Искусный художник/Виолетта Малышенко/ОЖП (1/2)

Лили опускает палец в краску. Она ярко-желтая, как цыплячий пух. Кожа Виолетты белее бумаги. Она — идеальный холст.

Широкие линии рассекают живот. От хрупкого ломкого горла, ниже, к вздыбленным соскам, небольшим холмикам грудей, по плоскому животу, до такого же белого треугольника волос.

Лили замирает лишь на мгновение — между ее пальцами и кожей Виолетты кажется пара миллиметров, прикосновение едва ощутимое, как трепет мотылька. Девушка тоже трепещет.

Старается сделать вид, что ей все равно. Но обветренная нижняя губа закушена до крови.

Стон.

Прокушенная губа наливается алым, как лопнувшая от спелости вишня.

Лили чертит узоры на бедрах. Там все — ветвистые оленьи рога, мандалы и ловцы ветров, непроходимые леса она рисует на ключицах, затвердевшие соски становятся пиками гор.

Нежно розовая плоть покрыта белой краской.

Лили рисует и не может остановится. Вилка — идеальная.

Она п р е к р а с н а.

Лили хочет доказать ей это. На теле — белесые шрамы. Их много, кое-где они едва заметны (на животе и ключицах), а кое-где они кажутся еще один рисунком, ужасающим в своей первозданной красоте.

На внутренней стороне бедер они как раз такие — глубокие некогда раны, сейчас выпуклые полосы, чуть белее, чем остальная кожа. Белее альпийского снега. Белее, чем краска на вершинах грудей.

Лили наклоняется — русые волосы хлещут по разведенным коленям.

Виола судорожно вздыхает… и тут же срывается на низкий стон. Лили торжествующе смеется.