Он прочитал твой блокнот (Кисаки) (2/2)

— Просто верни мне блокнот и забудем об этом.

Кисаки так ревностно прижимает блокнот к груди, будто пытаешься отобрать то, что его по праву, а не вернуть своё.

— Нет уж, прости, мне нужно внимательно это изучить.

— Кисаки…

— Ты разве не должна называть меня папочкой?

Он ухмыляется, конечно, ему смешно. Не замечаешь, как слёзы сами начинают литься.

— Почему замолчала? — удивляется он и, отвлёкшись от чтения, всё замечает.

Кисаки поджимает губы. Ему противна слабость, и на тебя смотреть противно. Он приближается. Пройдёт мимо к двери и выйдет из кабинета, чтобы тебя не видеть. Стыдно до удушения, и ты сильнее давишься плачем, уже в голос.

Кисаки опускает ладонь на голову и мягко гладит, и выглядит, будто старается утешить, но ему неловко.

— Прости, я перегнул палку.

Так просто признаёт вину. И гладит, как уличного котёнка, приручая.

— Ты идиот.

— Я знаю, я идиот. Если ты хочешь забыть об этом, я сделаю вид, будто не находил блокнот.

Кисаки молчит, задумавшийся, и медленно незаметно ладонь перебирается за спину, и это похоже на полуобъятия, осторожные и невинные.

— Но я не издевался над тобой, когда сказал, что ответил бы тебе взаимностью. Любую вещь, которую ты написала в своём блокноте, я бы сделал. Я бы заботился о тебе, положил бы весь мир к твоим ногам. Был бы твоим… — Голос срывается до дрожащего шёпота. — Ты хоть представляешь, как сильно я тебя люблю? Чёрт, т/и, разве не ты должна признаваться в любви?

Ты чувствуешь, как ладонь за спиной настойчиво давит, и полуобъятия превращаются в крепкие и уверенные. Кисаки смотрит в глаза, прижимая близко, и не даёт отвернуться или уйти.

— Я тоже тебя люблю, — наконец признаёшься, не на бумаге. — Я не хочу, чтобы ты забывал об этом…

Не успеваешь договорить. Кисаки касается подбородка и приподнимает себе навстречу, горячо дышит в губы.

— Можно?

Это так быстро, так интимно, он торопит события, но всё изнывает внутри от того, насколько сильно этого хочешь, и тянешься к нему сама, вторгаясь в его рот так, как давно мечтала о том перед сном, и весь блокнот в этих чёртовых записях, и он небольно прикусывает губу, чтобы не зарывалась, и перехватывает контроль. Целует долго, влажно, охуительно. Ты снова вспоминаешь молитвы, нужно за что-то держаться, чтобы не сойти с ума. Сердце стучит в ушах, а у Кисаки, или отлично себя контролирует, даже дыхание не сбивается. Он отстраняется и поправляет очки. Между вашими ртами остаётся вязкая нить слюны. Ты закрываешь лицо ладонями.

— Нечего теперь смущаться, — смеётся Кисаки. — А блокнот я действительно заберу для детального изучения.