Башня Дмитрия (1/2)

Сквозь полный слабости сон, Дмитрий услышал настойчивый звонок в дверь, с трудом слез с дивана, на котором задремал, и «пополз» открывать дверь. Посторонних он не ждал. Дом охраняется, просто так в подъезд не пройти. Значит, к нему рвется кто-то из соседей, возможно друг Макс. И только, когда он на автомате, совершенно не задумываясь, почти открыл дверь, он подумал: «А собственно, зачем я мог понадобиться соседям. Таким же холодным, чопорным и богатым чувакам, как и я сам».

С той стороны двери стояла Дарина — его починенная. Дарина появилась в офисе его холдинга девять месяцев назад. Претендовала на самую непопулярную позицию — младший заместитель самого младшего заместителя заместителя начальника. В вакантной позиции требовалась девушка студентка без опыта работы и образования. Главная задача следить за тем, чтобы ежедневник начальника всегда был рядом с нужным заместителем. Зарплата предполагалась приличная, Дмитрий вообще очень хорошо оплачивал труд своих подчиненных.

Дарине же было двадцать шесть. Информацию о своем опыте работы и какие-то дипломы, девушка предоставлять отказалась.

-Я же полностью соответствую вашим требованиям. Я не претендую на руководящую работу. У меня нет диплома в вашей сфере.

На работу была принята. Оказалась очень цепкой и проворной. Буквально за две недели взлетела по карьерной лестнице до помощника руководителя. Не самого главного, но того, в чьих руках ежедневник начальника. Дарина отвечала за все переговоры, назначала встречи, знала все о местонахождении начальника.

Оказалось, что девушка прекрасно знает английский, со всеми его тонкостями и подводными камнями. Дмитрий, который всегда считал, что свободно владеет английским, был поражен тем, как Дарина решала ряд проблем с партнерами. Это произошло случайно, как раз в пятницу на второй неделе её работы, Леночка никак не могла понять, что хочет от неё заместитель руководителя концерна «Анстроиндастринг» Эрик Грин, она постоянно переспрашивала, нервничала. Дмитрий тоже нервничал. Он сам не хотел разговаривать с Эриком, по той причине, что начальник Эрика спихнул на замов очень важный проект. Сотрудничество с этим концерном не так уж чтобы прямо было для Димы важно, это скорее было галочкой. Что у него с этой организацией был совместный проект. Поэтому руководитель креативной рекламной группы Лена была хорошим кандидатом для таких переговоров. До этого она общалась с его замами, и наконец, добилась личного разговора. Лена теряла терпение, готова была бросить трубку. И почти это сделала, прокричав: «Дмитрий Станиславович, простите, но это выше моих сил».

Дарина поймала трубку на лету.

-Зуб у него болит, к дантисту записался. А дантист — бывший парень …жены его брата старшего. Он дежурный дантист в клинике, где у него полис. Ждать он больше не может, потому, что зуб болит. Он сидит на обезболивающих, речь поэтому замедлена. Вот. Нареканий к нашей фирме не имеет, готов согласовать время, когда вы, Дмитрий Станиславович, сможете встретиться с его главным начальником, — проговорила Дарина, протягивая Диме клочок бумаги с личным мобильным номером Ворена Миддлетейбола.

Потом выяснилось, что Дарина неплохо говорит по-немецки. А еще, она как-то смогла договориться с вредным китайцем Го Ло Цзяо. Его маленькая фирма напрямую поставляла ряд товаров, сопутствующих развитию холдинга. В офисе у Димы было несколько переговорщиков со знанием китайского, они всегда выручали, когда Го приезжал проверить свой бизнес. Приезжал всегда без предупреждения. В этот раз, так случилось, он приехал, когда оба китаиста были на стажировке. Вредный Го отказывался говорить по-английски, отказывался общаться через электронный переводчик. Около него прыгали самые топовые менеджеры из всех топовых, но Го был непреклонен.

