Глава 5 (2/2)

— От чего она умерла?

— От пули.

— Бля, — вырвалось у него. — Страшно.

А Танька задумчиво провела пальцем по окну магазина, у которого они стояли (следа на стекле не осталось), и сказала:

— Значит, тепло-холод не твое, но ты чувствуешь предсмертное состояние. Интересно.

— Не очень, — честно признался Дан. — Я бы и без этого знания обошелся, серьезно.

— Это большая редкость.

— Ценю. Какой я уникум — сейчас заплачу.

— Слушай, хватит ныть! Если ты с этим справишься, для тебя откроется еще один мир.

— Мертвый? — в упор спросил Дан. Танька не ответила, и он попросил: — Тань, иди, ладно? Меня никто не обидит. Сам дойду.

Дан пнул камень так, что он врезался в стену магазина, и пошел домой. Шагов сзади не было.

Папа не спал. Сидел на диване и в свете торшера читал журнал. Глупого вопроса «Ты чего не ложишься?» Дан задавать не стал. Он перед уходом сказал папе, что надо встретиться с одним человеком, придет поздно, но был уверен, что спать отец, конечно, не ляжет, пока сын не вернется домой. Дана и отпустили-то с трудом. Блин, это же он и с работы его ждать будет…

— Папа… — сказал Дан и сел рядом на диван. — Пообещай мне, что не будешь квочкой.

Александр Сергеевич положил журнал и воззрился на сына поверх очков. Сейчас он был очень похож на Жванецкого.

— Кем?

— Квочкой. Ну, наседкой.

Отец посмотрел на него с беспокойством.

— Данила, переходный возраст пошел у тебя в какую-то странную сторону.

— Переходный возраст, папа, у меня давно закончился. Теперь я полноценный член общества и иду работать.

— Куда? — оторопел Александр Сергеевич. — А школа?

— Школа не пострадает. Я буду работать по вечерам.

О том, что «вечером» его смену можно назвать очень условно, Дан пока промолчал.

— Где же это можно работать по вечерам? — подозрительно спросил отец. — И когда ты будешь делать уроки?

— На работе, — соврал Дан. — Пап, ну если будет тяжело, я уйду. Просто мне деньги нужны.

— Зачем это? — спросил Александр Сергеевич и тут же понял глупость вопроса.

Понятно, что парню в шестнадцать лет нужны деньги. Папа старался экономить на всем, годами ходил в одном костюме и старенькой потертой куртке. На последние средства покупал Даньке кроссовки и джинсы. Профессиональные коньки, стоившие баснословных по их меркам сумм, помогала приобретать Изабель. И костюмы для выступлений тоже. Это была единственная помощь, которую принимал Александр Сергеевич.

Но сын рос, взрослел, ему нужны были, в конце концов, карманные деньги… А того, что он выдавал Дану на расходы, хватит только, чтобы «сникерсом» девушку угостить. Папа очень боялся, что если ограничить парня в финансах совсем, он начнет искать другие способы их добыть; а с такими приятелями, как этот Стас, способы могли быть самыми разнообразными вплоть до откровенно криминальных, был уверен отец. Казанцев был для него как бабайка для детсадовца — не знаешь точно, на что он способен, но в воображении — на все, что только можно придумать, вплоть до зверского убийства одинокой старушки с отягчающими обстоятельствами.

Однако сын явно по этому пути не пошел. То, что он хочет работать, очень даже неплохо. Вот только что за вечерняя работа такая и не скажется ли она на его здоровье…

— Так где ты работать собрался?

— Ну… в кафе.

— Кем это?

Ответ на этот вопрос Дан сформулировал заранее.

— Помощником менеджера.

— Что это за зверь такой?

— Из травоядных, пап. Он не опасный. И от хищников далеко, не переживай.

— Ох, Данила. Не нравится мне это все. Ладно, иди спать.

— Ты тоже ложись.

— Лягу…

Фотографии кучей лежали на столе, на них спал кот.

— Эй, Толстый… Свали. Иди поешь, что ли…

Кот не отреагировал. Дан почесал его за ухом и турнул со стола. Кот спрыгнул, недовольно дернув хвостом. Фотки посыпались на пол.

— Курочка Ряба, блин… А, там мышка хвостиком махнула. Хреновая из тебя мышка, Толстый, разве что хвостиком махать…

Дан поднял с пола фотки. Надо убрать их куда-нибудь, сейчас он точно не готов издеваться над собой. В пальцах кольнуло, и Дан поспешно бросил на стол ту, что держал в руках. Опять этот тип с Амьеном. Надо как-нибудь разобраться с ним… когда смелость вернется. Он сбросил фотки в ящик стола. Чтобы поспать, осталось часа четыре.