Башня Дмитрия (2/2)

Как всегда, он не стал вникать в суть проблем друга. И даже записку прочитал, как какой-то фельетон. Тем более, узнав, что писала это его сотрудница, заглянувшая проведать приболевшего шефа.

Он решил сделать жизнь Димы в больнице максимально невыносимой. Чтобы Дима прекратил эти понты. Разрешил интернам практиковать на друге установку серьезных капельниц, инъекций и процедур. Они все были очень болезненны и не все полезны именно Диме.

Чтобы не приходить к другу, он оправдывал себя занятостью, неотложными делами. Заверял, что доверил друга лучшим врачам своего отделения. А на самом деле…бригаде интернов-лоботрясов. Почти таких, как «доктору Быкову» в первом сезоне навязали. Только у Макса были реальные….первые выпускники коммерческого отделения меда. Егешники. Непонятно зачем пришедшие в медицину. С лоботрясом Петей во главе. Петя честно признавался, что хочет быть пластическим хирургом, и как бы ни было парадоксально, именно интернатура у Стрелкова, дает ему такие возможности. Когда этот Петя назначал Димке совсем неподходящие лекарства, Макс лишь улыбался. Напрягаться начал, когда этот Петя стал доставать Макса просьбами самому прийти к пациенту и проконтролировать работу, стал говорить о сомнениях, что от назначений, которые давно уже должны были поставить на ноги, делают только хуже.

Но у Макса было слишком много своих собственных проблем, чтобы еще реагировать на такое. У отца намечался юбилей. Макс приготовил шикарный подарок. Собирались поехать всей семьей, хоть отец и уперся и решил проводить день рождения среди недели и в квартире.

Накануне, ему позвонила мать:

-Макс, я всё понимаю, но…мог бы ты…ну и все…не приезжать? А?

-Почему? –Макс сидел в кабинете, читал историю болезни очередного больного, делал пометки.

-Ну…впервые за много лет, у нас соберутся бывшие коллеги отца по институту, приедет тот человек, который обещал тебя устроить в Матранг. Что им всем отец скажет? Что ты — обычный доктор, а не светила науки? Это такой удар для отца. И что жена твоя дизайнер. И что она дочь продавщицы книжного. И внуки его тоже тяги к математике не имеют, а поют, танцуют…

-Хорошо, — вздохнул Макс. Даже в юбилей отец не прощает ему, что тот ослушался и пошел другой дорогой.

На очередную просьбу Димы прийти к нему, ответил раздраженным отказом: «Я работаю. Ты отдыхаешь». Еще злее, чем когда-либо он винил друга в том, что не поступил в Матранг, еще строже отчитал Петю за то, что тот спрашивал у Макса, как плавно менять курс лечения Димы.

-Ну послушайте, Максим Евгеньевич…это как то….это же ваш друг!

-Поговори тут еще! Технология верная, ход тоже. Не паникуй.

-Но ему хуже становится!

-Ерунда. Он — знатный притворщик.

А потом события начали бить Макса просто «обухом по голове». На него обрушился такой вихрь.

На следующий день, в часы приема посетителей, к нему заглянула женщина. Что-то смутно знакомое было в ней, но Макс не понимал что.

-Максим Евгеньевич…я зашла поблагодарить вас…за мужа моего… Банникова Алексея Ивановича. Если бы не вы.

Макс помнил довольно тяжелого (во всех смыслах) пациента Банникова, которой поступил с зашкаливавшим давлением, застоем жидкости. К нему в основном приходили дети и невестка. А тут вот жена.

— Это моя работа…

— Понимаете, я сама прийти не могла. Все это с Лешей случилось…пока я сама была в отъезде. Я в прошлом году сломала ногу очень неудачно. Вот… Пока мне в Москве делали восстановительную операцию, пока была реабилитация….А муж то у меня упрямый. Детям с ним трудно спорить.Вот и следить за его питанием было некому. Вот и наупотреблялся холестерина до отвела… Вы на меня как-то странно смотрите…

— Я не могу понять, откуда я вас знаю, — сказал Максим честно.

-Ну, на встречи выпускников в школу вы так ни разу и не пришли… Может, тогда бы узнали…

Макс и правда не ходил на эти встречи. Сначала потому, что ему было стыдно, что он учится не в Матранге, потом, как-то не сложилось. А Дима, вот он ходил, в соц сетях почти все одноклассники были у него в «друзьях».

-Вы…моя одноклассница? — спросил Макс тупо.

-О, это почти комплимент! А вообще, я учитель алгебры и геометрии Таисия Андреевна.

Математичка! Да, сильно она, конечно изменилась!

-Извините, не узнал вас.

-Да…а жизнь все же странная штука. Когда то от моего решения, по утверждению вашего друга зависела Ваша жизнь. А теперь…жизнь моего мужа в безопасности только благодаря вам. Думаю, вы тоже уже давным-давно понимаете, что математика –это было не ваше.

-Что? Я.не.какое ваше решение? — ошарашено спросил Макс.

-Ну…я никогда не понимала, почему вы так упорно стремитесь стать математиком, не имея к математике никаких склонностей. Я бы еще как-то поняла…биологом или химиком, если бы вы собрались….Всё было хорошо, но вот математика у вас никак не шла… Алгебра с геометрией грозили быть вашими самыми главными катастрофами, если бы не друг ваш Дима. Хотя он и очень страдал от того, что вечно должен был поддерживать ваш статус гения математики. Вы ему так …выносили мозг…с этими контрольными и проверочными, что он сразу брался за решение вашего варианта, подробно-подробно всё вам расписывал, а на решение собственного часто не хватало времени, так еще и вы пищали под боком, торопили, словно забыв, что только что получили отлично, благодаря ему. У меня был страшный сон, что однажды на олимпиаду по математике все же поедете вы, а не Дима. Мне казалось, что это будет для вас крах. Что на олимпиаде вы всё поймете…и будете страдать… А вы всё сильнее убеждали окружающих, что свяжете судьбу с математикой, что поступите в Матранг. Зачем? Вы, приносивший школе наивысшие из всех возможных наград по химии и биологии. Таких результатов школа не видела ни до, ни после вас. Честно, до сих пор никто не забрался на вашу высоту. А ваш высший балл до сих пор считается высшей точкой в олимпиадах по химии и биологии. Какими сказочными были ваши рефераты, как бы сказать по-современному проекты по химии и биологии, которые вы представляли на наших школьных научных конференциях. И это без мультимедиа, которого тогда еще и не существовало и какими унылыми были ваши выступления в дни математических конференций. Все знали, что большую часть из того, что вы вещаете, вам помог сделать Дима, но все молчали…почему то боялись спугнуть вашу уверенность в своих силах. Вы даже не представляете себе, каких усилий мне стоило поддерживать вашу легенду великого математика. Особенно начиная с 9 класса. Когда стало понятно, что по большому счету, если не математика, то вы- претендент на аттестат особого образца. А потом и претендент на медаль. Опять с математической оговоркой. Да просто так спросить вас было страшно. У доски ваши ответы были похожи на…ужас. Я старалась дать вам карточки, типа с индивидуальными заданиями…при этом сделать всё, что бы это Дима решил. Но настоящий ужас случился в третьей четверти одиннадцатого класса, да да перед самым выпуском. Дима неожиданно очень серьезно заболел. И тут…пришлось и тебя на олимпиаду отправлять. По всем данным, ты же был на втором месте…нет…фактически делил с Димой первое.

А контрольные….ох, как мне пришлось мучиться. Сохраняя твою легенду, я давала тебе индивидуальные контрольные. С выражениями и задачами 7 класса. Но ты и там умудрялся наделать кучи ошибок. И я очень радовалась, когда Дима вышел.

Все важные пропускные работы, он вам помог написать. И этот тест итоговый тоже. Мы не могли никак дать вам золотую медаль. Русский и математика — основные экзамены. У претендентов на медаль всё изучали просто под микроскопом. Особенно в тот год. По русскому у вас выходило четыре, поэтому вашу работу в район вести было не надо. А вот вашу математику….да плюс еще, если бы у комиссии возникли сомнения…а что мы могли? В контрольной реально 25 разных вариантов для каждого ученика вашего класса. Все сидят по одному, в коридоре. По периметру которого сидят учителя и наблюдают за вами… По-настоящему, у вас за эту работу была слабая три…ох, как это можно было скрыть… Исправить только таким образом, чтобы снизить отметку за грязь. Вот и все.

