Часть 3. КРЫШИ. Глава 1 (2/2)
— А где ты живешь, кстати? — спросил Данька, забирая у нее сумку. — Елки, у тебя там Большая Советская энциклопедия?
Сам он брал в школу далеко не все учебники, а сумка Лебедевой была просто неподъемной.
— Как ты это носишь? Тебе Халк, случаем, не родственник?
Она помотала головой.
— Если бы… тогда бы не приставали, — сказала она совсем тихо.
— Так куда идти? — спросил Данька, чувствуя неловкость, словно глупость сморозил.
— Недалеко.
— Ладно…
Они пошли рядом, Дан только потянул ее за рукав подальше от дороги, чтобы не забрызгали проезжающие машины.
— Ты что… тут живешь? — странным голосом спросил Дан, когда они подошли к ее подъезду.
— Да…
Он поднял голову и посмотрел на самый верх дома. Три корпуса, разноуровневая крыша. Дан был здесь. Сегодня ночью.
— Них… ничего себе…
Лида кивнула.
— Знаешь, что здесь творилось в тот день? Ужас.
— Представляю…
Теперь он понял, почему Лебедева тогда была такой пришибленной. Она, наверное, видела… тело.
Подъезд Лиды был в среднем корпусе.
— Ладно, я дальше сама. Спасибо…
Данька автоматически отдал ей сумку.
Лида зашла в подъезд, а он облокотился на стену рядом с дверью и закрыл глаза, пытаясь унять нервную дрожь. Он сделал то, чего хотела Танька, — пришел на крышу. И теперь надеялся, что она оставит его в покое. Ну как он должен объяснять ее родителям, что это не было суицидом? Не хочу, потом... Слишком жестоко все это бьет по нервам. Здравствуйте, доктор, у вас там, в психушке, говорят, недобор. Вакантные места появились. Возьмите меня, я не буйный…
Направо — подъезд с открытым выходом на крышу. Замок липовый, надо только снять его… Пальцы, зараза, их десять, хоть убейся, а я так хочу, чтобы это был глупый сон. Переходный возраст, созревание и все такое. Без странных визитов по ночам. Без странных походов на крыши. Надо в школу идти, там такой родной Казанцев… Простой и понятный, как три копейки.
Дан наконец оторвался от стенки, посмотрел на часы и присвистнул. Почти одиннадцать. Совершенно нет смысла идти учиться. Лучше домой. Папа должен был уйти на работу, так что можно спокойно посидеть с книгой до вечерней тренировки.
Он сбежал с крыльца. Если идти влево, выйдешь на улицу, параллельную нужной, там пройти пару кварталов — и дома. И дорога длиннее совсем не намного. Правда, левый подъезд — как раз тот, возле которого… Данька сплюнул и снова обозвал себя психом (в последнее время это вошло в привычку).
Только он вставил ключ в замок, как дверь распахнулась.
— Где ты был? — грозно спросил с порога взъерошенный отец. — Только не говори, что в школе, там тебя точно не было!
— Опять Веревка накапала? — с досадой проворчал Данька.
— Прогульщик! Я уже не знаю, в какую больницу звонить! Совести у тебя нет!
— Откуда она, совесть. У меня инстинкт самосохранения, — сказал он, вспомнив Варю.
— Инстинкт? — окончательно взъярился отец. — Я вот тебе устрою инстинкт! Останешься летом в Москве, с инстинктами своими разбираться!
— Ну и останусь, бля! — взорвался Данька, швырнул ключи на полку и ушел к себе, хлопнув дверью.
Отец остался в коридоре, потеряв дар речи.
Дан подошел к окну и прижался к стеклу лбом. Холодное. Хорошо как… Плюнуть на все и завтра в школу не идти. Хотя… завтра же суббота. И выходной на катке. Только ОФП в четыре, но на него можно забить. Чертовски удачная возможность стать адским социопатом, запереться в комнате, забиться в угол и не выходить весь день, до самого вечера. До самого. Вечера. До самого. Данька почувствовал приближение истерики. Первый раз за три года. Хотелось кидаться в стену разными предметами — чем тяжелее, тем лучше. И еще он понял, что очень боится, просто до потери сознания, снова увидеть серый туман за чьей-то головой. Нет. Лучше в самом деле сидеть дома. Он представил, как идет по улице, стараясь не смотреть на людей. Бред. Остро захотелось в самом деле забиться в угол, закрыться руками, как загнанная жертва, которая надеется, что если замереть — ее не будет видно.
Но он так и стоял у окна, рассматривая фонарь и серые ветки тополя возле него. Сначала бездумно, не вникая в детали, потом заинтересовался трещиной в коре — или это тень так падает? Толстая ветка у самого основания словно надломлена наискосок — да, нет? Оптический эффект или ветку действительно ломали?
Холодный комок внутри постепенно растворялся. Проснулась та самая совесть. Они с папой в последнее время ругались нечасто и исключительно из-за учебы; но таким он видел отца впервые. Черт знает, чего там Веревка ему наговорила…
И сам он не ожидал от себя такой ярости.
За последнюю неделю нервы здорово сдали. Матом на отца… такого еще не бывало. Надо извиниться, что ли… только сначала успокоиться, а то еще хуже будет. Попробовать пересчитать маленькие ветки на большой, например. Главное — на чем-нибудь сосредоточиться. Очень помогает.
— Пап, — сказал Данька, остановившись в дверях кухни.
Отец не ответил. Он сидел за столом, перед ним стояла нетронутая чашка с чаем.
— Ну… извини. Вырвалось. Я… в самом деле адски устал, пап. Я ненавижу рано вставать. С этими уроками… не успеваю я. Часто. Только не говори, очень прошу, чтобы я бросил лед. Это… ну, не работает.
Папа тяжело вздохнул.
— Я же хочу, чтобы у тебя не было сложностей в школе, Данечка. Весной экзамены.
— Да знаю я. Ну, сдам я эти гребаные экзамены, папа. Чего ты переживаешь? Хочешь, на пятерки все сдам. Не понимаю, правда, нафига это нужно, но ты только за таблетки не хватайся.
— Где гулял-то?
— Лиду встретил. У нее тоже голова болела, отпустили. Проводил. Она еле шла, боялся, под машину упадет. Не ругайся. Сердце заболит опять, будешь по больницам бегать, — хмуро сказал Данька. — А я тут один пойду вразнос. Начну девчонок водить…
— Дурачок… Ладно, сделай хоть уроки.
— Да суббота завтра. Ну… хорошо, сделаю. Алгебру.
Данька ушел к себе и вытащил из сумки учебник. Алгебра его не особо напрягала, больше мучила химия. Учительница объясняла материал настолько сумбурно, что понимать было не только сложно, но и смертельно скучно.
Он прочитал задачу и вдруг снова вспомнил, что завтра суббота. Варя обещала за руль посадить.
Настроение стремительно рвануло вверх, к облакам.