7. Тридцать секунд темноты (1/2)
Холодное декабрьское солнце подсвечивало серую плитку. Ибо рассматривал голубей, собравшихся на небольшом пятачке сквера. Фонтан, отключенный на зиму, молчал, птицы засрали его среднюю чашу, сидя на верхней. Проследив, как один из голубей деловито обходит фонтан по кругу, Ибо вздохнул и приставил руку ко лбу, разглядывая портал входа в музей.
Идти туда не хотелось.
Было ещё и не ко времени — его ждали только через полтора часа, когда музей закроется для простых смертных, а его двери станут доступны только специальным гостям открытия выставки кого-то молодого и страшно модного. Директор как раз решил воспользоваться предлогом, чтобы пригласить Ибо — правда, не на открытие, а в запасники музея, где последнее время творилось что-то странное. Шэнь-Шэня снова не было, Ибо, в нарушение всех инструкций, собирался туда один. Но и никакой охоты он не планировал, только пройтись со счётчиком, а уже потом, понимая, с чем они будут иметь дело, вернуться с Шэнь-Шэнем.
Но прямо сейчас, пригревшись на лавочке с горячим кофе и парой баоцзы, Ибо никуда не хотел. Времени между занятиями и приглашением было всего два часа — он дольше домой бы и обратно ехал. Поэтому Ибо и сидел, наблюдая, как голубь всё ходит по кругу, будто бы примеряясь, как поэффектнее нагадить в несчастную чашу фонтана.
Телефон булькнул оповещением. Мельком глянув на экран, Ибо с удивлением распознал в отправителе Деда.
Дед: не смотри в глаза
Ибо в раздумье посмотрел на иероглифы, потом на голубя, который вопросительно склонил голову набок. Солнце светило, мальчик на крошечном красном велосипеде вспугнул стаю птиц, те шумно взлетели, хлопая крыльями. Мимо прошла очень красивая девушка в красном пальто, Ибо невольно проводил её взглядом — нельзя было не, таким ярким и красивым оно было. Пола хлопнула на ветру, когда девушка попыталась застегнуться. Ибо перевёл взгляд на экран, злобно сплюнул, задышал разъярённым зверем. Хотелось бы думать, что диким и опасным, кем-то вроде огромной кошки, но сам Ибо подозревал, что больше похож на взбешённого осла. Лицо у него точно было ослиное. И душа, раз Дед думал, что может так просто написать ему после почти трёх месяцев молчания.
Вы: ты там живой?
Последнее, что Ибо знал про Деда, — тот укатил на один из тропических островов, которые так любил, и занимался дайвингом. Они связывались в сентябре, когда Дед нашёл им Сяо Чжаня, и больше он не появлялся. Деньги исправно приходили на счёт, Ибо выплачивал зарплату себе и Шэнь-Шэню, оплачивал все коммунальные счета и передавал документы тётушке Ло — её зять занимался налогами.
Телефон продолжал молчать. Ибо скептически посмотрел в сообщения. История их с Дедом переписки была коротка и состояла в основном из вопросов «Ты где?» от Ибо и редких, ничего не проясняющих ответов. Как ни крути, а Дед был самым скрытным и загадочным человеком (человеком ли вообще, больше похож на какую-то пифию — ни хрена не говорит, а если говорит, то исключительно чушь) в жизни Ибо.
И слава небесам. Ибо с одним-то едва справлялся.
Дожевав баоцзы и прикончив стаканчик кофе, Ибо задумался. Времени всё ещё оставалось прилично, а просто так сидеть было скучно. Стоило размяться прогулкой… Ребёнок на красном велосипеде проехал снова, снова распугал птиц, Ибо каким-то чудом отпрыгнул от капнувшего с неба помёта.
— Чёртовы крысы с крыльями, — проворчал он и одёрнул кожанку. — Вот на кого охотиться надо.
Кажется, его бормотание услышала старушка, поодаль кормившая голубей. По крайней мере, покосилась крайне неодобрительно, поджала губы и покачала головой. Ну или ей не нравились свежевыкрашенные в фиолетовый волосы Ибо. Он тряхнул головой, потрогал хвостик, который соорудил Линь-Линь, закончив экзаменационное окрашивание. Старушка отвернулась, всеми силами демонстрируя презрение к непутёвой молодёжи. Молодёжь в лице Ибо хмыкнула, поправила висящую на поясе цепь и подхватила шлем.