Я Диме то сразу сказала, что у него будет и медаль и эта грамота. Он её вполне заслужил. А он в какой-то день, еще между экзаменами, до вручения аттестатов, приходил ко мне и просил, чтобы я вам отдала его грамоту. Они еще не были подписаны. В том смысле, что не вписано было туда еще имя ученика, а сами грамоты с подписью руководителя комитета по образованию уже пришли. Я говорила Диме, что он оказывает вам медвежью просто услугу, требуя эту грамоту для вас, ведь вы будете несчастным совершенно в этом математическом мире с нелюбимыми уроками. Дима говорил мне, что всё прекрасно понимает, что в данный момент для вас счастье уверенность в том, что в математике вы добились больших успехов. Но я тогда пошла на принцип, сказала, что и так все годы терпела то, что Дима тащит вас, как тепловоз. А Дима сказал, что тогда и ему эта грамота не нужна, что я могу отдать её кому угодно. Уже после выпускного…я сказала Диме, что так и не вписала никакое имя в эту грамоту, потому, что считаю Диму достойным её получить, а он опять попросил вписать туда ваши данные. Но я отказала. Но не поверите, потом, я несколько лет мучилась от этого решения. Всё думала, правильно ли я поступила. Ведь эта грамота — всего лишь бумажка. Я уже знала, что вы успешно учитесь в нашем меде, всё про ваши успехи и научные открытия. А когда мой муж попал в ваши руки, когда эта ужасная ситуация закончилась для него так успешно…я тогда поняла, что всё же была права в своей принципиальности. И мне бы хотелось думать, что в том, что вы стали таким замечательным врачом, есть и капелька моей заслуги. И вы, и Дима –настоящая гордость нашей школы. Мне приятно говорить новому поколению учеников, что и вас и Диму математике учила именно я.

Вы простите, я расчувствовалась и рассказала вам такое, что не должна была вообще рассказывать. Простите. Вообще, когда я к вам сюда шла, я хотела сказать слова благодарности. А еще…еще…я долго думала, чем же я могу вас отблагодарить. Понимаю, что сейчас это для вас бесполезная бумажка, вы даже можете её выбросить…но.когда-то ваша жизнь изменилась от того, что я её вам не дала, а теперь моя жизнь изменилась тоже по этой же причине. Я подумала, что надо закрыть этот круговорот. Вот. В ней написано ваше имя. Более того, если сейчас, ну вдруг….вы все решите пойти в Матранг…эта грамота по-прежнему будет иметь достойный вес. Еще раз, спасибо вам за моего мужа.

Математичка давно ушла, а Макс молча сидел в кабинете, перед ним лежал слегка выцветший от времени кусок картона, на котором значилось, что выдан он Стрелькову Максиму Евгеньевичу за выдающиеся успехи в освоении математических дисциплин, из глаз его катились слезы, а из самых дальних уголков памяти выплывали воспоминания, о которых хотелось забыть.

С математикой у него всё было плохо прямо с первого класса. С первых уроков. Он никак не мог понять разницы между увеличить и уменьшить, как можно сказать, сколько будет пять плюс пять, не посчитав это на пальцах. Учительница была терпеливой, рисовала в тетради у Макса домики, в которых жили числа, и просила запомнить. А у Макса не получалось.

Дома отец его регулярно избивал за такие неуспехи. Раздевал догола, укладывал на жестких кухонных стульях, заставлял мать крепко держать его за руки, сам одной ногой одной рукой захватывал его тонкие ножки, а другой со всей силой хлестал мокрым кожаным ремне по спине и ягодицам, за то, что своими отметками по математике ребенок позорит отца. Однажды до синяков и крови, он избил его прямо при Диме. Был, наверное

, единственный раз, когда Дима зашел к нему в гости. Макс был очень счастлив, учительница поставила ему по математике «5- » и написала, что он — молодец!

-А минус за что? –сурово спросил отец

-Ну, торопился, хотел первым работу сдать, и вместо восьмерки шестерку написал. Но быстро заметил и исправил.

— Твои работы должны быть идеальны, понял? — вскричал отец Максима и стал хлестать его прыгалками, везде, где только мог достать. Дима схватил Макса за руку и вывел из квартиры, — Только вот вернись домой, щенок, всего тебя исполосую, — неслось вслед.

-Вообще, у меня хороший папа, он меня любит, он хочет, чтобы я хорошо знал математику, — проговорил Макс, размазывая по лицу слезы, кровь и сопли.

-То есть он так только из-за математики ругается?

-Да…

-Значит, больше он не будет тебя ругать….

Это было во второй четверти первого класса. Но с тех пор, у Макса проблем с математикой больше не было. Дима умудрял ему подсказывать так, что вскоре Макс сам поверил в то, что он гений.

Макс словно смотрел полную версию любимого кино, в которое, наконец, добавили эпизоды, которых он никогда не видел. Это как уверенность, с которой он считал до тридцати лет, что фильм «В бой идут одни старики» — веселая комедия.

«Димка ни разу…ни разу не послал меня вместе с моей математикой…хотя мог бы. Ведь я у него самого отнимал время. И эти его тройки на контрошах тоже из-за меня. И, всё же, если бы у него был этот сертификат…грамота эта долбанная, то он был бы на ранг выше, и смог бы без конкурса пройти на стажировку в Лондон».

«Мне приятно рассказывать новому поколению школьников, что это я учила тебя математике». «Ты –гордость школы»

Но только вот по иронии судьбы, сию же минуту пойти и поговорить с другом, он не мог, важное совещание. А на следующий день семинар. Какая удача. У него был официальный повод среди недели не ехать к отцу.

На следующий день, он мог приехать на работу чуть позже, поспать, но в шесть тридцать раздался звонок на мобильный. Звонила мать.

— Вот, еле дождалась времени подъема, чтобы позвонить, — это мать всегда вставала так рано. Невыносимо рано для Макса.

-Что случилось? — спросил Макс, заранее боясь чего-то плохого.

-Ты…это приезжай к нам….и семью привози. Отец хочет всех видеть. К нему вновь в гости придет тот человек…ну я говорила тебе…

-А еще говорила, что отцу будет неприятно, что я не по тому пути пошел.

-Ну… Понимаешь, мы то этого не знали, но оказывается, что мы с отцом теперь живем в элитном умном доме на самом престижном этаже. Мы даже этого не осознавали. Что наша машина оснащена каким-то экофильром. Тоже самым крутым. Это всё Денис нам сказал… А потом узнал, что это всё ты нам купил. И он сказал…что наверно теперь нам смешно, что мы с таким упорством растили из тебя математика. Что зав терапией ЦРБ в твоем возрасте — это очень круто, что ты –вообще крутой врач, один из лучших в городе. Да что в городе? Даже не в области, а в стране. Что ты на симпозиуме в Москве такую уникальную операцию сделал, что до тебя никто не решался. Что даже теперь есть …операционный разрез, названный твоей фамилией.

-Я же вам рассказывал про эту операцию, что меня на первом канале показывали, — сдавленно сказал Макс, — а вас волновала теорема Ферма и что серьезную попытку доказать её сделал не я.

-Ну да…мы не понимали, насколько это круто, правда. Но Денис, да что Денис….все папины друзья говорят, что папа может тобой гордиться. Что стать твоим пациентом — это удача. И что самому этому Денису посчастливилось им быть… Только он не стал тебе говорить, что мог сыграть определенную роль в твоей судьбе. А нам сказал, что рад, что не сыграл. А потом, когда доставил курьер твой подарок… Оказалось, что это такая крутая вещь, что Денис вот…например даже меньший формат в очереди ждет уже шестой месяц. И Кира твоя оказывается, очень известный дизайнер. И что даже Денис не смог попасть в число её клиентов просто так, что до сих пор в списке ожидания. А Аллочка, внучка наша старшенькая, оказывается звезда местных концертных площадок. Мы с отцом даже не предполагали, насколько у нас вырос хороший сын. Ну, так что, сегодня приедешь? Когда?

-Нет, — сказал Макс железным голосом.

