Глава 2. Странный день. (1/2)
Никлаус и Ребекка
Девушка спокойно, даже как-то меланхолично смотрела на проплывающий за окном лес и не могла понять одну вещь. Устройство, в котором они едут, это машина? Та железная неудобная коробка, в которой чувствовалась каждая кочка и которая больше походила на карету, превратилась вот в такой удивительный и удобный аппарат? Она не слышала, как гремят колеса, как ревёт мотор. Лишь тихое постукивание дождевых капель по лобовому стеклу да еле слышное шуршание шин. Удивительно!
Она всё ещё ощущала привкус крови на губах, а ещё немного горечи от той жидкости, что была на вате. Ей больше не хотелось есть – пара человек на ужин полностью её насытили. Так что, наверное, той девушке в странном ярком месте очень повезло. Интересно, это была продовольственная лавка? Ещё в двадцатые годы, когда Ребекка в последний раз видела эту страну, она была знакома с одним мужчиной, который хотел создать что-то новое. Что-то, чем люди будут пользоваться повсеместно, где можно будет купить абсолютно всё. Он называл это супермаркетом. Неужели у него получилось? А она всё пропустила!
Ей хотелось топнуть ногой от досады, а ещё заставить Ника свернуть, а потом оторвать ему голову. Или пырнуть чем-нибудь в грудь или даже спину, чтобы он почувствовал эту боль от предательства.
Но они продолжали молча ехать по пустой дороге. Ник с силой сжимал руль и смотрел только в темноту, не обращая никакого внимания на сестру. В груди всё клокотало от злости, ведь единственный, кто мог вытащить кинжал из сердца Ребекки, это Элайджа. Он один знал, где находятся гробы. А ведь Ник просил этого не делать. Он просил повременить. Просил подождать, пока всё уляжется.
— Тебя Элайджа разбудил? — наконец спросил он, но голову не повернул.
Ребекка не торопилась отвечать. Рассматривала свои красные ногти почти что вековой давности. Какой лак хороший! А говорили, что только неделю держится.
— Я задал вопрос, Ребекка, — Никлаус цедил слова понемногу, словно ему было больно говорить. — Отвечай на него, если не хочешь снова в гроб.
— Да, Элайджа, — она отлично умела копировать интонации брата, поэтому шипела ну очень похоже. — Поела немного по дороге. Торопилась к тебе, братик. Твоей девочке повезло, что я нашла её третьей.
Никлаус медленно выдохнул. Ему нужно думать холодной головой. Нужно отключать чувства, эмоции и включать наконец-то логику. Элайджа мог всё разрушить. И он поплатится за это.
— Ещё кого-то разбудил?
— Нет, только меня. Если нас всех разбудить, мы и камня на камне от этого городка не оставим.
Машина наконец-то вывернула на гравийную дорогу. Под колёсами зашуршали маленькие камушки.
Ария
— Уволена? Как это так?
— Вот так, Уилсон. Я не могу ничего поделать.
— Нет, подождите. В чём причина? — я стояла в пустом коридоре школы во время урока и ждала объяснений. Желательно внятных. — Мистер Олсон!
— А что я мог поделать, если он угрожал мне судом?! — я так и представила, как наш округлый мистер Олсон потеет и нервничает из-за моих вопросов. — Он позвонил мне и начал говорить про подростка, работающего в ночную смену. У меня больше нет таких работников, кроме тебя. Говорил, если я его не послушаю и не уволю школьницу, он засудит меня.
Я замерла возле своего шкафчика. Кто-то настучал на меня? Но кто мог так сделать? Все, кто знает о моей второй работе, понимают её важность. Даже Кэролайн никогда бы не стала жаловаться!
— И вы его послушали? — в горле встал неприятный слезливый ком, а на глазах уже собрались первые слезинки. Но ещё чего. Не буду я реветь перед этим жмотом!
— А чего же не послушать? Он угрожал! В общем, ты уволена. Забирай свои вещи, забирай своего сумасшедшего и вали на все четыре стороны.
— А расчёт?
— Какой расчёт?