Сеть дорожек вокруг прудов манила. Можно было, конечно, свернуть направо и пройти к озеру Фужун, где, скорее всего, были утки (тоже те ещё крысы с крыльями, но симпатичнее голубей). Однако идти в ту сторону времени бы не хватило, так что Ибо чинно прогуливался по маршрутам, где обычно не встречалось никого, кроме туристов и парочек.
Туристы и парочки были в наличии — один раз Ибо даже показалось, что он увидел Сяо Чжаня. Мелькнул кто-то высокий и с яркой улыбкой, но попытка нагнать ни к чему не привела: встрёпанная макушка маячила то тут, то там, возвышаясь над толпой, но стоило оказаться в том месте, где, казалось, только что была, — исчезала. Через несколько минут погони Ибо опомнился. Если это Сяо Чжань, то рядом наверняка Юйлу. Не ходят сианьцы просто так к башне Даянь. Наверняка Сяо Чжань здесь на свидании, так что внезапное появление Ибо вряд ли будет встречено благосклонно.
Пожевав губу и постояв у очередного пруда, Ибо вздохнул, бросил купленный корм уткам — те оживились, похватали с поверхности воды какую-то траву. Туда же подплыла пара лебедей, посмотрела с отвращением и на траву, и на уток, и на Ибо. Тот показал им язык.
На часах уже подходило назначенное время. Портал музея был закрыт, оставалось только две двери по его бокам, где рослые охранники проверяли приглашения. Никаких бумажек у Ибо не было, но он не беспокоился, полагая, что директору их встреча нужна больше, чем ему.
Так и оказалось. Стоило представиться, как его пропустили, а милая вышколенная девушка проводила до гардероба, где можно было оставить шлем. Этой возможностью Ибо воспользовался, а вот кожанку сдавать не стал. С рассованными по карманам приборами она мало чем отличалась от его обычного комбинезона. Ну, разве что сидела лучше.
Он как раз притормозил у зеркала, решив убедиться, что не позорится какой-нибудь ерундой наподобие перемазанной кофейной пенкой кожи. Всё было в порядке. Ибо смахнул с лацкана кожанки невидимую пылинку, улыбнулся себе похищнее и отправился осматриваться.
Конечно, был смысл сразу пройти в подсобные помещения, именно там, по словам директора, творилось что-то неладное. Но старая, ещё Дедом вбитая привычка кричала: не оставляй за спиной неисследованных мест. Ибо не собирался пренебрегать этим советом.
Среди приглашённых он выглядел странно. В тяжёлых ботинках и с то и дело звякающей у бедра цепью, Ибо привлекал к себе внимание. Против он не был, привык с самого детства. Сначала выделялся историей — осиротевший в одну ночь мальчик, бедняжка, взятый на воспитание дедом. Потом красотой — ах, вы видели Ван Ибо, весь в мать, помните, какая красивая была? Потом достижениями — победы в танцевальных соревнованиях и олимпиадах по физике. Так что сейчас он спокойно переходил из зала в зал, посматривая на счётчик.
Стрелка подрагивала, чуть перейдя единицу, дело совершенно нормальное для таких старых зданий, тем более полных реликвий. Ибо посмотрел по сторонам: здесь, в отведённых под выставку залах, были собраны картины одной школы, главная звезда вечера был как раз их выкормышем.
Ибо не любил такие картины.
С полотен на него смотрело нечто. Оно кричало десятком ртов, перемигивалось сотней глаз и, казалось, никак не могло определиться с собственной формой. Нарисованные чудовища угнетали Ибо, заставляли крепче сжимать счётчик, подносить его ближе к простым белым и чёрным рамам.
— Да какого хрена, — раздалось откуда-то очень знакомое.
Сяо Чжань бормотал себе под нос, несясь на всех парах через анфиладу залов. Он лавировал между людьми, иногда удачно, иногда нет — тогда приходилось притормаживать и рассыпаться в извинениях. Ибо с удивлением посмотрел на него, для верности поморгал и, когда Сяо Чжань был готов вот-вот промчаться мимо, выбросил вперед руку, ловя того за предплечье. По инерции Сяо Чжаня развернуло, они сделали почти танцевальное движение, пойдя по кругу, но потом Ибо дёрнул и прижался к Сяо Чжаню.
— Потанцуем? — со смешком спросил он, пока Сяо Чжань удивлённо хлопал глазами, оказавшись в роли благородной девицы, на которую покушается грязный проходимец.
