Глава 6 (1/2)

Утром понедельника школа встретила Дана обычным гвалтом. Только странным было ощущение, что он болел недели две. Хотя… пятницу пропустил точно, четверг… четверг как-то выпал из памяти. Совсем.

Он и дорогу с рембазы помнил очень смутно.

Оказалось, что следующий день — суббота и тренировки утренней нет, Ася напутала. Так что Данька наконец-то выспался. Пришел на ОФП и только через полчаса обратил внимание на странные взгляды, которые иногда кидали на него ребята. Даже в глазах Матвея мелькало не свойственное ему обычно любопытство. Янка же просто не сводила с него взгляда.

Наталья Алексеевна не стала задавать вопросов, только внимательно следила за тем, как Дан сосредоточенно выполняет задания. Было тепло, и они вышли заниматься на улицу. Только Ася поздоровалась и, казалось, забыла о его существовании, просто все время держалась рядом.

Минут за двадцать до конца тренировки Дан понял, что это вроде бы неназойливое внимание чертовски давит. Он ощущал его как сжимающийся все плотнее кокон.

— Наталья Алексеевна, можно я уйду раньше? Пожалуйста.

— У тебя точно все в порядке?

— Примерно. Я… хотел отпроситься на завтра.

— Сядь-ка.

Наталья Алексеевна показала на скамейку возле дорожки.

Дан сел. Опять разговоры, вопросы… Жаль, нельзя жить так, чтобы никто твоими делами не интересовался. И особенно — не парился по поводу твоего настроения. Ну, хочется душу, как тряпочку выстиранную, на веревке подвесить сушиться… Кому какое дело? Лучше бы не трогали. Мало ли что там висит. Вон, живут отшельники в горах, в пещерах всяких труднодоступных — потому и счастливы. Просто никто им вопроса «как дела?» не задает. Или «у тебя все в порядке?».

— Даня, точно все хорошо?

— Ну… да. Насколько возможно. Неделя была… сложная. Я выспаться хотел.

— Если помочь надо…

— Не надо, — невежливо перебил он. — Я в понедельник приду, на вечернюю.

Его отпустили. Наталья Алексеевна видела, что с парнем творится что-то непонятное и выглядит он измотанным. И очень надеялась — это временно.

Воскресенье он проспал. Ему казалось, что лег он где-то в восемь вечера в субботу, а проснулся от будильника в понедельник утром. Папа утверждал, что днем Данька встал, съел тарелку борща и завалился обратно спать. Сам он совершенно этого не помнил.

Шум давил на виски. Дан повесил в раздевалке куртку и понял, что на уроки идти не хочется ужасно. Химия, задери ее Менделеев. Приснилась ему эта таблица гребаная, а школьники мучайся…

— Ты чего такой странный? — услышал он голос Кати.

Данька обнаружил, что сидит на скамейке и держит в руках кроссовок.

— Ну… обуваюсь, — ответил он. — Видишь?

— Вижу, — согласилась Катя. — Ты уже минут пять с ним сидишь.

— А… это ты во временную дыру провалилась, — вяло отшутился Данька.

— По-моему, не я, — хмыкнула Катя. — Не тони в своей дыре, сейчас самостоятельная.

Она взяла рюкзак (перед глазами Даньки мелькнул значок с непонятными символами) и вышла в коридор.

Дан поднялся на второй этаж и сразу столкнулся с Варей.

— О, привет. Идет Шумахер, в глазах — стремление учиться.

— Угу, — хмуро буркнул в ответ Данька. — Шнурки только погладить забыл. Блин.

— Утюг дать? — спросила Варя, спрятав улыбку.

— Нет! Бомжом пойду.

— Смелый. Что у тебя?

— Химия. Самостоятельная.

— У-у, — протянула Варя, — сочувствую.

В уши ввинтился звонок. Данька поморщился.

— Ты, Шумахер, пиши, не отлынивай. Не дурак чай, не разберешься, что ли?

— В гробу я ее видел, — сердито сказал Дан и понял, что оборот выбрал крайне неудачный.