-Что нет? Не сегодня?

-Нет. Это значит в ближайшее время. У меня дела. Вот ради юбилея день освободил, а вот теперь, когда получится, не знаю.

-А Кирочка и внуки?

-Ты же знаешь, что Кира машину не водит, а в такси не ездит. Так что тоже не приедет.

-Но, может, ты отцу позвонишь хотя бы, когда Денис у нас будет, чтобы показать, что ты заботливый сын.

-Нет. Мама, я занят, ты меня очень сильно отвлекаешь, я как-нибудь сам перезвоню. Пока.

«Я столько лет стремился им понравиться, быть им оцененным. Все похвалы хотел дождаться. Стать самым лучшим сыном. Квартиру эту им купил, понтовую. Хотя можно было на пару лимонов дешевле, и дом такой же функциональности, только просто обычный дом. А не это архитектурное баловство. Машина для отца, подарки. И ни разу я даже спасибо не услышал. Да меня с семьей из-за страха быть разочарованными вообще не позвали на праздник! И только услышав от совершенно чужого, но статусного человека, что я — крут, поверили. Но только теперь я для них, как обезьянка игрушечная, а я не хочу быть обезьянкой. Я ведь и правда, с самого детства хотел быть врачом, хотел изобрести мазь, которая, как в «Трех мушкетах» мгновенно залечивает все раны и синяки. Тот состав на основе детского крема, отвара трав и таблеток довольно долго спасал меня от синяков, которые раздавал мне отец. Я обожал биологию, химию, а он называл меня за это неудачником. И говорил, что я должен был выбрать хотя бы факультатив резки по дереву, а не медицинский. Как же я был счастлив на занятиях этого факультатива!!! А ведь я об этом почти забыл! Я столько лет хотел вам угодить, что почти потерял себя»

-Макс, ты чего? — в комнату зашла Кира. Она еще не была одета. На ней были лишь плотные черные колготы, кружевной комбинезон — утяжка, черный лифчик. Волосы еще не были собраны в прическу, были слегка растрепаны. В таком виде она смотрелась очень воинственно. Но сейчас она достанет из шкафа очередное милое шерстяное платьице. Волосы соберет в прическу-пучок. И станет милой и пушистой.

-Кира. Я тебя никогда об этом не спрашивал. Но очевидно, время пришло.

-Ты меня пугаешь. Что случилось?

-Кира, ты должна знать, что я тебя очень люблю, вне зависимости от того, что сейчас от тебя услышу.

-Макс, я тебя тоже очень люблю, но я совсем не понимаю, о чем ты.

-Кирочка, пообещай, что скажешь правду.

— Я не понимаю о чем ты, но обещаю.

-Кира, почему ты ТОГДА, проведя ночь с Димкой ко мне вернулась? Ты Димку не устроила? Или он тебя? Почему? Если он тебя не устроил, то почему? Про его способности куча девчонок говорила с придыханием.

— Да, Макс, это сложно…я планировала рассказать тебе эту историю, когда мы будем совсем старые, и будет неважно, что мы делали в юности. Это очень глубоко. Я столько лет просто боялась начать этот разговор. Я боялась сказать тебе тогда, ведь ты мог отказаться жениться на мне, — Кира села на кровать рядом с Максом, по её щекам текли слезы.

— Я очень тебя люблю, от того, что ты расскажешь, для меня этот факт не изменится.

— Не было у нас ничего. Ни тогда, ни когда-либо еще, — сказала Кира тихо, — но, тем не менее, мне до сих пор бывает стыдно смотреть Диме в глаза. И мне правда страшно, чтобы ты ни говорил, но после того, что я расскажу, я допускаю, что ты захочешь со мной развестись. Пообещай, что не перебьешь меня, не будешь задать наводящих вопросов.

-Обещаю.

— Слушай. Когда в десятом я пришла к вам в класс, я не могла не заметить, что сразу понравилась и тебе, и Димке. Вы одновременно, независимо друг от друга добивались моего внимания. Димка довольно деликатно, серинады, сонаты, походы за ручку. Ты — напористо. Поцелуи, стучащие танцы, какие-то концерты. По большому счету, вы оба были мне глубоко параллельны. Но мне было приятно, что два друга чуть ли не соперники из-за меня. Точнее Димка, в какой-то момент понял, что мы с тобой парочка, переключился на других девчонок, но я успокоиться не могла. Чисто интуитивно я понимала, что он по-прежнему ко мне неравнодушен, а еще мне нравилась эта забава стравливать вас. Мне судьба несколько раз давала знаки прекратить это, но я не слушалась, ведь я сама себе казалась королевой стратегии. Я провоцировала тебя на ревность, рассказывая что-то о Диме такое…он вряд ли догадывался, что это делал или был на это способен. Ты злился. И подставлял потом Димку по-мелкому. Из-за такой нашей совместной шалости, Димку чуть не выгнали их его школы Каратэ, посчитав его поступок недостойным, а повод участия в драке недопустимым. Ты раздразнил шайку Баркасова, их особо никто не трогал, а ты прям разозли, довел до кипения, когда за слова свои надо отвечать, а потом взял и спрятался с Димкину спину. Димка был уверен что эти ребята посмели обидеть беззащитного, Беркасовцы, что Димка хочет развязать войну. Был какой-то даже типа суд, а этой школе. Димка ходил убитый и подавленный. Его лишили всех наград за последние два года и понизили по поясам. Я честно, была в ужасе от того, что натворила, даже к этому Беркасову хотела пойти, рассказать правду. А вот ты был невероятно счастлив. До безобразия. Ты считал, что Димка получил по заслугам. А я…я даже в церковь тогда пошла. И попросила…попросила, чтобы Диму простили, разобрались в ситуации, в замен обещала больше так не делать. Удивительно, но вскоре эта ситуация разрешилась. Димку реабилитировали, вернули все награды, пояса, и даже дали какую-то там новую полоску. И с Беркасовым он с этим самым подружился. Как же ты злился. Я держалась долго. Но потом мне снова стало скучно. Я подумывала тебя бросить. Дашка Колесникова ходила на дискотеки, чтобы танцевать с Димкой все медленные танцы. Как он танцевал! А ты так не мог. Ты только облапывал, к себе прижимал. Тоже хорошо. Чувства Димки ко мне никуда не девались, я это понимала. Но он был грустный романтический герой, а ты — весёлый раздолбай. И при этом, хорошо учился. Ты меня устраивал. А, но мне стало скучно. И я придумала забаву, убедить тебя, как сделать так, чтобы на олимпиаду по математике поехал ты. Я только дала идею, а ты воплотил её в жизнь. Как подумаю, какая на мне лежит вина, что Димка тогда заболел. Да твоё исполнение, но идея то моя! Что болел он тогда очень тяжело, что к нему около месяца никого вообще не пускали, даже его бабу Валю. Ты был безгранично счастлив, что выгрыз право на участие, а потом, словно напрочь забыв о том, какие события привели Диму к болезни, подтрунивал, что спортсмен мог простудиться от банального ветерка. Февраль в тот год был очень холодный, но и март не лучше. Каждый раз, встречая на улице бабу Валю, я спрашивала её про Диму, надеясь услышать, что его выписывают, а она говорила лишь, что ему выписали новые антибиотики. И я снова пошла в церковь…и снова покаялась…сказала, что именно так больше делать не буду. Удивительно, но Димка вскоре пошел на поправку. Нас пустили к нему. А потом, когда его выписали, ему прописали еще кучу уколов. И ты, как специалист по первой мед помощи, предложил свои услуги. Ты в ту пору как раз к зачету нарабатывал навыки инъекций. Но твои рассказы, надо сказать вполне забавные, как ты над ним издеваешься, я слушала так… А потом, потом, я терпела довольно долго. Мы вроде бы как к друг другу приспособились, жили вместе. Даже счастливы вроде были. Но у моих подружек было круче. Да что подружек. Это фигня. Вот Димкимым подружкам я завидовала максимально черной завистью. Рестораны, концерты, на которые билеты купить невозможно, цветы, машина… А ты…ты даже особенно за мной и не ухаживал. Я точно знала, что в ту пору Димка был один. И знала, что до сих пор ему нравлюсь. И я решила, что хватит мутить с тобой, пора обработать Диму. Я точно знала, что у него в тот день в «Стрелах и розах» важные переговоры, да и где их бы еще вести в то время? Я рассчитала, что будут свободны только романтические кабинки. Ты был вспыльчив. Повод для ссоры нашелся быстро и сам собой. И вот я у ресторана стою рыдая, в аккурат в то время, когда у Димки переговоры закончатся. Он выходит, я ему выплескиваю, что с тобой поссорилась, что по городу бродила, что голодная. Он разворачивается, ведет меня в ресторан. В кабинку сажает. Я такого поназаказывала. Он кивнул и всё оплатил. Я ела и болтала, а он слушал. Я ему историю с ссорой рассказываю так, чтобы ты был максимально виноват. Что домой мне сегодня идти ну очень не хочется, а родители уехали. И вообще давно не ждут меня домой.

