18. Потрахули и потрахули (1/2)

Нудари постанывал, цепляясь пальцами за плащ Салазара, уткнувшись в него и чувствуя, что вот-вот готов растечься лужицей в буквальном смысле. Никто и никогда его так не ласкал, он задыхался от удовольствия. И беспокойство мага, и его ласка стоили, определённо стоили всего, что он пережил.

— Салазар! — восторженно прошептал джиннчик, изо всех сил стараясь оттянуть момент, но всё-таки поджал попку, обдавая мага смазкой и изливаясь на истерзанный плащ. Так легко и пусто было в голове, так хорошо, что Нудари неожиданно ощутил себя самым счастливым здесь, на полу купальни в страшной Скале.

Салазар звучно чмокнул и поймал капельки с члена джиннчика, задевая языком головку. Перед глазами мага был туман, в ушах непонятный шум. Он должен был яриться и наказывать, но его ничто не трогало из произошедшего, даже то, что на язык, кроме соков джиннчика, попали сила и смазка другого альфы. Проклятие вонзилось Урышцу между лопаток, и на странность Салазару, держащему в руках дрожащего Нудари, этого было достаточно. Маг заторможенно махнул рукой, и полотенце, чуть влажное после недавней парилки, подлетело к нему со стены, и он завернул в него джиннчика так, что торчали только хвостик и глаза. Молча взяв его на руки, он поднялся и вышел из купальни. Отряд Безлицых стоял за дверями, не получив приказа вмешаться. Салазар отнёс Нудари в спальню и опустил на кровать.

Разморенный Нудари пригрелся на его руках, но беспокойство поселилось в хвостике, когда он наконец заметил, как обожгло губы мага. Он смотрел на них из своего кулёчка, пока не набрался решимости и не подался к ним, медленно облизывая и даря прохладу.

«Это всё вино», — решил Нудар, позволяя полотенцу соскользнуть с плеч и прижимаясь грудкой к Салазару.

Наивные объятия джиннчика всколыхнули было в груди мага глухое недовольство непонятно чем. Тем, что он не мог ответить, как любой свободный горячий молодой альфа? Тем, что нежность обжигала больнее магмы? Но оттолкнуть Нудари сейчас он не мог. Слишком хорошо представлял, что мог с ним сделать Урышц. Жаль, Салазар не успел... Сейчас было бы сладко спуститься с ним в подземелье и отыграться за свои страхи за жизнь джиннчика. Жаль, что молния Нудари тоже прошла мимо.

— Ты освободил одного из опаснейших чудовищ Бездны, — буднично пробормотал Салазар. — Урышц, сын Подземного владыки, мог тебя сожрать.

Салазар положил ладони на ягодицы Нудара, вспоминая, какие они розовые от лёгких ожогов. Он мог в назидание Нудари не освобождать его от магмы, но Великому Палачу был невыносим его жалобный вид.

«Он отказал Урышцу». Вряд ли Нудар сознавал, как рискует, дразня принца Бездны, но тот явно приложил лапу к тому, чтобы его обратить в свою силу. И всё же омежка справился.

Брови джиннчика жалобно и испуганно поползли вверх. Неужели это тот самый Урышц, который съел Безлицых и пленников? Но этот ящер не был похож... Нудари одёрнул себя — откуда ему знать, каким должен быть принц Бездны?

— Я не хотел, — шёпотом сообщил Нудари. Он зарделся от стыда, но вскоре это стало не важно — руки Салазара мешали думать. Прогнувшись в пояснице, джиннчик прижался к магу теснее и склонил голову вместе с хвостиком ему на плечо.

— Он сказал, что ещё вернётся, — совсем тихо пожаловался Нудари. — Но я не хочу.

— Он непременно вернётся, — усмехнулся Салазар. — И будет проситься в Бездну. Я так его проклял, что он не сможет сам вернуться в подземье. Но тебе бояться нечего. С ним встречусь я.

Салазар огладил руками выгнутую спинку и, уложив Нудари на кровать, принялся снимать мокрую одежду. Джиннчик вообще не сопротивлялся, послушно улёгся на спину, закинув вверх руки и глядя на Салазара совершенно влюблёнными глазами. Его силуэт, его движения и аромат — всё заставляло жадно дышать и дрожать всем телом. Ожоги были и у него на коленях, так как магма капала с его рта, но в остальном тело было юно безупречным.

Тёмный маг для Нудари был желаннее любого альфы, хвостик даже злился на себя за то помутнение и за то, что чуть не поддался Урышцу.