В отличие от Ибо, Сяо Чжань был одет соответственно случаю и месту — в костюм. Ибо сглотнул, оценив, как тонкая небесно-голубая ткань подчёркивала и длину ног, и округлость ягодиц. Сяо Чжань, завертевшийся на месте, что и позволило разглядеть его, замер, с недоверием поглядел на Ибо и вздохнул.
— Я тебя сейчас отсюда утанцую, — предупредил он и схватил снова за руку. — Пойдём спрячемся.
— Зач…
Договорить Ибо не успел, Сяо Чжань рванул его в сторону, протащил между людей, ловко обходя их и заодно здороваясь. Ибо мог поклясться — Сяо Чжань успевал переброситься парой слов с каждым посетителем, кивнуть кому-то, спросить, как дела, узнать краткое мнение о выставке.
— Ты откуда всех знаешь? — удивился Ибо, когда Сяо Чжань подхватил с подноса пару бокалов. — Спасибо.
— Я имею несчастье принадлежать к той же школе, — буркнул Сяо Чжань. — Правда, предпочитаю что-то чуть более классическое, чем эта дрянь.
Он ткнул пальцем в ближайшую картину, и Ибо тут же — хватило одного взгляда — содрогнулся. Что-то похожее на гору бугристой плоти смотрело на него, следило за их движениями, когда они пробегали мимо, разглядывало тех посетителей, что решились замереть перед ним.
— Как вообще можно решить рисовать такую хрень?
— Я не знаю, — мрачно прошептал Сяо Чжань. — Но следи, чтобы тебя поклонники Ми-мэй не услышали. Или она сама.
Ибо послушно кивнул, кинул взгляд на очередную котлету с глазами, та посмотрела в ответ. Складывалось ощущение, что, с какой стороны бы ты ни подошёл, она всегда посмотрит тебе прямо в глаза. Передёрнув плечами, Ибо позволил затащить себя в какой-то закуток. Отгороженный шторкой, он скрывал столик с полупустым подносом шампанского и узкую дверцу входа в помещения для персонала.
— Ну слава небесам, тут нас не найдут, — выдохнул Сяо Чжань и одним глотком опустошил бокал, который сжимал в руке. — Пей давай и рассказывай, что тут забыл. Ни за что не поверю, что забрёл приобщиться к искусству.
— Поче…
— Во-первых, вечеринка закрытая и всех гостей я знаю, — насмешливо ответил Сяо Чжань и потянулся за ещё одним бокалом. — А во-вторых, на эту хрень смотреть ты бы и бесплатно не пошёл.
Пришлось соглашаться. Сяо Чжань выхлебал второй бокал. Он пил, как будто там была водка, а не на удивление приличное шампанское. Опрокидывал содержимое и тут же тянулся за следующим. Опомнился Ибо, когда Сяо Чжань взялся уже за четвёртый.
— Ты чего творишь, гэ, блядь, — он выхватил бокал из пальцев и вернул обратно на поднос. — Нажрёшься!
— А я, по-твоему, чего добиваюсь? — зашипел Сяо Чжань, злобно тыча в плечо пальцем. — Я трезвым это всё выносить не собираюсь.
— Что «всё»?
— Да вообще всё! — заорал Сяо Чжань, но предусмотрительно шёпотом, так ещё и высунулся из-за шторки, убеждаясь в безопасности манёвра. — Фарш этот с глазами, Ми Янь с её идеями, да и… Ай, на хуй, дай бокал!
— Не дам! — заспорил Ибо, прикрывая собой поднос. — Куда тебе, развезёт, будешь на шею всем вешаться.
— Я не вешаюсь всем на шею! — тут же вспыхнул Сяо Чжань.
— А, ну значит, только мне, — с сарказмом протянул Ибо, но тут же заткнулся.
Сяо Чжань покраснел, отвернулся и, закусив губу, разглядывал складки шторы, отделявшей их от зала.
— Что, серьёзно только мне? — удивился Ибо.
И тут свет погас.
Он исчез совсем, как будто само понятие света стёрлось из мира. Сяо Чжань схватил Ибо за руку, тот сжал ладонь в ответ, затрясся, жмурясь. Полез в карман куртки за счётчиком — подсвеченная диодом шкала выдавала десятку, и стрелка тряслась так, будто хотела бы показать одиннадцать.
А через пару мгновений всё вернулось, лампы в залах зажглись, люди загомонили — только сейчас Ибо понял, какая оглушительная тишина стояла в те полминуты, когда света не было. Они с Сяо Чжанем переглянулись, теперь и Ибо захотелось дёрнуть бокальчик шампанского, но было нельзя. Нужно было выбираться.