«Ладно, помиритесь», — сказал он и, конечно же, позвал к себе.

Ну, в квартире, я не стала откладывать дело в долгий ящик…практически сразу стала к нему приставать, говорить что-то про то, что давно заметила, что на самом то деле, мне он нравится.

Он постелил мне в маленькой комнате, своей. Достал чистое постельное белье, комнату проветрил… А тут я. А он на меня так посмотрел и спрашивает:

-Чего ты от меня хочешь?

А ему

-Я тебя давно хочу… — пытаюсь его поцеловать, — ты ко мне ведь тоже неравнодушен. А раз мы с Максом поссорились, что я свободна. И у Макса претензий не будет… Он сам мне сказал, что я могу идти, куда хочу.

Он отстраняется, как бы резко сажает меня на кровать и говорит:

— Я всю жизнь считал тебя девушкой своего лучшего друга. Да, ты мне нравилась. Да, я был опечален, что ты выбрала не меня. Но был рад за друга. Говоришь, расстались. Говоришь…хочешь меня… Да без проблем… Раз свободна, можем…и встречаться….даже на Мальдивы, Гоа можем съездить, я цацки всякие тебе могу купить…жить мы можем вместе… Я тебе могу пообещать пару месяцев…но потом…ты мне надоешь. Совсем…

Он еще много что говорил, а у меня из глаз слезы текли, потому, что я вдруг поняла, что люблю тебя, что мне реально неважны деньги…шмотки… И перед Димой было стыдно.

А он стал меня утешать, просил простить, если груб был. Мы пол — ночи проговорили. Так о жизни. О тебе. Говорила я… Я рассказала, что реально из того, что ты делаешь, меня обижает, злит. Потом я уснула.

А потом.потом приехала к тебе с твердым намерением сделать всё, чтобы всегда быть с тобой. Но вот Димке в глаза долго смотреть не могла. Да я и сейчас иногда, боюсь, что он мне припомнит этот мой поход…хотя он ни разу не припоминал. Вот и вся история… Вообще, я не понимаю, как ты то узнал, что я именно у Димы была. Неужели я настолько предсказуема?

-Нет, Кира. Это всё случайно получилось. Мне сказали и даже фотки прислали. Но я не понимал, почему ты ушла от Димы. Точнее, я решил, что ты признала, что я круче.

-Песня тогда была …такая припев только запомнился «Самый-самый-самый человек дорогой. Самый нежный самый родной!». Но таким человеком для меня всегда был ты. Только чтобы это понять… Мне надо было почти потерять тебя…

-Кира, — Макс был поражен услышанным. Еще одни миф, который он себе создал, рухнул. Сейчас он ругал себя только за то, что не смог поговорить об этом с Кирой раньше, но и Диму об этом не спрашивал, — я тебя очень люблю.

-Я тебя люблю….

Спустя час, Макс был уже в архиве детского отделения 8 городской больницы. Долго историю диминой болезни искать не пришлось. Забирать, делать фото и копии без особого запроса было нельзя, даже для Макса исключений не делали. Пришлось читать в зале. Но этого хватило, чтобы понять, как тяжело далась Диме глупость Макса.

Какими тяжелыми препаратами его лечили, что не обещали, что он сможет вернуться в спорт и заниматься, как раньше.

«Дима этого не мог не знать, но меня никогда не упрекал».

Он вдруг вспомнил этот год, это время. Как утром в понедельник Димкина парта осталась пустой, как сам Макс о том, что случилось, узнал уже в школе. Как тогда его накрыла мгновенная волна осознания вины за содеянное, подозрение, что всё это случилось из-за глупой шутки им затеянной. Но эта волна быстро схлынула. Сначала душу заполняла тоска, потому, что баба Валя ходила грустная, потому, что действительно около месяца к Димке никого не пускали. Как он переживал, что друг может умереть.

«А такая вероятность блин, реально была. А вот тут еще конфликт препаратов, а здесь слишком высокая толерантность к действиям. Дима мог стать инвалидом». Вспомнил, как был дико рад, когда баба Валя сказала, что Диме стало лучше, что её пустили к нему, что он переведен в обычную палату. Каким ветром несся, чтобы навестить друга, забыв временно про весь свой троллинг. А еще, несмотря на строжайшее запрещение врачей, я заставил его решать для меня и объяснять примерные олимпиадные задания. Как он с оттенком дикой гордости сообщил, что поедет на олимпиаду вместо него, как Димка вполне искренне желал удачи.

«Я забыл об этом. Помнил только, как математичка хвалила за эти решенные дома задачки, и часто не знал, что сказать, когда у нее возникали неожиданные вопросы, которые, наверное с точки зрения математики, были вполне очевидны. Эта пневмония не могла пойти безболезненно для его организма. А мои больные уколы. Эти все уколы, которые я выдавал за нужные лекарственные, которые не всегда являлись таковыми, они еще больше усугубляли ситуацию. Я не помню, чтобы после этого Димка болел, чтобы как-то посещал других врачей, кроме меня. А я? А я к его жалобам на здоровье относился максимально несерьезно. По идее он должен был наблюдаться каждый год, но он же этого не делал. И потом не делал, потому, что не хотел меня дискредитировать»

Макс сделал запрос в частную клинику, которая занималась диспансеризацией в Димкином холдинге. Дима не скупился никогда на ДМС для сотрудников. Раз в год сотрудники проходили совсем не фиктивную, а очень подробный осмотр. Если у сотрудников по результатам были проблемы, Дима даже оплачивал то лечение, которое не мог покрыть полис. На больничные сотрудники ходили смело, сколько раз в год, сколько требовалось. Они оплачивались очень хорошо, плюс появлялась статья расхода на лекарства. Те, кто не ходит на больничный, получали премии за переработки, за повышенный функционал. А еще, все сотрудники были членами довольно пафосного фитнес клуба в городе. Все имели безлимитную карту. Все результаты обследования сотрудников, пересылались в их поликлиники, и данные вносились в карту. За тем, чтобы это было точно сделано, строго следили.

Вот и Димкины данные тоже вносились в такую карту. Хотя, своим личным здоровьем он никогда особо и не интересовался. Проходил диспансеризацию

вместе со всеми, а результаты просил отправлять в поликлинику по умолчанию.

«А ведь мне раз в год приходили электронные письма из этой организации, с пометкой очень важно, а я не открывал. Был вообще уверен, что это Димка так развлекается, чтобы обратить на себя внимание» Макс позвонил своему знакомому

, попросил эти письма восстановить, кроме того, сделал срочный запрос в поликлинику на изъятие диминой карты.

А чуть позже, у себя в кабинете, он наконец то решил почтить, что написали его интерны в диминой карте.

Чем больше он читал, тем больше становилось понятно, что Димка совсем не шутит и не пытается привлечь к себе внимание, когда жалуется на плохое самочувствие. И что в этот раз тоже. Вот записка от этой сотрудницы… Дарины. Она писала на что надо в первую очередь обратить внимание. А он игнорировал. Он снова позволил вводить другу конфликтующие препараты, позволил практиковать на нем сложнейшую операцию, думал, что пережив первую, Димка взвоет и попросится домой. А он лишь просил, чтобы друг зашел с ним поговорить.

Но оставался незакрытым еще один вопрос.