Дари смотрел на них. Он раньше никогда не был в этой комнате, чтобы не оказаться, как прежде, во сне Салазара. Их старую кровать Салазар сжег и разломал после его смерти, и долго жалел об этом. Но Дари радовался, что он выбрал себе другую спальню, так как когда Салазар ловил его во сне, вырваться омега не мог. Он боялся, что утащит мужа за собой на ту сторону, где они оба не найдут покоя. Было загадкой, почему Салазар, не желая его отпускать, всё же ушел спать сюда...

Салазар разглядывал ожоги на теле джиннчика, думая о том, что альфе, который так касался его, не жить. Совсем скоро он решит, что делать с Бездной, и тогда избавится от Урышца. Эта мысль доставляла удовольствие. Уже давно у Салазара не было врагов. Реона он почти любил, как достойного соперника в борьбе за королевство. Урышца хотелось уничтожить. Из-за... Нудара? Он занял такое место в его жизни, что даже теперь назначает его смертельных врагов. Салазар улыбнулся джиннчику и опустился между его ног, потёрся чуть колючей щекой о бедро.

Вид Салазара между бёдер будоражил сверх меры, и член Нудари качнулся, напрашиваясь на ласку. Да и улыбка мага заставляла светиться — трудно было в этот момент поверить, что он видел когда-то его в ярости или в той печали, что разрывала душу.

Стесняясь, джиннчик всё-таки обнял Салазара ногами, чуть сжав между колен. Он запоминал эту сторону Салазара, старался впитать прикосновения. Нудари робко выстонал и потёр рукой живот, едва ведя пальцами к паху. Самому не верилось в то, что хвостик так неуклюже хочет соблазнить Великого мага.

Салазар поймал его пальчик губами, коснувшись члена только упавшими вниз волосами. Обсосав пальчик так чувственно, как напрашивался небольшой член, который был совсем рядом, Салазар рукой дёрнул Нудари в туманную форму ниже пупка и ухватил хвостик там, где был член.

Нудари ощущал, как горит, словно ифрит, и никакого огня не надо — Салазар был его пламенем. Он дёрнулся и тут же заискрился от резкого удовольствия, всхлипнув. Туман ниже приластился к магу, обвил его руку, а с губ сорвался чувственный, беспомощный стон. Хвостик джиннчика на голове растрепался, взмок от жара и влаги.

Салазар крепко сжимал туманчик, чуть сдавливая ритмично, внимательно следя при этом за лицом джиннчика. Его собственный крупный член стоял, почти касаясь живота, но маг и не прикасался к нему. Видимо, бытность палачом оставила на нём свой отпечаток, и наблюдая за эмоциями других, он забывал о себе.

Нудари стеснялся смотреть в лицо Салазару, но эмоции свои не скрывал. А потом он почувствовал... невесомо ощутил, будто на него смотрит не только маг. Джиннчик вскинул хвостик, пальцами сминая шкуры, пытаясь найти кого-то чужого. Однако Салазар вряд ли допустил бы чьё-то присутствие. Нудари вскользь бросил на него взгляд, сгущая туман возле его руки, словно обласкивая, а потом решился робко обвить туманом член у самой головки, впитывая его жар.

Дари было приятно — ему становилось легче всякий раз, как боль Салазара стихала. В такие моменты его словно клонило в сон, и он мог проспать в забытьи до следующей вспышки ярости или агонии. Но сейчас он не засыпал. Мягкость и нежность Нудари словно и его подпитывала. Он стал чуть реальнее в мире живых, хотя по-прежнему не мог дотронуться до Салазара. Нудари даже мог заметить его взгляд боковым зрением.

Салазар крепче стал надрачивать хвостик, на его собственном члене выступила смазка, окрашивая туманчик ароматом его страсти. Податливая форма туманчика позволяла как угодно его изгибать, наматывать на руку.

Необычное вино до сих пор гуляло в крови — только так джиннчик мог объяснить себе, почему осмелился не только подловить кончиком хвостика смазку с члена мага, но и неглубоко скользнуть внутрь, собирая ещё. В этот момент Нудари вообще ничего не видел, только метался по постели, то изгибаясь навстречу Салазару, то обессилено откидывая голову. Туманчик заискрил, лёгкая вспышка пробежала по нему, задевая член мага, и от нестерпимого удовольствия Нудари излился. При этом он полностью перетёк в туманную форму, ошалело водя глазами и растекаясь по постели Салазара.

Салазар зашипел и ахнул от неожиданных ощущений — туманчик распирал не больно, но сильно, лёгкий разряд заставил сразу излиться, и маг упустил Нудари, чуть не упав на него сверху. Семя смешалось с туманчиком, Салазар замер над ним, опираясь на дрожащие руки.