А еще он не хотел вести переговоры по телефону.

-Если бы меня это устраивало, то я бы решал такие дела по скайпу, — Дмитрий удостоился фразы на великолепной английском.

Дмитрий в растерянности пожал плечами, а Дарина вдруг подошла к китайцу, произнесла просто волшебное заклинание какое-то, и китаец пошел за ней. Дмитрий охнул. Дарина вернулась через 30 минут и сообщила.

-Он готов разговаривать лично с вами на английском, но просит вас говорить очень медленно. Ему сложно. Он хорошо знает язык. Знает термины, в курсе всего. По не любит английский за суетливость, как он говорит.

-А ты что еще и китайский знаешь? — подпрыгнул в кресле Дима

-Нет. Я его и учить то не собиралась. Зато я поняла, что он знает другой язык, который знаю и я.

-И что это за язык. Какой еще иностранный язык ты знаешь в совершенстве?

— В совершенстве никакой. Довольно свободно английский и немецкий. Но мы говорили на языке, на котором сейчас уже и не говорит никто. Если и изучают, то по нужде или по приколу. Таких любителей, как Го Ло я и не знала больше.

-Понятно, — только и мог сказать Дмитрий.

Вообще, характером Дарина оказалась далеко не сахар. Милая девочка, которая почти умоляла рекрутера взять её на работу, теперь того самого рукрутера строила и просила не тянуть с отчетностью. Никому и в голову не пришло поручить Дарине, до кучи, еще и кофе начальнику и гостям варить и подавать. Зам смеялся, что еще чуть-чуть и Дарина займет его место. Девушка была очень острая на язык, спорить с ней категорически не получалось. Да уже и никто не пытался. В её присутствии ходили по струнке, перестали опаздывать на очные совещания к начальнику. А также н,

а личные встречи и совещания рабочих групп. И вообще на работу.

Хотя, стервой и гадиной при этом, Дарину никто не считал. С ней все дружили. Секретариат с удовольствием сплетничал с ней на брейках, все отделы и филиалы с удовольствием делились с ней жизненными историями. Да и сама Дарина в свободное от работы время, была милой и улыбчивой.

Сначала Дима даже подумал, что девушку подослали конкуренты, желающие раскачать его бизнес, хотя таких смельчаков было ну очень немного. Обычно Дмитрия боялись. И не зря. Красавчик в деле был той еще зубастой пиранью. Потом думал, что она шпионка-журналистка. Но какие бы каналы он не поднимал, бизнес мир ничего о Дарине не слышал. В конце концов, Дмитрий принял факт, что девчонка, не пожелавшая получить высшее образование, рулит и рулит неплохо.

Дмитрий привык её видеть в строгих костюмах и в туфлях на огромной шпильке. Таких, что невысокая Дарина становилась по плечо своему высокому начальнику (192 см). Сейчас на девушке были обычные сапожки-ходики, джинсы и курточка с капюшоном. Дарина была похожа на девочку-подростка, которая вместо школы пришла в бар. И смотрела она на начальника определенно снизу вверх. В руках Дарина держала странную большую квадратную сумку, похожую одновременно на дорожную и ту, что носят врачи «Скорой помощи».

— Здрасте, Дмитрий Станиславович, я зайду? — поздоровалась она в обычной своей манере и, собственно, не дожидаясь разрешения, зашла.

-Дарина, что случилось? –слабость от упорной державшейся температуры 37,2 и вообще полного отсутствия сил и желания спать делали Дмитрия заторможенным. Он даже не поинтересовался, как Дарине удалось пройти в дом, если даже самым главным замам требовалось особое разрешение. Да и не вел Дима обычно переговоров дома.

— Вас уже почти две недели нет на работе. Все говорят, что это рекорд. Что это в первый раз. Что обычно вы позволяете себя от силы четыре дня, а сегодня уже десятый.

