Часть 6. Ноги переломаю! (1/2)
«Займите себя чем-нибудь, если</p>
хотите избежать депрессии.</p>
Для меня бездействие — самый </p>
страшный враг.»</p>
Это забавно. Почему? Потому что всё уговоры Ваньиня Цижэнь слушал вполуха и даже не собирался отвечать согласием на временный уезд племянника, а украсть главу ордена тайком… Цзяну казалось, что его орден в такой ситуации получить нагоняй не должен… Не должен ведь?
А, так вот, знаете, когда Цижэнь, пригладив свою бородку, всё же согласился? Когда Глава Юньмэна пообещал сломать ноги бедному Сичэню и Ванцзи на это пробил «Мгм». Всё, этого достаточно?! Видимо… Вот она, любовь ближнего!
Как выяснилось совсем скоро — воспользоваться мечами для быстрого перелёта не получится: Хуаня то морозило, то в жар бросало, неустойчивость Ци так и грозилась скинуть его в забытие, потому и запрягли повозку с лошадьми.
Почти всю дорогу Лань спал (по крайней мере старался спать или активно делал вид), прижавшись головой к одной из стенок, чтобы через шторку прохладный воздух попадал на лицо, остужая, но вскоре вновь поднимался жар и становилось холодно. Натасканные сюда перед поездкой одеяла уже не казались такими тёплыми, оттого резкий приступ кашля всё же позволил ему вольность — едва ли не сложившись пополам, Хуань прикоснулся ледяными ладонями к бедру Цзян Чэна, будто эта секундная близость подарит тепла больше, чем одеяло. И тут сердце грубого Главы Юньмэна растаяло и он, будто невзначай, потянулся, накидывая край своей меховой накидки на Сичэня. Рука собственнически легла на тонкую талию, скрытую белыми одеждами, и притянула к себе, согревая наконец-то человеческим, нормальным теплом.
— Спите, Лань Сичэнь. Дорога не быстрая, вам нужны силы.
*****</p>
Прибыли они лишь перед тем, как колокола пробили полночь второго дня. Это противно: потерять столько времени просто от того что кто-то не может нормально стоять, хотя его опасения и оказались верны — они бы взаправду не пролетели долго. Ваньинь еще больше ненавидел такие поездки именно за необходимость спать в дороге, вечно что-то контролировать, да и прижимающийся сейчас к нему мужчина ничего хорошего не предвещал — явно от чара мучался.
Комнату выбрали для гостя хорошую, соседнюю от самого Цзян Чэна, чтобы в случае чего в безопасности был. В безопасности… Сичэнь, видимо, в такой ситуации решил, что спать хозяину пристани не нужно. И предостерегать, конечно, никто никого не будет. Он постарается со всем справиться сам, перетерпеть приступы и как-то не беспокоить соседа, но обещать ничего не может.
Сначала всё шло даже очень хорошо: пусть лекарь уже и отошла ко сну, а осмотр перенесли на утро, но это ладно, это пустяки, Ланя уложили спать, улеглись сами… А ночью, спустя буквально час, Чэна разбудил громкий, надрывный кашель, шорохи и шумы. Сначала вставать не хотелось, но когда эти мучение не прекратились и спустя десять минут, а увенчал это все слишком громкий звук падения, всё же встал и побрёл.
— Ну что же вы… — шепчет, помогает подняться с пола и вытирает чужие губы от крови, параллельно готовя отвар. Ему дали рецепт в Гу Су, показали всё. Хорошо, Сичэнь будет в порядке, у него и выбора нет.
Успокоить приступ, снова уложить спать бедолагу, поправить одеяло, поставить ещё чашку отвара около кровати и плотнее сомкнуть оконные ставни. Это какой-то механизм или обряд, норма для собственного спокойствия. И ладно бы этот покой продлился хоть чуточку больше, чем дойти до собственной спальни и сомкнуть глаза.
Где-то на пятом за ночь прогуливании в соседнее помещение под этот кашель с уже совсем не белым платком, уже совсем недовольным взглядом, но всё ещё смотрит в виноватые янтари радужки Хуаня, заставляя себя успокаиваться… И готовить отвар снова. Нужно так, так важно и жизненно необходимо: он обещал, что этот идиот не умрет и ему плевать, что тот смирился. Совсем плевать!
— Глава Цзян, простите, что так беспокою Ваш сон…
— Сон? Мне бы хоть лечь. Да и обращайтесь Вы уже на «ты». За эту ночь мы стали ближе, чем любовники. И я не злюсь, А-Хуань, — звучит как-то нежно, по-родному, будто это просто семья, а не два человека власти, — Давайте, если я обращаюсь к вам так, то это значит, что я не зол, а если… Глава Лань, то это высшая мера злости.
— Спасибо в… тебе, А-Чэн.
*****</p>
Лекарь вынесла простой вердикт: простуда, разрушение меридиан, оттого утомляемость, но… Если для обычного заклинателя низкого уровня это означало бы просто отмирание золотого ядра, то для такого сильного заклинателя… Он сам, медленно и самозабвенно убивал себя изнутри, без права остановки. Так значит, всё бесполезно? Женщина лишь покачала головой и посоветовала скрасить время — ему осталось меньше трёх месяцев…
Дать наиграться перед смертью? Почувствовать себя живым и отказаться от правил Ланей? Почему-то в голове застряла скупая идея украсть Хуаня из Гу Су и заставить смеяться день изо дня, со всего, со всем, чтобы он улыбался, чтобы хватался своими ледяными сейчас, а после совсем теплыми пальчиками за меховую накидку фиолетового цвета и жил… Пусть не по правилам, с осуждением от Цижэня, но жил вот так просто… Хоть немножко больше этих противных трех месяцев.
Ему дали лишь один короткий совет, когда уложили Сичэня спать: </p>
— Заставьте его желать эту жизнь.</p>