Немного собрав глаза в кучку, Нудари поначалу обнял Салазара туманчиком, а потом стал постепенно обретать форму, теперь прижимаясь к нему обнажённым, испачканным телом. Он впитывал дрожь мага, обнимая, щекой касаясь его груди, беспокойным хвостиком путаясь у него в волосах.

Салазар, наконец, устало опустился на кровать, прижимая к себе джиннчика. Маг молчал, лежа с закрытыми глазами, и недовольства от него не исходило. Дари почувствовал, что засыпает, и его спокойный вздох разнесся по комнате, не слышимый лишь супругу, прежде чем он растаял. Нудари округлил глаза, но возиться в объятиях Салазара не хотелось, чтобы не испортить момент. Наверное, в Скале просто водились призраки. Джиннчик решил разузнать об этом как-нибудь потом, сейчас кивая хвостиком. Он уткнулся носом в Салазара и решил просто наслаждаться этим.

— Сегодня ты мог погибнуть по своей глупости, — пробормотал Салазар. — Впредь не пытайся никого освободить... Если тебя не убьёт мой пленник, могу разозлиться я. Не скажу, что для тебя будет хуже. Никогда не спускайся в подземелье.

Салазар помнил, что хотел отправить Нудари к Вивьену, но теперь отказался от этой мысли. Джиннчика нужно было держать на виду... и под рукой.

— Обещаю, — неуверенно прошелестел Нудари. Влипать в неприятности у него получалось как-то само собой. Зато в подземелья он точно не собирался, как и выходить наружу, к Бездне. Слишком холодно, слишком неприветливо было везде, кроме спальни и тёплых шкур.

Утро принесло Нудару похмелье и сурового Вивьена с отваром.

— Я слышал, ты вчера опять натворил дел, — железный омега присел на кровать, в которой затерялся маленький джиннчик, и похлопал по шкурам, чтобы найти его. — Урышц этот перед уходом загрыз ещё парочку Безлицых и одного слугу. Как тебя угораздило освободить его? Я бросил кузню и прибежал, чтобы убедиться, что Салазар ещё не сбросил тебя в Бездну, а ты тут, оказывается, напился.

От похлопываний Нудар мученически замычал, никогда ещё не чувствуя себя так паршиво, будто молнии проскальзывали по всему туманчику. Всё плыло в ощущениях, он вяло высунул потускневший хвостик из шкур.

— Это Салазар угостил, — заплетаясь, оправдывался он, щурясь и всё пытаясь посмотреть на Вивьена. — Прости, — он вспыхнул, ярко краснея, потому что начал вспоминать, что именно с ним творил Урышц, а потом и Салазар. Снова захотелось спрятаться в шкуры, но шевелиться было неприятно, слабость и простреливающая боль заставили замереть.

— Не извиняйся, — сверкнул глазами Вивьен. — Я рад, что ты жив.

Он неловко подсунул ему под нос ложку с отваром, так как не привык ни за кем ухаживать.

— Это должно помочь, — уверенно заявил он. — Вытряс со слуг. Они в свои редкие выходные надираются как свиньи, до визга, а назавтра снова должны служить. Тебе от головы точно поможет. У Салазара просить не стал... Он в подземелье, срывает злость на пленниках.

— А на что он злится? — Нудар огорчённо качнул хвостиком и зажмурился, выпивая с ложки отвар, готовясь к отвратительному вкусу. Он не понаслышке знал, как бывают горьки и невкусны лекарства, дядя иногда лечил его очень серьёзно. Особенно когда джиннчик вернулся от кочевников... стало тоскливо, и Нудари отбросил эти мысли. Дядю он ещё не скоро увидит, если увидит.

— Зачем Салазару такие слуги? — насколько он помнил, у Владыки никто не вёл себя так неподобающе.

Впрочем, лекарство не было таким уж противным на вкус, подозрительным был лишь привкус крови.

— Салазар зол на Урышца, — Вивьен отвёл взгляд, но всё же продолжил нехотя: — Он испугался за твою жизнь. Я слышал, слуги очень удивлялись, что тебя не наказали.

Слова железного омеги взбодрили джиннчика лучше всякого отвара: он вскочил, сбросив одеяло и шкуры, потом смутился и накинул одну из шкур обратно, прикрываясь, и уставился сияющими глазами на Вивьена.