— То есть вы хотите, чтобы я всем рассказала, как вы меня три ночи подряд заставляли работать? Или как обманули на две сотни долларов? Или лучше рассказать, как я сутки горбатилась у вас на складе?
— Конверт будет ждать тебя на обычном месте. Всё?
— Нет, — я выдохнула. — У меня есть подозрения, кто вам звонил, но должна узнать точно. Мне нужны отличительные черты, если нет имени.
— Британский акцент, — процедил Олсон. — Ненавижу британцев.
— Что ж... Я приду за деньгами и вещами сегодня вечером. До свидания.
Я первая сбросила звонок, потому что руки уже дрожали от приближающейся истерики. Британец! Только познакомились, а он мне уже жизнь портит!
Аккуратно присела на лавочку, чувствуя, как лёгкие сжимаются от нехватки кислорода. Слёзы всё-таки потекли по щекам, наверняка превращая моё лицо в опухшее нечто. Я быстро вытирала их рукавом тонкого свитера, но они почему-то продолжали литься. Шмыгая носом, старалась сосредоточиться на хороших исходах. К примеру, я могу спать каждую ночь, а не через одну. Не буду ссориться с владельцем и терять деньги. Я их и так уже потеряла, причём достаточно неплохую сумму, но тем не менее.
Но слёзы не прекращались. Я тихо всхлипывала и дёргалась от любого шороха – никто не должен был видеть меня в подобном состоянии. Можно было, конечно, поплакать в туалете, но там плохо пахнет, а сидеть в кабинке не было никакого желания. Сморкалась в платочек, выуженный из кармана джинсов, и смотрела на стеклянную стену, заставленную наградами: кубками, медалями, грамотами за первые места. Ничего моего там не было, но зато Мэтт, наш любимый наимилейший спортсмен, очень даже отличился.
Разглядывание чужих достижений немного успокоило. Ну, подумаешь, уволили! Да с кем не бывает! Я снова всхлипнула. Да я этих работ ещё тысячу найду! Шмыгнула носом и вытерла слёзы. И мистер Олсон этот бесил неимоверно! Я одёрнула кофту и выпрямилась. Подумаешь! И не нужен мне этот магазин! Пусть другую дуру ищут.
И тут возле ноги пробежал маленький рыжий тараканчик. Я взвизгнула и забралась на скамейку с ногами. Насекомое, кажется, оглянулось на меня, а потом важно ускакало куда-то в трещинку между полом и стеной. У меня чуть тахикардия не случилась из-за стресса и увиденного таракана.
— Ария, — и я опять вздрогнула от страха, когда мистер Зальцман, наш учитель истории, с урока которого я и отпросилась, близко подошёл и окликнул меня. Он замер в метре от скамейки, подняв ладони вверх. — Не бойся. Это я. С тобой всё в порядке?
— А, да, всё в порядке, — вскочила, украдкой вытирая остатки слёз, и улыбнулась мужчине.
Взгляд у него добрый, а сам он, как учитель, просто восхитительный, хоть и некоторые особенные ученики (кхе-кхе, Стефан Сальваторе, кхе-кхе) старались принизить его знания истории. И от этого было жаль ещё больше, когда его уроки срывались. Такое чувство, что на нём лежит какое-то проклятие – то потоп, то пожар, то плохо кому-то стало, то убили кого-то. И так постоянно! Но он, милейший человек, никогда в жизни даже голос не повысил.
— Ты уверена? Может, воды? — он усадил меня обратно, сам сел рядом. Мягко, но достаточно крепко сжимал моё плечо. — Не хочешь рассказать, что случилось? Я постараюсь помочь, — я покачала головой. Сама разберусь с этим британцем американского происхождения, будь он неладен. — Что же… Хорошо. Но если что, ты знаешь, где я.
— Спасибо, — и мне снова стало грустно. Ну почему он такой хороший?
И слёзы вновь собрались на ресницах. Я шла за мистером Зальцманом, чувствуя непонятный стыд. Сейчас войдём в класс, все пялиться будут… Кэролайн потом не отстанет, ещё и известит всех в радиусе сорока метров о моих опухших глазах.