Как-то так сложилось, что Дима ко всем на работе обращался на «ты», а ему почти все, разве что кроме совсем главных замов говорили «вы». Но эта субординация не сильно закрывало Диму от коллектива. Его реально все обожали. Не только за лучезарную улыбку, спокойный характер, профессионализм, чуткость и душевность, умение быть хорошим руководителем было главным его умением. По работе от Димы можно было получить за дело такую взбучку, что просто конец света, но все его ругательства касались только проваленного дела, и никогда не переходили на» личности». Если на сотрудников поступали жалобы от концернов — партнеров или клиентов, то Дима сперва сам разбирался в том, что случилось, никогда не ругал провинившегося сотрудника при свидетелях. Никогда старые косяки сотрудников не были поводом для того, чтобы лишить их возможность участвовать в новых проектах. Еще Дима умел сочувствовать, входить в положение. Например, когда у сотрудницы было некому отводить забирать ребенка из сада, кроме неё самой, разрешил приходить на час позже и на час раньше заканчивать, он вообще к сотрудницам с детьми относился снисходительно. Но никто не наглел. За умение быть справедливым его очень ценили. Наверно поэтому, коллектив всего холдинга был такой сплоченный и вакансии возникали очень редко.

Плюс, все замы Димы тоже были на своем месте. Каждый выполнял свою работу и не требовал с подчиненных реализации того, за что он не отвечает. Каждый сотрудник знал, к кому можно обратиться, если возникнут затруднения.

Но, конечно, небольшое разгильдяйство имело место быть, ну куда же без него.

-Ты что считаешь дни моего отсутствия? — улыбнулся Дмитрий. Дарина по нему скучает? В любом случае, трогательная забота подчиненной была ему приятна.

-Нет, этим занимается Марина из PR отдела секретариата. А я…просто ощущаю, что вас на работе нет, что вы и дома ничего не делаете, так как все сделки стоят на месте. А некоторые отложены на неопределенный срок. Что обычно, в таких случаях, вы из дома продолжали работать, вести переговоры, сделки, а сейчас ничего не происходит — Дарина уже сняла куртку, сапожки и надела смешные тапки, добыв их из своей странной сумки.

-Ну да, я себя не слишком хорошо чувствую, — сказал Дмитрий честно.

-А вы были у врача?

-Зачем? Я же начальник. И не просто начальник. Я владелец бизнеса. И больничный мне не нужен, — пожал плечами Дима.

-Вот-вот. И всё кого бы я ни спросила, говорят, что вы отвратительно относитесь к своему здоровью. Что максимально, что можете сделать, так это посидеть несколько дней дома.

-Ну.да. Именно так. Обычно все проходит. И в этот раз пройдет. Думаю, послезавтра уже буду в строю. А собственно, что ты предлагаешь?

— Это же очевидно, что вас ваше здоровье совсем не волнует. Но оно волнует меня. Без вас на работе многое…невыносимо. Вот я и пришла вас осмотреть, чтобы понять, как долго ждать вас на работе.

-Что ты хочешь со мной сделать? — от удивления Дмитрий даже престал зевать.

— Да вы не волнуйтесь. У меня есть диплом. Вы же спрашивали про мой диплом. У меня он есть. Да, не по той специальности, что я сейчас работаю. Поэтому у меня и нет опыта работы. Но тот, что у меня есть… Вот. Видите, мало того, что он красный, он еще и особой серии 340126616. Все …приборы реальны, исправны и стерильны. Куда мы можем пройти? Просто в коридоре не слишком удобно. Можно сюда? — девушка зашла в большую комнату (гостиную), где еще так недавно Дмитрий спал на диване и ни чем не думал.

-Дарина, я не совсем понимаю…

-А что тут понимать. Вы к врачам не ходите. Лечитесь неизвестно чем. Непонятно почему болеете больше недели. Это я хочу понять. Давайте, снимайте этот ваш теплый свитер, я вас послушаю.

