2. Особняк в грозу (2/2)

— Это какие? Мои методы я понимаю: протонным ружьём промеж рогов — и в ловушку. А твои?

— Почти такие же, — захихикал Сяо Чжань, и Ибо внезапно понял, что тот и правда пьян. Не в шутку, а очень даже всерьёз. С недоверием Ибо уставился на бутылки: Сяо Чжань выпил всего три. — Только вместо протонного ружья лопаточка.

— Что?

— Для готовки, — хитро пояснил Сяо Чжань. — Деревянная такая. Только наглеет, как я ему хрясь меж рогов! Только рогов нет. Он вообще на бухгалтера похож.

— На бухгалтера? — беспомощно спросил Ибо.

— Ага, маленький, толстенький и лысоватый.

«Прям как ты» — подумал Ибо, вспомнив их с Шэнь-Шэнем фантазии перед первой встречей. Воображаемый Сяо Чжань никак не выходил из головы, особенно когда Ибо сталкивался с Сяо Чжанем реальным. Особенно с таким, как сейчас. А тот, ничего не подозревая о мыслях Ибо, глотнул ещё пива, чуть пролил, подхватил капли пальцами и втянул их в рот. Блестящие влажные губы обхватили фаланги, а мозги Ибо решили, что им пора перегореть вместо многострадальных автоматов.

— И что, твой сталкер выжил соседей?

— Так вышло, — вздохнул Сяо Чжань. — Не все же росли на кладбище. К тому же им совсем не нравились лужи эктоплазмы на полу.

— И ты нашёл нас?

— Я пожаловался матери, — хмыкнул Сяо Чжань и чуть не свалился с дивана в попытке поставить бутылку. — Землетрясение, что ли?

— Ты просто напился, — вздохнул Ибо. — Слабак ты, лао Сяо.

— Да я вообще трезвый! — горячо заспорил Сяо Чжань и снова чуть не упал. Но тут уже не выдержал Ибо и поймал его, не дав сверзиться. — Ну, может быть, чуть-чуть.

— «Чуть-чуть», — передразнил Ибо, отодвигая подальше свечу. — Давай аккуратнее.

— Ладно! — радостно согласился Сяо Чжань и хоть и с трудом, но без разрушений поменял положение.

Теперь стало ещё хуже. Ибо тоскливо посмотрел вдаль поверх взъерошенной макушки. Нисколько не подумав о психическом здоровье Ибо, Сяо Чжань устроился к нему спиной, опираясь о грудь.

— Держи меня, лао Ван! — и опять захихикал. Пьяно. Ибо вознёс молитву сразу всем богам и паре запомнившихся демонов заодно. — В общем, соседи не выдержали. И решили съезжать. А один я квартплату не потянул бы.

— А парень твой? — спросил Ибо, стоически переживая возню между своих ног.

Прямо сейчас он был благодарен провидению, гравитации и собственным беспокойным дрыганьям: плед сполз, сбился в кучу и надёжно прикрывал пах, где уже медленно, но верно наливался кровью член. Ему, члену то есть, и дела никакого не было ни до парня, ни до того, что Сяо Чжань был безбожно пьян (с трёх бутылок!).

— Не то чтобы он рос на кладбище, — фыркнул Сяо Чжань. — Он тоже не очень-то любит Тяньшуня<span class="footnote" id="fn_32695607_0"></span>.

— Тяньшуня? — слабым голосом спросил Ибо.

— Ну, он всё время то лижет, то обсасывает, — пожал плечами Сяо Чжань. — Особенно если лопаточкой вовремя не двинуть.

— Ясно.

Они помолчали. Сяо Чжань что-то напевал вполголоса, Ибо уговаривал член не позорить их обоих. Пока что увещевания не работали. Сяо Чжань шевелился, член тоже. Из темноты вышла Орешек, посмотрела на них круглыми осуждающими глазами и запрыгнула обратно в кресло, где спала в начале их импровизированной пьянки. Следом за ней приполз скулящий Плуто, он всё ещё испуганно трясся и пускал эктоплазмы больше обычного, но уже смог покинуть подкроватное убежище.

— Гроза кончается, — почему-то прошептал Ибо. — Если этот выполз, то совсем скоро.

— Жаль, — так же шепотом ответил Сяо Чжань. — Мне понравилось с тобой сидеть.

Холл снова погрузился в тишину. Её разбавлял только шум дождя да редкий далёкий гром. Молний уже не было видно. Огоньки свечей едва колыхались — на втором этаже почти не было сквозняка, Ибо позаботился об этом очень давно, ещё когда филиалом управлял Дед и просиживал ночи напролёт в своём чердачном кабинете.

— Почему твой сталкер не объявляется? — спросил Ибо, чтобы не молчать.

— Не знаю, — вяло ответил Сяо Чжань. — Стесняется, наверное. Всё же новые люди. И призраки.

— Его точно напугал Плуто, — фыркнул Ибо. — Ты посмотри на него, какой грозный.

Плуто шутки не оценил и посмотрел несчастными глазами никогда не кормленной собаки. Мелкая дрожь сотрясала его полупрозрачное тело, расплёскивая вокруг эктоплазму.

— Какой ты гадкий, Плуто, — вздохнул Ибо. — Тётушка Ло будет ругаться, что мы перепачкали диван и ковёр.

В ответ пёс заворчал, заскулил возмущённо, как бы оправдываясь: какая же тут его вина, если гроза и так страшно. Вздохнув, Ибо опустил руку вниз, погладил призрачную холку и почесал за ухом.

