Глава 2 (1/2)
— Парни, а помните, как Чикмирь под койкой змею нашел?
Хохот.
— Так драпал, что дверь снес лбом.
— А Дан за ним выскочил.
— Не, я культурно покинул помещение. В окно.
— Что ты в своем стакане все разглядеть пытаешься, Дан? Опять фантомы?
— В водке-то?
— Да кто тебя знает…
Через два дня Дан и Ася первый раз выиграли соревнования. Наконец-то дали результат изматывающие тренировки, из-за которых Данька в школе вел себя непривычно тихо — настолько он уставал. Да и танец был поставлен очень удачно, и идея была интересная — огонь и лед.
Данька был огнем. Сначала он поднимался со льда, вырастая черной фигурой за спиной неподвижной, заледеневшей Аси. Наталья Алексеевна предложила сделать в его костюме потайные красные вставки, закрытые той же черной тканью на липучках. Постепенно Данька сдергивал их, все больше превращаясь в мечущееся вокруг девушки пламя. А на льду, там, где они начинали танец, разгорался костер — заплатки с внутренней стороны были искристо-красными.
Контраст смотрелся необыкновенно: порывистые, рваные движения Дана в сочетании с плавностью скольжения по льду — и холодная, словно замороженная Ася. Постепенно она согревалась от летящего рядом огня, движения ее из скупых и ломких превращались в мягкие, живые.
В конце, когда музыка словно взлетала фейерверком, Дан во время вращения незаметно доставал из кармана смятый кусок упругой алой ткани, спрятав его в кулаке, поднимал над головой и медленно раскрывал пальцы: на ладонях его разгоралось яркое пламя. Эффект был настолько потрясающим, что трибуны взорвались аплодисментами. Потом этот огонь тоже улетел в костер, а Дан поднял ожившую девушку на руки, прижал к себе, обнимая; и так и увез со льда, потому что когда под одобрительный гул трибун хотел поставить ее на ноги, Ася замотала головой и вцепилась в него еще крепче. Кажется, от нервов ее просто не держали ноги. Задача у нее была пластически очень сложная, но она справилась с ней на отлично.
Пока ждали оценок, девочка, даже не замечая, схватилась за Данькины пальцы и сжимала их все сильнее и сильнее. В конце концов он вытряхнул свою руку из ее холодной ладошки и обнял ее за плечи. А когда стало ясно, что место — первое, Ася бросилась ему на шею.
— Ну, вылетели вы, ребята, за счет артистизма, сами видели, — сказала им в раздевалке Наталья Алексеевна. — Оценки за технику не самые высокие. Но все равно молодцы. Сегодня, можно сказать, вы родились как пара.
Очень радовался папа. На соревнования он прийти не смог, не отпустили с работы, но медалью потом очень гордился и брал на работу — показать коллегам.
А вечером Данька пошел за хлебом. Папа в честь его победы приготовил праздничный ужин, соседка тетя Тоня испекла торт. Только про хлеб папа забыл.
— Может, без хлеба обойдемся? — с надеждой спросил Данька. Очень уж он устал.
— Данилка, ну добеги. В соседний дом-то… Без хлеба нельзя.
— Конечно, кто же торт без хлеба ест, дикари мы, что ли, — вздохнул Дан и взял пакет. — Давай, что ли, мусор заодно вынесу. Все равно ведь отправишь…
— Что за ребенок, — умилилась тетя Тоня. — Мои внуки бы такими были.
Внуки Антонины Сергеевны однозначно такими не были. Это были три отморозка девяти, восьми и трех лет, причем младший вполне поспевал за братьями. Когда они приезжали, весь подъезд вставал на уши. Прятались бездомные кошки, домашние собаки и дворники. Особенно буйствовал младший брат. Пару раз его вытаскивали из прутьев подвальной решетки, где он застревал головой, и один раз снимали снаружи балкона. Хорошо, что жила тетя Тоня на первом этаже. Но и валерьянка у нее не переводилась… Наверное, Антонина Сергеевна так любила Даньку именно по контрасту. Ее восхищало то, что сын Александра Сергеевича не пытался поджечь листья комнатных цветов, не замазывал стены в подъезде пластилином и не делал многих других доводящих до предынфарктного состояния вещей. Данька говорил, что у него фантазия чересчур бедная.
Он совершенно не ожидал увидеть возле своего подъезда Казанцева. «Дворовый король» был не один, с другом. Короткий ежик с длинной обесцвеченной челкой, стальной взгляд — видать, коллега по трону, подумал Данька. Рядом — черный мотоцикл, реальный зверь, тюнингованный по последнему слову. Что они тут забыли? Уже пройдя мимо, он почувствовал два цепких, изучающих взгляда вслед, словно два ножа в спину. Мальчишка бросил пакет с мусором в бак и оглянулся. Но парни на него уже не смотрели, разговаривали о чем-то.
Магазин был напротив Данькиной хрущевки, в новой высотке. Жаль, что кроме хлеба ничего не надо. И очереди нет, как назло. Неохота было снова проходить мимо этой парочки с прицельными взглядами. Данька вдруг понял, что устал. Не только физически. Нервная система жаловалась хозяину, что ее все достало. Он облокотился на шкафчики для сумок и закрыл глаза. Отдохнуть бы…
Его тут же тронули за плечо.
— С тобой все в порядке?
— Да, спасибо.
Надо идти, отец ждет. И тетя Тоня. Славная она. Отца жалеет. Заботится. То пирожков принесет, то блинов каких-нибудь. Будь она помоложе, глядишь, папа бы… Тут Данька задумался. После смерти матери отец не пытался создать новую семью. Об этом ни разу не заходил разговор, даже намеком. Почему?