-Я так понимаю, просто жалобы на жизнь, считаться не будут, да? — Дмитрий пытался шутить.

-Почему вы все время шутите? — спросила Дарина довольно строго, а потом, мягко добавила, — ну, правда, мне точно надо знать, что с вами. Я должна вас послушать. Для начала просто послушать! И не прошу я вас о чем-то эдаком. Всего лишь снять свитер.

Дмитрий вздохнул, несмотря на всю пикантность ситуации, он реально понимал, что спорить с Дариной, у него сил совсем нет, собственно и в офисе, он часто не мог переспорить подчиненную, да и все факты, которые сообщал Дарина, всегда оказывались верными. Дарина, как в сериале «Помнить всё» запоминала мелкие детали, разговорные фразы партнеров, клиентов, блестящие мысли мозговых штурмов, кто какую идею предложил, чья идея оказалась выигрышной. Дмитрий задумывался над тем, чтобы изменить функционал Дарины, придумать ей какую-то такую должность, может быть и назначить даже замом, но чтобы Дарине больше не приходилось выполнять кучи неинтересных обязанностей. В конце концов, её можно было бы назначить «помощников руководителя». И вообще, Дмитрию Дарина больше, чем нравилась. Невысокая, миниатюрная, с копной русых кудряшек, чуть ниже плеч, которые на работе, впрочем, всегда были частью какой-то сложной прически. Чаще всего «улиток» или «французских» косичек. С распущенными волосами увидел Дарину всего один раз на корпорацитиве, посвященному завершению крупного проекта. Кажется, он даже выразил желание, чтобы Дарина с такой прической и на работу ходила, но девушка лишь улыбнулась.

Он — совершенно свободный успешный тридцативосьмилетний мужчина, легко очаровывал дам, заводил романы, ну и вообще, об интрижке с Дмитрием мечтали многие. Даже мимолетный служебный романчик, а такие случались часто, даже Дарина была свидетельницей нескольких, не оставлял у оставленной девушки чувства опустошения. Дмитрий умел расставаться мирно. Более того, многие подружки думали, чтоэто именно они были инициаторами разрыва, потому, что отношения погрязли в рутине.

Дарина всегда выглядела идеально, даже немного слишком идеально. С одной стороны строгое соблюдение корпоративных правил, с другой, даже легкое издевательство над ними. Те же «фзанцузские» косички с офисным костюмом, ну или туфли на слишком высоком каблуке. Дима с трудом понимал, как она передвигается на таких каблуках, не падает, спина у нее ровная, походка шикарная, словно она все время ходит по подиуму. А духи и макияж? Многие сотрудницы несколько перебарщивали с этим, делая вечерний макияж в разгар рабочего дня, используя слишком сильный аромат. А Дарина была гармонична. Да, всегда была при макияже, но слегка заметом, а духи, как Дмитрий определил для себя «холодные специи», начинали раскрываться только при максимально близком контакте. Ногти у Дарины тоже были всегда идеальны. Лак, маникюр. Единственное, девушка никогда не отращивала слишком длинные ногти. Дима был уверен, что ей бы очень подошел такой маникюр.

Буквально за несколько дней до болезни, Дима рассматривал вариант, как пригласить Дарину хотя бы на обед. Для начала. Дмитрий ощущал легкую влюбленность в этот вихрь энергии. Только вот эти приступы странного обессиливания в очередной раз повлияли на его планы.

Он снял свитер и остался в футболке, но поймав грозный Даринин взгляд, снял и футболку, оставаясь перед Дариной обнаженным по пояс.

Дарина бросила изучающий взгляд на безоружного шефа, ей явно понравилось то, что она увидела. Да Дмитрий и сам знал, что он — красавчик. Да, на работе он ходил в строгих, дорогих костюмах, а дома бледный, в джинсах и свитере больше напоминал безработного художника. Но выглядел просто потрясающе. —

Надеюсь, я не разочаровал тебя? — идеальный Дмитрий стоял с голым торсом по стойке смирно, а Дарина со стетоскопом в руках смотрела на него. По сути это был один долгий изучающий взгляд. Глаза Дарины блеснули опасным блеском, но быстро этот блеск погас. Дарина будто бы даже смутилась, что пыталась рассмотреть шефа.