Он вызвал в кабинет своего главного зама. Лену. Елену Аркадьевну Савельеву. Они были знакомы еще со школьный времен, ходили вместе на факультативные занятия. Только Ленка года на три-четыре была старше. По всем показателям должна была быть зав отделения. Но на это место никогда не метила, поскольку семья для неё всегда была важнее карьеры. И когда уходящий на пенсию зав сообщил, что у него всего одна есть кандидатура на его место — Макс, никто и не спорил. Но быть замом Макса было отлично.

-Лена, — обратился он к своему заму, — а помнишь три года назад я ногу подвернул и попал в нашу хирургию?

-Оу, такое невозможно забыть, — проговорила Лена.

-Слушай, а почему, я там провел всего три дня, в эти три дня мне даже лечения особо не назначили, у меня даже чувство было, будто про меня забыли, вообще никто не приходил, а еще при крутых возможностях нашей хирургии, меня отправили домой через три дня. И вообще, мной Кира занимались?

-Макс, ты серьезно? –Лена очень подозрительно посмотрела на Макса

-Что?

-Ну вот это, сейчас…

-А что не так? А очевидно, что-то подзабыл, поэтому, хочу у тебя узнать. И вообще, я об этом только сегодня утром подумал.

— Когда ты так нелепо и серьезно вывихнул ногу, просто поскользнувшись на ровном месте, тебя естественно отвезли к Тучиной. Устроили в палату, успели сделать все необходимые исследования. Осталось только наложить силиконовый гипс на лодыжку. И вот именно в этот момент в отделение поступает больной с переломом обеих ног и бонусом подозрением на Эболическую язву. Быстро проводят все анализы, к счастью у больного и пострадавшего в одном лице, всего лишь дизентерия. Больного забирают бортом в московскую инфекционку, проводят дезинфекцию, но отделение по требованию закрывают. Вместе с врачами и больными на двухнедельный карантин, на всякий случай. Ну и тебя, в том числе. Хотя…до тебя бы это никак не дошло. И вот мы всем отделением носились, пытаясь тебя оттуда извлечь, потому, что должного лечения ты не мог в такой ситуации получить. Но нас никто не слышал, бюрократическая машинка… Друг твой… Димитрий….кому-то позвонил, с кем-то договорился. И мы тебя ….с помощью МЧС сначала с седьмого этажа доставали. А потом еще на спец машине домой везли. И потом уже Кира, под чутким руководством Лариски, приводила тебя в чувство.

-Я не знал….Я думал, что Лара поспешила просто побыстрее избавиться от скандального пациента. Да…я там немного повопил…

-И что же ты про своих сотрудников думал? Что мы показушно рады твоему назначению, что на самом деле, мы хотим от тебя избавиться? Ну, знаешь ли…и вообще, если бы помнишь, что к тому моменту, ты уже почти пять лет был зав. Что ты вообще самый молодой зав в истории?

-Лена нет…просто та история и правда была для меня сильным стрессом, я всё запомнил не так, а спросить не мог…

-Ясно. Так действительно бывает. В стрессе человек забывает некоторые события. А почему ты сейчас то вспомнил?

-Мне сон страшный приснился, вот и вспомнил. Извини.

-Макс, у тебя точно всё в порядке?

-Да….Ладно…мне тут историю болезни одного пациента надо почитать.

— Огневского Дмитрия Станиславовича? Давно пора.

-Лена…как…ты….

-Макс, послушай, разберись со своими внутренними демонами. Ты — классный врач. Наша больничка, по хорошему, совсем тебе не место. Тебе бы куда-нибудь в Москву, ну или в Питер. Но ведешь ты себя, как хмурый сосед из стихотворения Агнии Барто. Ходишь все время с зонтом и в калошах, на случай дождя. Тебе вокруг мерещатся заговоры и сплетни, тебе кажется что про тебя говорят плохо. А еще, ты до кучи, считаешь своего самого надежного и близкого друга главным врагом. Да, понимаю, его ненавязчивая гиперопека могла тебе сто раз надоесть. Но, вот честно. Знаю тебя со школы, даже помню по факультативу. Ты бы без Дмитрия пропал…ох пропал. Семья — очень надежная опора, но и друг тоже. Не у многих в вашем.нашем возрасте вообще остались люди, которым можно доверять, на кого можно положиться. Вот у тебя есть Дмитрий. И я тебе завидую. У меня нет ни одной подружки, которой я бы могла в три часа ночи позвонить пьяная с целью продемонстрировать, что могу наизусть рассказать «Евгения Онегина».

Лена вышла. Макс снова открыл историю, но не успел прочитать и пары страниц, как в его кабинет влетела Дарина.

Вот такая вот вышла история.

Дима спал почти сутки. Для такой операции — это нормально. Макс сидел около него, уже не рыдая, но репетируя вслух текст, как будет просить прощения.

— Я только одного не могу понять, если ты был уверен, что я такая сволочь, что же ты продолжал дружить со мной? — услышал Макс тихий Димкин голос.

-Ты проснулся? Давно? –спросил Макс

-Ну, довольно давно. Просто лежал с закрытыми глазами. Тяжело было открыть и говорить не мог. Так что же…почему ты упорно продолжал дружить со мной, будучи уверенным, что все твои проблемы в жизни из-за меня?

-Ты был моим самым надежным человеком. Ты никогда надо мной не издевался. Ты принимал меня таким, какой я есть. Со всеми моими тараканами. Ты приходил всегда на помощь. А вот это вот всё, это какие-то затмения. Я уже несколько дней… пытаюсь понять, кто вложил мне в голову эти мысли…и не могу вспомнить…не знаю… И денежного мешка в тебе я никогда не видел. Да, то, что ты всегда за всех платил в рестиках и на отдыхе принимал как данность, но это было всё не главное. Мне рядом с тобой играть никого не надо было, я мог не бояться совершать глупости, выглядеть придурковато. Ты всегда был моей опорой. И мне очень больно, что из-за своей глупости я, похоже, потерял тебя. Но это ты мне лучше расскажи, как ты дружил столько лет с такой сволочью и даже…даже.ни разу не напомнил ни об одном косяке?

— По-настоящему обиделся на тебя я лишь однажды в третьем классе. Мне было так больно от того, что ты мне тогда сказал. Разговор был про родителей….На счастье, я был у бабы Вали, я сказал ей, что больше знать тебя не хочу и дружить с тобой не буду. Баба Валя допыталась до причины, а потом стала мне рассказывать про характеры и темперамент. Про то, что все люди по-разному воспринимают информацию, по анализаторы. Она сказала, что ты вот такой, эта твоя особенность так шутить, что на самом деле ты не собирался делать мне больно, просто сказал, что первое в голову пришло. Она меня спросила, изменилось ли бы что-то, если бы у тебя был синяк во весь лоб или глаз. Я ответил, что конечно нет…и что вообще, синяки имеют свойство рано или поздно проходить, становиться незаметными. И баба Валя сказала, что и с характером также, что ты постепенно научишься следить за своим языком, понимать, когда уместно шутить, а когда нет. Я поверил бабе Вале. Кроме того, ты на следующий день …был.тем, с кем я дружу с детского сада. Больше поводов обидеться на тебя, у меня не было.

-А моя невнимательность к твоему здоровью?

-Ну…да…но …это другое…я очень не хотел тебя расстраивать обращением к другому врачу… А еще, я сам очень боялся узнать, что со с мной что-то не так… Поэтому даже свои результаты после диспансеризации никогда не брал.

-Дима…ты меня простишь? Все будет как раньше?

-Прощу….хотя я уже и сказал, что даже и не думал злиться. Ты как был моим лучшим другом, по большому счету един6ственным среди кучи приятелей, так и остался. Но как раньше…наверное не хочу.Не хочу, чтобы ты меня ненавидел и хотел убить.

-Дима…

Макс наконец то осмелился обсудить с Димой все волнующие его моменты и вопросы, рассказал и про визит математички, и про разговор с мамой, и про разговор с Кирой. И даже про разговор с Леной.

-Я очень злился, что твои подчиненные к тебе вереницами ходят, пытаются попасть. Что спрашивают постоянно, что они должны сделать, чтобы тебе было лучше, даже предлагали любое оборудование…купить. А всё вспоминал, как ко мне никто три дня не приходил… Лена мне лишь сегодня напомнила, как это было.