— И сам перепачкаешься, — тихо сказал Сяо Чжань, устраиваясь на Ибо удобнее, тоже спустил руку, принимаясь ласкать Плуто. — И я.

— А что поделать, если чудище боится.

— Ты тоже боишься.

— Потому чувствую с ним родство, — провозгласил Ибо и похлопал Плуто по не до конца сформированному боку. — Будешь пиво, пёс?

Плуто тут же оживился, даже дрожать, кажется, меньше начал, завилял всем телом, приподнял уши и посмотрел умильно.

— Ну держи, — хмыкнул Ибо и подтолкнул пса к столику. — Забирай открытые.

Тут же сметя бутылки, Плуто захрустел стеклом, забулькал пивом. Запахло озоном и хлебом, как пахло всегда, стоило призрачному псу добраться до пива.

— А если вино жрёт, то виноградом пахнет, — мечтательно протянул Ибо. — Или сливой. В общем, из чего вино, тем и пахнет.

— А если соджу? — едва слышно и очень сонно спросил Сяо Чжань. — Рисом?

— А чёрт его знает, — задумался Ибо. — Не помню, давал ли ему соджу.

— Спаиваешь животное.

И Сяо Чжань уснул. Вот как был, лёжа на Ибо, укутавшись в плед на манер очень длинной гусеницы и засунув руку почти по локоть в эктоплазменное тело Плуто. Они переглянулись — Ибо и Плуто, тот ещё похрустывал бутылкой.

— Ну хоть полотенце притащи, — вздохнул Ибо, пытаясь устроиться удобнее. — Только не обслюнявь.

Гроза совсем стихла, даже дождь больше не барабанил в окна с той жестокой силой, которую демонстрировал ещё час назад. Гром рокотал очень далеко и редко. Наверное, если выйти из дома, если бы вдруг погасли все огни, то стало бы видно звёзды в прорехах облаков. Но Сиань сиял, а Ибо оттирал от эктоплазмы руки Сяо Чжаня, тихо матерясь на излишне слюнявого Плуто. Потом пришлось долго возиться, чтобы выбраться, не потревожив чужого сна. Спящий Сяо Чжань был невыносимо мил и смешно дул губы, будто бы обижался на Ибо за то, что тот уходил.

Щиток из темноты помаргивал красным, а Ибо воображал себя одиноким воином среди полчищ врагов, когда пробирался по первому этажу со свечой. Установка Спенглера тихо заурчала, включаясь, откуда-то заиграла музыка и везде вспыхнул свет. Издалека донёсся радостный булькающий лай Плуто, Ибо малодушно понадеялся, что он разбудит Сяо Чжаня. Выключив весь свет, кроме лампы над лестницей, Ибо поднялся на второй этаж. Плуто лежал на ковре, видимо, решив, что раз тётушка Ло всё равно будет ругаться, то можно особенно не волноваться. Орешек свесила хвост с кресла, развалившись в нём кверху пузом. Сяо Чжань спал.

— Эй, — тихо позвал Ибо, присев перед его лицом на корточки, после того как потушил свечи, — Сяо Чжань?

— М? — вопросительно выдохнул тот, зарываясь лицом в диванную подушку и кое-как свёртнутый плед Ибо.

— Просыпайся, — Ибо коснулся мягкой щеки и тронул нос. — Завтра твоя спина не скажет тебе спасибо.

— Ага.

Сяо Чжань завозился, шатко сел, зевнул и растерянно заморгал, потёр запястьем почему-то только один глаз.

— Давно я уснул?

— Нет, — ответил Ибо, собирая свечи. — С час, наверное. А потом и гроза кончилась.

— Хорошо, — улыбнулся Сяо Чжань. — Я тогда пойду?

— Ага, спасибо.

И Сяо Чжань ушёл. А Ибо ещё посидел, разглядывая пробки пивных бутылок, — всё, что оставил Плуто. Сидел и задумчиво гладил плед, которым укрывался Сяо Чжань, гладил так, как не смел погладить его самого.

— Да какого ж хуя? — злобно спросил и смахнул пробки в мусорное ведро.

Ведро не ответило. В бессильном раздражении Ибо закончил уборку, брезгливо свернул ковёр, с которого Плуто всё-таки ушёл. Он даже в постель улёгся как-то излишне агрессивно, с головой накрылся одеялом, поглядывая в щёлку на свет ночника. Ситуация выходила тупее не придумаешь, и предъявить Сяо Чжаню было совершенно нечего. Тот вёл себя как отличный сосед, отзывчивый к чужим страданиям: пил пиво, шутил и разговаривал бессмысленные полуночные разговоры, пока кое-кто не смел лечь спать в кромешной тьме. И пока гроза угрожала стабильности хранилища. И пока…

Раздражённо взвыв, Ибо переукрылся, заматываясь совсем плотно, как будто надеясь превратиться в мумию, которой весь этот мир и всякие романтические треволнения до лампочки. Или что там у них в Древнем Египте было.

«Ничего, — подсказал внутренний голос. — Как у тебя с Сяо Чжанем».

Ибо снова завыл и начал считать овец — никогда не помогало, но хотя бы отвлекало. Отвлекло и сейчас, через десять минут он уже спал, уткнувшись в подушку лицом. Плуто развалился вдоль стены, подогнув передние лапы. Задних не было, а будь они, то наверняка скребли бы когтями по стене. Сяо Чжань сладко дулся, обнимая подушку. И только Орешек приподняла голову, настороженно извернувшись. В темноте коридора что-то зачавкало, чмокнуло и втянулось к Сяо Чжаню под дверь.