А Дарина со странным стетоскопом в руках, смотрелась одновременно воинственно и загадочно.

-Пожалуйста, брюки немного приспустите на бедра, вот так да, — Дарина словно бы и не услышала димин вопрос. Она пожила левую руку на левое плечо, загадочно посмотрела.

-Дышите нормально, пожалуйста, — попросила она, подойдя вплотную и прислонив диск прибора к точке рядом с ямочкой на шее. Это длилось бесконечно долго. Дарина меняла диски, просила задерживать дыхание, очень медленно перемещала диск. В какой-то момент, она вытащила оливы из ушей, повесила стетоскоп на шею, а сама, стала медленно ощупывать его шею, медленно спускаясь к ямочке, потом простучала грудную клетку, положила руки Дмитрию на грудь и замерла минуты на три, потом, по очереди провела по ореолах, а затем надавила пальчиками на оба соска и снова замерла минут на три. После, несколько раз провела указательным и средним пальцем от ямочки на шее до пупка и обратно. Дмитрий вопросов не задавал, он даже немного отстраненно наблюдал за Дариной, которая стала мучить его пупок, сдавливала, сплющивала кожу, крутила.

— Если возникнуть неприятные ощущения, скажите, — приказала Дарина

-Хорошо, — тихо ответил Дмитрий. Неприятных ощущений не было, скорее наоборот. Руки Дарины были мягкими и нежными, действия девушки ни на секунду нельзя было растолковать, как сексуальное нападение. Просто самый чуткий и внимательный в его взрослой жизни медицинский осмотр.

— Спиной ко мне повернитесь и дышите очень глубоко. Как только можете, — Дарина постоянно была недовольно глубиной его дыхания. А когда добилась результата, он стал чувствовать, как у него начинает кружиться голова, — все хорошо?

-Голова немного закружилась, — признался он. На самом деле, голова кружилась очень сильно, все просто плыло перед глазами, но сказать об этом Дарине он не решился. Он чувствовал себя, словно без подготовки бежит дистанцию в 50 километров. Он должен добежать, но силы его оставляют, а расстояние впереди еще больше половины.

-Тогда дышите нормально, — голос Дарины немного дрогнул, она положила руку ему на левое плечо, от этого прикосновения Диме стало теплее и легче, головокружение прекратилось, дыхание стало ровным и спокойным, — а теперь дыхание задержите. А теперь снова глубокий вдох. Хорошо. Повернитесь, закройте глаза, вытяните руки вперед. Теперь правой рукой достаньте до левого уха, а левой до правого. Живот теперь втяните, как только можете, хорошо расслабьтесь, еще раз. Теперь наоборот.надуйте… Еще раз… А теперь носки и брюки снимайте и на диван ложитесь…на спину.

Трусы на Диме были «домашние», такие, которые совсем не предназначены для свиданий с девушками. За такие даже бывает немного стыдно. Не «семейники», конечно, но очень к этому стремящиеся. Дарина подошла к улегшемуся на диване Дмитрию и приспустила эти самые трусы практически на грань допустимого.

Многие девушки холдинга мечтали о небольшой интрижке с ним. Чего только не предпринимали, но вот такого…не делал никто. Но у Димы были сомнения, но Дарина таким образом…привлекает его внимание.

-Вы не волнуйтесь, это называется скрининг тест. Это специальная была разработка для реанимационных машин скорой помощи. Включает в себя сразу и ЭКГ и УЗИ определенных органов и минирентген и доплер. Это настоящий, не игрушечный прибор и данные будут настоящими, — пред тем, как достать из сумки этот загадочный прибор, Дарина долго изучала димины ступни, простукивала, проминала, качала головой, выглядела взволнованной, потом выслушивала от шеи, вниз, прямо до «границы доступного». У Димы сопротивляться сил не было.