-Кстати, про подчиненных. Когда это всё…. Закрутилось у меня в палате…была моя …сотрудница… Дарина…где она?

— Она…когда тебя вернули в палату после.азальтации….это операция такая …она сказала, что здесь она больше не нужна и пошла домой… А что она делает у тебя, какую работу выполняет? Она, между прочим, крутой врач, из крутой команды, только…

-Стоп…если она захочет, она расскажет мне…а ты как это узнал? Я все каналы перерыл.хотя…я же даже не догадывался, что она может быть врачом.

— Она залетела вихрем ко мне в кабинет. Я там сидел и собирался с мыслями. Хотел пойти к тебе. Сначала она сказала, что с такими друзьями, как я, враги не нужны. Потом, что ты уже почти на грани жизни и смерти. Что мои врачи, точнее те, что лечат тебя — идиоты. Я съехидничал, что для офисного планктона, она слишком в теме, а она номер своего диплома в ответ мне назвала. А в нашем врачебном мире, это как закрытый код… Я был в шоке, когда увидел тебя, от отчаяния, что это моя лишь вина, что ты стал подопытным кроликом для студентов и интернов.Я сказал ей, что она была права, что я не прав, что… Я ей сказал, что тройная инъекция устроена так, что прекращать нельзя. А она мне ответила, что никому из моего персонала не доверяет теперь и будет делать все сама. И ведь сделала! Я был готов доверить ей и азальтатцию, но она отказалась… Сказала, что уже поздно, что ей пора спать, потому, что рано вставать и ушла….

-Я очень хочу её видеть… Ты можешь дать мне телефон свой….раз мне мой нельзя?

-Конечно…

На следующий день Дарина шла в офис со страхом. Ей надо что-то будет рассказать о визите к начальнику. Вот только что?

-Даринка, ну как, обсудили с Димой рабочие вопросы? — Владимир Александрович подошел к Дарине раньше, чем она успела что-то придумать.

-Нет, — сказала она грустно, — мы с ним почти даже и не поговорили, я пришла…должна была подождать, ему ставили какую-то капельницу… а потом ему стало плохо… и его увезли…в операционную…я вчера была в таком шоке, что не позвонила никому. Но вот вы… вы же можете позвонить…узнать…как он?

Владимир кинулся звонить в больницу. И вскоре сообщил, что Дмитрию Станиславовичу сделали срочную серьезную операцию, что пока он спит, но после неё должен пойти на поправку.

Дарине очень хотелось позвонить Стрелкову и узнать, как дела у начальника, пришел ли он в себя, но боялась. Эти сутки вообще были самыми тяжелыми в её жизни.

-Дарина, там.Дмитрий …тебя очень хочет видеть. Вот. Сказал срочно… Там у офиса такси тебя ждет, — Дарина пыталась разобраться с графиками потоков, когда Владимир Александрович её отвлек. Он сам был удивлен.

-Что? Как он? Почему я? — Дарина была в шоке.

-Сказал, что недавно пришел в себя, что …до этого должен был с тобой обсудить ряд дел, но необсудил…

Дарина заходила в палату к шефу на совсем ватных ногах. Он полулежал на кровати и смотрел на неё. Был бледен, но не настолько, как раньше. Дарине первым делом, хотелось кинуться проверять работу врачей, но она понимала, как же глупо это всё будет выглядеть. Тем более, вряд ли шеф позвал её сказать «спасибо».

-Дарина, я рад, что ты пришла так быстро, — улыбнулся Дима.

-Дмитрий Станиславович, я рада…что вам лучше, — пролепетала Дарина

-И что…ты сама не захочешь убедиться, что всё в порядке? — улыбнулся Дима. Сегодня Дарина была совсем другой, тихой, задумчивой.

— Дмитрий Станиславович, простите, я …конечно, прекрасно понимаю, зачем вы меня позвали. Вот…подпишите пожалуйста, — Дарина протянула Диме листок бумаги.

«Прошу уволить меня по собственному желанию»

-Эм…это с чего вдруг? –Дима был очень удивлен.

-Ну, это же очевидно…я слишком сильно вторглась в ваши личные границы, — Дарина вздохнула.

— Я тебя…обидел? Прости…но мне кажется, я предупреждал…просил не обращать внимания, если я буду что-то …такое говорить. Но, я не помню… я был вроде не должен…и увольнением …не помню, чтобы грозился… Еще раз прости, если был некорректен.

-Да что вы говорите такое? Нет. Вы были со мной максимально вежливы. Это я …позволила себе слишком много….начиная с того, что ввалилась к вам в дом, заканчивая тем, что во время….операции… называла вас просто по имени…и два раза…три…даже слишком ласково…

-Дарина…да поле всего того, что ты для меня сделала…мы вполне можем с тобой перейти на «ты»….Точнее ты можешь, перейти со мной…называть…и по имени…и на «ты»…

— Дмитрий Станиславович…

-Дима…

— Так вы…позвали меня не для того, чтобы уволить? — Дарина, которая, до этого просто стояла рядом с кроватью шефа, приземлилась на её краешек и посмотрела Диме в глаза.

— Нет, я совсем не собирался тебя увольнять. Более того, до того, как заболел, вообще хотел повысить… Еще больше этого хотел уже лежа здесь, слушая рассказы Вовки. Но сейчас, мне очень хочется понять, почему ты не работаешь по своему диплому?

-А вам….ваш друг Максим Евгеньевич…что? Ничего не рассказал?

-Тебе… Нет. Он пытался, но я сказал, что хочу, чтобы ты сама мне всё рассказала.

-Тогда вы меня точно уволите…

-Только, если еще раз скажешь мне «вы».

-Хорошо, но чтобы было все совсем понятно, мне надо бы начать сильно сначала…

-Я готов слушать… Даже если ты начнешь от сотворения мира.

— Хорошо. Врачом я хотела быть самого раннего детства. Не могу сказать, что это нравилось маме. Все дело в том, что мой папа был военным врачом, служил в спецназе. Мама с папой жили в военном городке. Мама влюбилась в папу и уехала из Москвы. Она понимала, что папа вряд ли изменит свою жизнь, свою профессию. Он очень хотел спасать людей. И у него это получалось. Часто он это делал и во время громких военных операций, прямо в поле. И потом он мне маленькой об этом рассказывал, но в виде сказок. Моё имя, это тоже такая сказка… У родителей дети никак не получались. Маме врачи объясняли, что это от кочевого образа жизни, от стресса, что надо успокоиться. Однажды родители ночью ехали по пустынной улице, вдруг к ним на перерез бросилась девушка. Она была в цыганском платье. Папа остановился. Она сказала, что у неё болеет ребенок, а никто не хочет ей помочь, потому, что она — цыганка. Но она почувствовала, что папа-врач и решила попросить у него помощи. И папа с мамой даже не раздумывая кинулись помогать. Привели их в самый настоящий табор. В шатер. А там ребенок лежит, бредит. У ребенка была простуда. Спасли. Хоть и было не просто. Ночь была тяжелая. Но всё закончилось хорошо. Кризис миновал. А утром им сказали, что это сын цыганского барона. Денег много предлагали, но родители отказались, папа сказал, что спасал ребенка не, а надежде на подарок, а потому, что он нуждался в помощи. И тогда одна старая цыганка сказала: «Раз денег брать не хотите, то дочку хотя бы Даринкой назовите».

Родители пообещали. Ну, а через неделю узнали, что у них скоро буду я. Вот так…

Я очень любила папу, хотела быть, как он. В городке была беда с игрушками, поэтому я играла с разными инструментами. Пузырьками… Вот, куклами не особо интересовалась, даже когда они появлялись. Вот. Незадолго до того, как мне пойти в первый класс, папа…погиб во время очередной военной операции… Это было ужасно….Нам из городка пришлось уехать… Там маме было тяжело, да как оказалось, без папы нам там жить было нельзя. Но друзья помогли. И у нас появилась однушка в самом ближайшем к Москве Подмосковье. Я пошла в первый класс. И стала маме говорить, что хочу, как и папа быть врачом. Мама всеми силами упиралась. Сказала надо хорошо учиться, потом мы рассказ дала почитать.про мальчика первоклассника, который решил, что раз научился читать и писать, то ему уже нечего делать в школе. И там у него мама была врачом и писала рецепты на латинском. Вот мама и за это зацепилась, сказала, что без латинского врачом не стать. Но она не знала моего упорства. Я подошла к нашей школьной учительнице английского и спросила, знает ли она, где изучают латинский. Вот. И учительница мне сказала, что латинский — довольно сложный. Что для начала, я должна хорошенько учитель английский. Но, если к седьмому классу, не передумаю, то она мне даст учебники.