— Я знал... я знал, что всё это не зря! — Нудари широко улыбался, даже щёчки порозовели и отступило похмелье. — Вивьен, ты можешь выполнить мою последнюю просьбу? — он прикрыл глаза, сосредотачиваясь, делая вместо туловища туманный хвостик. А потом безжалостно ухватил за самый кончик и потянул, отрывая, закусив губу. Нудари шумно выдохнул и протянул туманчик Вивьену.

— Я знаю, ты очень искусен, поэтому прошу... — Нудари подался к нему ближе и лихорадочно зашептал: — Сделай для Салазара особенное кольцо и помести это внутрь, чтобы я всегда мог быть рядом с ним.

Вивьен не успел его остановить и смотрел в шоке на кусочек туманчика.

— Разве маг стоит этого? — он взял кусочек в железную ладонь, тут же запотевшую от влаги. — Дарить себя ему.

Вивьен хотел повторить Нудари своё предложение помочь сбежать при желании. Но джинн продолжал удивлять.

— Да, — вздох джиннчика был полон уверенности. Он благодарно улыбнулся Вивьену и нырнул под шкуры, отогреваться и восстанавливаться. Нудар хотел встретить Салазара, полный сил, чтобы успокоить его и вернуть великому магу покой. — Я сам пришёл сюда и здесь останусь. Я люблю Салазара, — шёпотом признался он и укрылся с головой, надеясь, что никто, кроме Вивьена, это не услышит.

Дари с утра мучился от ярости Салазара и пришёл погреться к Нудари. Его признание согревало, хоть он и боялся за него, как и Вивьен.

А тем временем Салазар равнодушно выдрал трахею пленнику и отбросил от себя уже бесполезный труп. Пытки сегодня не приносили удовлетворения, он убил двоих пленников, которые могли тешить его ещё долго. Но они стали скучны и раздражали. Велев слугам отнести свежие тела людоеду, Салазар сорвал с себя рабочий фартук и зашёл в лабораторию. Там в двух огромных сосудах подаренная источниками живая и мёртвая вода преобразовывала целую тонну талой воды с ледника, и для качественного завершения этого процесса требовалась ещё неделя.

Салазар понюхал воду, поморщился и обернулся на цветок, который уже опрыскал и той, и другой водой. Цветок полностью освоился в огромном горшке, несколько корней вытащил наружу, собравшись пустить ещё пару стеблей, и в целом чувствовал себя отлично. Кивнув с мрачной улыбкой, Салазар вспомнил того, кто подарил его. Зря он, что ли, притащил сюда джинна? Его эмоции освежали чувства Салазара.

Вивьен уже вернулся в кузню, весь в мыслях об интересном сложном заказе Салазара, когда тот появился в своей комнате с забрызганными кровью лицом и волосами.

Джиннчик дремал, восстанавливаюсь, но как только маг вошёл в спальню, Нудари перекатился по постели к нему. Хвостик едва вздрогнул от того, как выглядел маг, но это становилось привычным.

— Салазар? — Нудари нравилось произносить его имя, нравилось смотреть на него и ощущать. Он потянулся к магу, сдвинув ногой шкуры, обнажая своё тело, до сих пор счастливый от разговора с Вивьеном и уверенный, что сможет утешить бурю в груди Салазара.

— Я вижу, железный напоил тебя настойкой на крови пери? — ухмыльнулся Салазар. — Ты выглядишь здоровым. Собираешься весь день валяться в моей кровати?

Нудари не нашёлся, что ответить, так как всерьёз не думал над тем, как проводить в Скале дни — главное было попасть сюда. А как только Салазар отвернулся, он утёр губы, сгоняя дурноту. Какими бы шаткими отношения ни были между пери и джиннами, он никогда их не ел и даже не кусал. Хотя стоило признать, что чувствовать себя Нудари стал гораздо лучше.

Салазар не был против его безделья. Дари так обычно дни и проводил, превратившись со временем в пухлого ленивого омегу. Только под конец жизни болезнь высушила его. Но... разве Салазар давал джиннчику право занимать место Дари? Тёмный маг поднялся из подземелья, чтобы помучить его.

Оглянувшись по сторонам, он подошёл к неприметному шкафу в стене, куда складывал добытые в путешествиях артефакты и инструменты, которые не успели перекочевать в пыточную или рабочий кабинет. Салазар провёл над ними рукой, выбирая. Ему не нравилась грубая затхлая аура, исходящая от них, она бы испортила вкус чистых эмоций Нудари. Наконец, он выбрал кожаную плётку с крученой рукоятью и тяжёлыми металлическими шариками на концах. И к ней добавил длинный блестящий фаллос, работы кочевников, точно повторяющий конский член, пусть и не в полный размер. С этими предметами в руках он приблизился к кровати.