Прибор на теле Димы издавал пищащие звуки, а Дарина смотрела в экран планшета и становилась всё серьезнее и серьезнее.

-Вам надо срочно в больницу. Вы серьезно больны. У вас уже почти хроническая абструктивная двусторонняя пневмония. У вас она лет с шестнадцати. И вы её все долечить не можете. Неужели за это время не нашлось ни одного хорошего врача, к которому вы могли бы обратиться?

-Ну, если серьезно, то у меня лучший друг, между прочим, зав терапевтическим отделением нашей ЦРБ.Стрелков Максим Евгеньевич. Неужели тебе не рассказали.

-А должны были?

-Ну…секретариат, да и другие отделы…обычно делятся с новыми сотрудниками щедрой информацией о начальнике. И ты, вроде со всеми дружишь.

-У вас нормальный секретариат, а не женсовет из сериала про Катю Пушкареву. И потом ваше личное нерабочее время, это только ваше время. Мне достаточно других разговоров. И тема вашего здоровья возникла только потому, что вы очень странно, на мой взгляд, болели.

— И, тем не менее, факт, Стрелков Максим Евгеньевич — зав терапией, мой лучший друг.

-Вы поэтому сопротивляетесь лечению? Друг — врач это нечто.

-Ну, вообще-то мой друг Макс все мои жалобы на здоровье чуть ли не шуткой воспринимает. А к другому врачу я пойти не могу. Во-первых, Макс меня затроллит, что я Мелман- ипохондрик, во-вторых все знают, что Макс мой лучший друг и поход к другому врачу, это может быть ударом по репутации Макса. Есть вариант — поехать в Москву. Но на него нет времени.

-То есть ваш друг, зная о вашем состоянии, ничего не предпринимает?

— Ну, по факту, он, правда, считает, что я преувеличиваю. Да, был момент, я пытался как-то поподробнее заняться своим здоровьем, но Макс сказал, что я Мелман. Ты вообще знаешь, кто такой Мелман?

-Ну, конечно. А он точно хороший врач?

-Он с детства об этом мечтал….И разве плохие врачи становятся зав терапией?

-А вы сейчас звонили этому самому Максу… Максиму Евгеньевичу, когда себя плохо почувствовали.

— Ну, если бы у меня была температура 38, хотя бы и душераздирающий кашель, я бы может и позвонил. А так… Несерьезная температура и отсутствие сил. Он меня затроллит.

— Да вы что? Неужели вы и своего друга — врача боитесь? Это все очень серьезно! Вам придется ему позвонить.

— Хорошо, я позвоню… Ты лучше скажи….как ты определила, что я именно в шестнадцать болел пневмонией в первый раз?

-Да что тут определять. Во-первых, ваши внутренние органы, во-вторых, глубокий осмотр, в-третьих показания приборов. Вы вообще в детстве много болели. До определенного момента, вам достаточно было посидеть под ветерком от форточки. НО, потом, спортом, очевидно занялись. И до пневмонии, которая стала следствием серьезного переохлаждения, довольно долго, лет шесть практически вообще не болели.

-Все верно. Макс- мой друг с самого детства. С детского сада. Воспитатели всегда меня оберегали, а он над этим смеялся. Ну как, троллил. И в начальной школе тоже, мы в одном классе учились. Ты хочешь сказать, что вся эта история с моими периодическими вот такими отключками сил, тянутся еще с того времени? Вообще, моё детство прошло в не очень благополучной семье, я даже в детском доме побывал немного — говорить неправду, когда ты лежишь перед симпатичной девчонкой почти голый, весь в проводах и непонятные приборы постоянно пищат, очень сложно.

