ему вообще не нравится. Он садится на тёплое покрывало, откидываясь на спинку дивана, когда ловит на себе выжидающий взгляд, и тщетно пытается расслабиться.

Будучи подростком, Ян, то ли от всплеска гормонов, то ли еще по какой-то неизвестной ему причине, был готов поцеловаться с практически любым человеком, если тот ему хоть чуть-чуть нравился. Он помнит десятки эпизодов случайных поцелуев с передрузьями, просто потому что в моменты длительного зрительного контакта вблизи, его накрывало с головой до такой степени, что через минуту он уже сосался со своим соседом по парте. И Чонин вроде как давно повзрослел, но то чувство, какое он испытывал прямо сейчас, чертовски напоминало ему моменты того пресловутого затмения, из-за которого к 17 годам он перецеловал всю свою школьную компанию. Хёнджин слишком близко и Хёнджин не абы какой одноклассник: Ян закрывает глаза, стараясь сосредоточиться на изначальном вопросе и не вслушиваться в ритмичное дыхание рядом с собой.

—Я хотел спросить, это..—Чонин смотрит на свои кольца, прежде чем договорить—Когда у тебя начинаются занятия в университете?

Он поворачивается к Хвану, но тот молчит. Сигналы машин на забитой развязке, уже смолкли, а пауза все никак не заканчивается.

—Что-то не так, Джини?

Старший кусает щеку изнутри, так и не поднимая взгляда на Чонина, будто бы боясь чего-то. Чего, правда Ян никак понять не может, но шумно выдыхая, на свой страх и риск пальцами касается его предплечья, как в детстве, «шагая» ими ближе к кисти. Раньше это успокаивало Хёнджина, если вдруг тот слишком пугался темноты на ночевках и просил побыть рядом с ним, но и сейчас походу не все потеряно: Хван улыбается, переплетая свою руку с чужой, когда всё-таки дойдя до конца, Чонин начинает осторожно поглаживать большим пальцем ребро его ладони.

—Ну так что, может всё-таки расскажешь?

—Да, прости, я правда чувствую себя немного виноватым перед тобой, просто—хватка на ладони становится сильнее, и Ян щурится от чуть ощутимой боли—просто нет никакого университета, я никуда не поступал и никуда не собираюсь.