А не передумала. Учительница слово тоже сдержала.

Мама смирилась. Тем более именно в этот период, она наконец то оттаяла и влюбилась. У меня появился отчим.

Я называю его просто Валера. В какой-то момент, в классе девятом, наверное, ему призналась, что хоть и очень его люблю, не могу называть папой. А так да…он мне родной человек. И он поддержал меня, когда я после девятого решила поступать в гимназию в медицинский класс. А потом и в Магисмик… Вот.

Я оказалась в числе лучших студентов. В специальной группе. Нам доверяли с первых курсов такое…ну в общем не важно… Я получила диплом особой серии, меня взяли на работу в Кремлевскую больницу. А вот почти уже год назад…была одна операция. Вроде бы обычная. Да только, вот там пациент не очень прислушивался к рекомендациям врача, да плюс анастазиолог…короче, пациент умер…врачей никто и не обвинял. Даже родственники пациента хорошо понимали, в чем дело. Да что родственники, даже специальная комиссия, которую положено проводить, когда такое происходит… Даже она в полном составе понимала. А вот со мной…со мной что-то случилось.

Эта была, вообще-то не первая смерть в операционной. Но здесь как-то всё иначе было… Я собственно…и раньше видела…нас же, как особую группу мало того, что в анатомичку водили куда больше времени, так нам еще и криминальные трупы показывали… А здесь… Я подумала, что как мало зависит от меня…что я то все сделала, на максимуме…всё, что требуется…и я виновата, несмотря на то, что моей вины и нет. Я могла бы ведь спрогнозировать, что пациент напьется, что анестезиолог ошибется, забудет про аллергию, плюс несовместимый с остатками алкоголя препарат. Я в какой-то момент поняла, что не могу ходить на работу, делать привычные вещи. А уж…проводить операции….Даже самые простые…даже аппендикс несчастный….А мой молодой человек, жених практически,

мы с ним долго были вместе, я его из армии ждала…вот он меня не поддержал, он говорил, что это всё потому, что с меня корона упала, а мне так неудобно, что я с жиру бешусь, что работая в такой больнице, я не имею права хандрить. Он сам тоже из врачей…только… зубной техник. И работает в обычной поликлинике. Хотя, мечтал о крутой клинике… Но ему не слишком повезло… Но это и не важно…важно, когда я попросилась в бессрочный отпуск, он бросил меня… и …женился. И у него стразу стало всё в шоколаде, потому, что это была дочка одного известнейшего стоматолога. Мне было больно на него смотреть. И я решила, что уеду….Уеду, как можно дальше…и буду заниматься чем-то таким, что максимально далеко от медицины. Я увидела вакансию, откликнулась на неё. Меня пригласили. Я заказала гостиницу, купила билет на «Победу». Почему-то была абсолютно уверена в том, что меня возьмут. И вот, Валера сказал мне, что я должна обязательно взять с собой свои инструменты. Сказал, что буду, жалеть, если не возьму…что мне так будет легче… Вот я и взяла. Забросила …Нет…аккуратно положила в дальний угол шкафа своей съемной квартиры….и не вспоминала….пока…пока однажды вы не пришли на работу. Для меня ваше долгое, непонятное отсутствие было подобно катастрофе… Ведь я по жизни немного другая…я тихая, нескандальная. Я пыталась стать максимально такой, какой я не было…это как защита…и только вы рядом меня тормозили, не давали заиграться….Дмитрий Станиславович, я вас не утомила?

— Тебя… Дима…нет…и я прошу прощения, что заставил тебя всё это вспоминать… Если тебе тяжело, можешь не продолжать…

— Тяжело, но это прошлое. И оно уже отболело. Тем более, я максимально приблизилась к настоящему…и возможно, услышав это…вы…ты…всё же захотите…захочешь меня уволить…

Твоё отсутствие на работе, я считала угрозой своей безопасности. Мне казалось, что без тебя…меня подставят…поручат какое-то дело невыполнимое… А все стали рассказывать, что с….тобой….так бывает, что ты…пропадаешь на несколько дней…вот… Из этих рассказов выходило, что ты и правда немного ипохондрик Мелман. Я собрала все свои инструменты…и больше всю свою…наглость…я решила, что пойду и разберусь, в чем дело….почему в этот раз вы так долго не появляетесь на работе. Я тревожилась. Ведь реально, многие проекты просто остановились. А ведь, до этого, даже проводя несколько дней дома, вы обязательно …работали… Коды от ворот и подъездов меня не волнуют. Точнее почти не волновали. Я знала их принцип. Нас учили на тот случай, если придется…ну в общем учили…иногда кодировка меняется. Я только боялась, что за эти месяцы поменялась, но нет… Вот так я и оказалась перед вашей квартирой.

Когда я вас увидела, я поняла, что всё не так просто. Блин, это было так легкомысленно думать, что я только….послушаю тебя, пойму, что всё в порядке, скажу, что делать…и все. Но оказалось, что это не так все и просто. А потом, потом я удивлялась, что вам лучше всё никак не становится, хотя по моим подсчетам, вы должны были уже выздороветь. А потом…потом…я пришла в ужас оттого, как вас лечат…напросилась на эту операцию с инъекциями…три раза назвала ….тебя Димочкой…и совсем потеряла голову. Мне совсем сложно…теперь скрывать своё …неравнодушие…к тебе…вот… — и тут Дарина поняла, что как маленький котенок, она лежит в объятьях своего шефа, плачет и обнимает его в ответ….

-Даринка, моя бедная Дариночка. Как я рад, что ты появилась в моей жизни, что пришла ко мне домой, что спасла меня. Я давно уже хотел пригласить тебя на ужин…или хотя бы просто подвести до дома…но заболел… И я рад, что теперь ты рядом…

-Дима…ты такой… — поцелуй вышел страстным и долгим, кто бы сказал, что она решится на такое. Даже, если это продлиться недолго, даже, если всего один вечер, она будет счастлива.

Оставшиеся две недели, пока Дима выздоравливал, но еще находился в больнице, она бегала к нему каждый день. Максим Евгеньевич шутя называл её «конкурирующей фирмой», но специально для неё оставил в палате несколько стетоскопов, чтобы у Дарины была возможность «контролировать курс лечения шефа»

А потом…потом у Дарины по графику выходил первый короткий отпуск, равный двум неделям.

-Видишь, насколько удачно выпала моя реабилитация? — говорил её Дима, когда она лежали на огромной, почти во всю комнату кровати, слегка изнеможенные после долгого занятия любовью, слушали шум моря и любовались друг другом. Димины синяки и раны практически зажили, но еще были немного видны. Дарина обожала смотреть на Диму, прикасаться к нему. Вдыхать его запах, наслаждаться его силой. Сначала ей даже было страшно сказать, что до Димы…у неё кроме Пашки никого и не было, что он у неё как в той песне «всего лишь второй», что вообще-то в этих играх она не очень то и сильна…но с Димой все было иначе.

-Да, — говорила она грустно, — но скоро начнется реальная жизнь.

Как же она боялась возвращения в реальность. Для неё это означало окончание их с Димой отношений. Дима выздоровел, окреп. Теперь ему не грозит смерть от пневмонии, кроме того, его друг — замечательный врач все понял, осознал и даже почти поклялся следить за здоровьем друга тщательно и не смеяться, когда тот жалуется на плохое самочувствие.

-И мне придется почти сразу лететь на неделю в Нинбо, решать рабочие вопросы. И я даже не смогу тебе оттуда звонить, писать, но ты знай, что я всегда буду думать о тебе.

Дарина сталась не думать о возвращении к обычной жизни, она старалась насладиться моментами с Димой, поцелуями, близостью, чтобы это время было самым приятным воспоминанием.

— Как хорошо, что ты вернулась, — сказала Амира из секретариата, когда Дарина пришла на работу.