— Что такое? — учитель остановился и резко повернулся, поэтому я не успела вытереть лицо. Он вздохнул так обречённо, что мне ещё хуже стало. Ну не умею я сдерживаться! Ну не получается! Всегда пытаюсь камнем быть, а получается… ну, как получается. Мистер Зальцман смотрел на меня то ли с жалостью, то ли с непониманием. — Ладно, иди домой. Один урок ничего не сделает, потом отработаешь, если нужно. Сейчас вынесу тебе вещи.
Он и правда отпустил меня на все четыре стороны домой, даже вещи все вынес и торжественно вручил. Сам провёл до дверей и подтолкнул на улицу.
— Спасибо…
— Но завтра что б была на всех уроках! — и исчез в тёмном коридоре безмолвной школы.
Не стоит и говорить, что настроение у меня теперь пробивало потолок и устремлялось к солнцу. Несмотря на холод и промозглый дождь, я шла довольная, не собираясь ждать этого идиота, который вдруг решил, что может решать что-то в моей жизни. Мы знакомы день! А он уже такие подлянки делает. Какое он вообще имеет право?!
Я вновь начала заводиться, но могла вымещать злость только топаньем по асфальту.
— Ария! — этот голос я узнала сразу и не собиралась останавливаться. — Ария, ты чего?
Он оказался рядом практически мгновенно, чуть отправив меня в загробный мир. Неужели я и правда такая медленная? Почему все вокруг вдруг начали появляться настолько неожиданно? Я отвернусь, а за спиной уже кто-то стоит и дышит в голову.
— Ой, Господи, — шарахнулась в сторону, но меня поймали за руку и не дали выйти на проезжую часть. — Вы что тут делаете? До конца уроков ещё много времени.
— А ты решила без меня отправиться? Мы же вроде договаривались, — он поравнялся со мной и теперь постоянно заглядывал в лицо.
Так, я камень. Я скала! И никакие щенячьи глазки меня не проймут.
— А я думала, вы не беспокоитесь ни о чём. Ни о такте, ни о чувствах, ни о жизнях других, мистер Майклсон, — вскинула подбородок, будто была выше него, но на деле наверняка казалась букашкой. — Так что не утруждайте меня своей компанией.
— У-у-у, — протянул он, обхватывая длинными пальцами моё запястье, но я не остановилась. Пусть только попытается остановить! — Какая обидчивая. Ну, ничего, потом спасибо скажешь.
Я всё-таки выдернула руку из его захвата и пошла быстрее. Проблемой был только мужчина, ни капли не отстающий от меня. Это ж надо! Какое он право вообще имеет?
— По-вашему, такое поведение нормальное?! — я не смотрела на него, но почему-то видела противную ухмылочку и хитрые глаза. — Почему вы вдруг решили, что можете управлять моей жизнью?! — опять вывернула свою руку из его пальцев и сделала шаг в сторону. Нужно расстояние. Он вновь потянулся ко мне. — А ну, отойди от меня, идиот!
И вдруг меня резко заставили остановиться, схватив за плечо и чуть дёрнув назад. Я встала как вкопанная. Сначала немного испугалась такого неожиданного действия, а ещё странного звука прямо из глубины его груди. Никлаус стоял совсем рядом, я даже чувствовала терпкий мужской одеколон. Приятный запах, даже как-то дыхание замерло. Но я покачала головой, отгоняя странное ощущение в животе, и вскоре уже задирала голову, дабы посмотреть в бесстыжие глаза.
— Не забывай, с кем говоришь, — он наклонился и шептал мне в ухо, обдавая кожу горячим дыханием. Хватка на плече ослабла, а вскоре и вовсе исчезла. Теперь его пальцы зарывались в волосы на затылке, немного сжимая их.
— И с кем же я говорю? — если бы я попыталась отойти, то волосы остались бы у него в руках. Поэтому делаем всё аккуратно… — С человеком, который за день уже сделал мне такую подлость? Лишил меня денег и работы, хотя я помогла его сестре. Теперь хватает меня за руки и волосы. Мы не настолько близки, мистер Майклсон.