-Я тоже соскучилась, — проговорила Дарина.

-Тут работы накопилось, просто гора. Без тебя не разобраться. И у нас радостная новость, Дмитрий Станиславович выздоровел…вот и уехал в Китай, на переговоры.

-Отличная новость.

Неделя тянулась медленно. Этого Дарине хватило, чтобы войти в рабочий ритм, привыкнуть к тому, что Димы в её жизни больше не будет. Только осталось понять, сможет ли она работать рядом с ним, как прежде. Не тяжело ли ей будет. Возвращаться домой, в Москву, ей совсем не хотелось. Ей нравилось жить в этом городе. Вот только куда бежать, чтобы меньше видеться с Димой, она не знала. Ей придется искать себе новую квартиру, ведь эта принадлежит холдингу, работу…хотя Максим Евгеньевич очень настойчиво звал её. Но она отказалась, потому, что полюбила свою новую работу.

Дима должен был прилететь поздно вечером в воскресенье, а утром прийти на работу.

Дарина ждала его с особым трепетом. Как только он зашел в здание, на него налетели все сотрудники, особенно сотрудницы разом, принялись обниматься. Он улыбаясь говорил:

-Чтобы народ полюбил злого шефа, ему оказывается всего — то поболеть месяца два.

День был сложный, удивительно, но за весь день у Димы не получилось увидеться с Дариной. Да и Даринка его усиленно избегали. Ей было страшно. А Дима чувствовал вину за то, что всю неделю не позвонил, не нашел возможности, что перелет дался тяжело, что уснул практически в одежде, что утром не позвонил, что на работе не обнял. Он безумно скучал, ждал вечера, чтобы подкарауль и забрать домой.

В обеденный перерыв, она пошла в кафе с Амирой. С трудом решилась на трудный разговор.

-Амир…скажи, а как ты потом…возвращалась к привычной жизни?

-Ты это о чем? — Амира будто бы и не поняла.

-Ну…

-Ах, ты о Дмитрии Станиславовиче и нашем романчике? Ой…да это и романом то назвать нельзя. Так. Были в Сочи на переговорах. Не напряжно. Я он…и наши сочинские партнеры. Утром, днем переговоры, вечер свободен. Вот и встретились на пляже. Почему-то решили посоревноваться, кто дальше уплывет. Я вроде бы победила….но вот сил вернуться назад…не осталось. Он меня на берег почти притащил. Мы стали целоваться. Ну, потом еще здесь…немного после работы по ресторанам походили, на концерте были, в театр ходили. Потом рутина затянула…

-И ты не жалела…

-О чем? Всё это было несерьезно. И я и он это прекрасно понимали. Для меня глоток воздуха, ему просто скучно. Это было хорошо.

-И как ты потом смогла работать дальше?

-А что? Ну было и было… Он от меня не откупался, незаслуженного повышения не предлагал, я не пользовалась тем, что было…ну да…в офисе знали…ну немного пообсуждали, и забыли. Я же не первая была. Он же весь день на этой работе, где ему еще девушек искать?

-И ты что.все отношения…так и звала его Дмитрий Станиславович?

-Ну нет, конечно….Но отношения закончились. Любовные. Рабочие остались… Но на работе я его так все время и звала, думала, хорошо прячусь. Ну так…я и сейчас, если его вне работы встречаю…могу сказать ему привет… Я не заморачиваюсь…

-И ты не переживала…вот правда не переживала совсем…

-Нет…все, что было, было отлично, зачем усложнять жизнь переживаниями. А почему ты со мной это обсуждаешь. А не с Лизой или Светой…ведь они при тебе были ….на моем месте.

-Не знаю… А ты не хотела продолжения… Ты хоть что-то о нем узнала…за это время?

— А мы не разговаривали особо, так впечатлениями о фильмах делились. Это да… Я его не спрашивала, ему тоже не особо что рассказывала. Да и зачем. С ним было просто очень приятно. Вот и всё. И если ты у остальных девчонок спросишь, они тебе скажут тоже самое. Хочешь, я их всех позову?

-Нет…я так… Получается, ты в него даже влюблена не была?

-Ой… ну нет, точно нет…да и спали.я спала с ним не ради карьеры….просто было хорошо. Это ведь эмоции. Никто из нас никакой материальной выгоды не получил, но и не слишком хотел, это правда. Слушай, за советом, как соблазнить шефа по-быстрому, это к Лизке. Но он совершенно космический мужчина, западает на что-то другое, чем длинные ноги. Ладно, пошли работать.

Вечером же Дарина воспользовалась тем, что Виктор Александрович задержал Диму разговорами о делах, быстренько сбежала.

«Я поговорю с ним завтра» — решила Дарина.

Не обнаружив Дарину на месте, Дима сильно расстроился. Он понимал, что это сумасшедший рабочий день со стороны выглядел как полное игнорирование. Но это была работа. А еще он понимал, что ни разу у Дарины не был, что даже адрес помнит приблизительно. Она сама его называла, когда они заезжали за чемоданом перед поездкой.

Дарина явно его не ждала. Открыла дверь в милом домашнем платье и тапочках. Глаза её были заплаканы, сама она была грустна.

-Дмитрий Станиславович, это вы? — спросила она удивленно, разрешая ему войти.

-Дарин, ты чего…ты …ну я правда не идеальный…но я не мог позвонить тебе из этого Нинбао, и сегодня на работе тоже…

-Да, я понимаю. Работа. И ничего такого не говорю. Это не претензии. Просто мне будет сложно… Привыкнуть…но я обещаю…

-К чему? К чему привыкнуть? К тому, что я трудоголик… но ты это и так знала…

-Нет…я привыкну снова…звать …тебя… Дмитрий Станиславович…вот…

-Почему ты должна меня снова называть по имени отчеству? Зачем…

— Я и говорю, мне будет сложно… У меня вообще все сложно…мне нравится моя работа…я не хочу никуда уходить…я не хочу уезжать из этого города…я не хочу возвращаться обратно в Москву.

— Зачем…почему уезжать…я не понимаю ничего, — у Дарины просто была истерика. Самым правильным было бы сейчас схватить её поцеловать, а потом разбираться с тараканами в этой умной голове, но Дима сам был в растерянности. Дарина не устраивала скандал, не предъявляла претензий, но говорила о каких-то странных вещах.

-Понимаешь…я тебя люблю…и мне будет очень трудно понимать, что для тебя…все закончилось, — она обняла Диму, уткнулась в его дорогущий пиджак и заплакала в голоса.

-Дарина, милая моя! Да с чего ты, вдруг взяла, что наши отношения…закончены?

-Ну ведь…была Амира…и Лиза со Светой…все они говорят о тебе очень хорошо. Я так не смогу.

-Ты что будешь говорить гадости обо мне?

-Не шути так.просто…они в тебя даже влюблены не были…а я…видеть тебя рядом…и понимать, что все закончилось…

-Любимая моя маленькая девочка! Вот ты себе напридумывала… Целую вселенную… Построила на основе, правда очевидных данных… Да я знать не знаю, как я жил до тебя….без тебя… Я просто раньше еще никогда не чувствовал, что настолько нужен кому-то… Ну, прости, что твой взгляд уловил…эти романы. Ну… Я тебе обещаю….не будет больше никаких романов. Завтра…мы с тобой вместе приедем в офис, все и так всё поймут.

-Что…что поймут…

-Неужели, я тебе этого ни разу не сказал? Я люблю тебя, Даринка. Ты вихрь, ты глоток воздуха, без тебя моей жизни просто бы не было. Выходи за меня замуж.

— Я согласна, — зареванная Дарина посмотрела Диме в глаза и улыбнулась, Дима надел ей колечко на пальчик.

Через две недели Дарина и Дима поженились. В холдинге даже никто не удивился.

-А мы давно знали, что шеф на тебя запал, — говорили в секретариате, только ты как-то не реагировала на его флюиды, — Пока его в больнице не увидела. Он что в больничной одежде, правда был сексуальнее, чем в этих своих костюмах?

-Ну….

— А уж, когда ты Амирку расспросами доняла, тут вообще всё понятно стало. Мы за тебя очень рады. Такая, как ты способна сделать его счастливым. Береги его. Люби его.

-Обещаю.