Диму родила шестнадцатилетняя девочка- дочка парикмахерши, работавшей в закрытом салоне для партийных работников, которая грезила жизнью заграницей и ненавидела мать за порядочность и нежелание брать левые заказы. Мать её постоянно пилила за нежелание учиться. А дочь считала, что в этой истории главным остается факт, что мать не может похвалиться успехами своего ребенка. Девочка с трудом окончила восьмилетку. Мать пристроила её в мясо-молочное ПТУ. Но девочке совсем не хотелось изучать технологии мяса и молока, а хотелось быть актрисой или певицей. При первом удобном случае, девочка сбежала с музыкантом- диссидентом, который быстро поматросил и бросил глуповатую деваху. Гера — так её звали, решила вернуться к матери. Мать понимала, что беременная непонятно от кого дочь-крах её карьеры. Кроме того, выяснилось, что Гера пропустила все сроки, аборт делать никто не возьмется, даже за большие деньги. Подняв все свои связи, женщина сводит дочь со школьным учителем Станиславом, который стоит в очереди на получение квартиры. Геру совсем не привлекает несчастный зануда Станислав, его не менее занудная мамаша — директор ДК. Но она понимает, что это её шанс. Пересидеть, дождаться лучшей жизни. Роды в жизни Геры были совсем неприятным событием, еще более неприятным, чем токсикоз на поздних сроках. Диму Гера ненавидела заранее. Станислав тоже не любил Геру. Совсем. Просто он устал жить с деспотичной матерью. Он хотел нормальную простую семью. А надеяться на это, живя с матерью было никак нельзя. Каждую предполагаемую сноху, она рассматривала под микроскопом. Но от идеи получения трешки в новом микрорайоне отказаться не могла. И нужно то было всего лишь быстро женить сына и желательно так, чтобы ребенок родился очень быстро. Гера была очень в кассу. Да, свекровь, поджав губы, говорила, мол, вопреки постановлениям партии вступали в отношения до свадьбы, но если уж так получилось. Какое-то время, они пытались соблюсти приличия, показать, что они- хорошая семья. Сначала для того, чтобы несмотря на все препоны, получить квартиру, а во-вторых, чтобы потом устроить Димку в садик. И обязательно с «пятидневкой». Детей ясельного возраста и младшей группы не принимали, пришлось еще подождать. Но играть роли приличных было все сложнее. Маленький Дима тоже прекрасно понимал, точнее, осознавал, что дома у него что-то не так. Родители постоянно орали друг на друга. Станислав мечтал привести в квартиру свою давнюю любовницу- коллегу, а Гера мечтала уехать из «совка». Всё равно с кем. Поэтому она велась на иностранцев, что обитали в крупной городской гостинице. Но, понятное дело, настоящие миллионеры не приезжали, а прочие плели с три короба, чтобы затащить в постель доступную девушку. Однажды, вот с таким иностранцем и поймала её свекровь, пришедшая в гостиницу на экскурсию. Свекровь думала, что наказывает Геру. А она ощущала себя самой счастливой. Мало того, что избавилась от зануды мужа, так и еще досталась комната в хорошей коммуналке — плате свекрови за то, чтобы Гера не покушалась на трешку. Квартира была на соседней улице, так что Дима продолжил ходить всё в тот же садик. И всё также на «пятидневку». Личная жизнь Геры была неровной. Иногда она прикладывалась к бутылке. Однажды, в пятницу Гера о Диме забыла. Нянечка баба Валя забрала Диму к себе, предупредив сторожа на случай, если мать вспомнит о ребенке. Баба Валя была одинокой. Все родные погибли в войну, муж умер не так давно, а детей она иметь не могла. Поэтому, Дима стал ей как внучок. Мать не вспоминала о Диме недели три и как-то явилась пьяная. У неё появился новый мужик, который обещал взять с собой в Сараево. Гера не особо представляла, где это, но думала, что в Нью-Йорке. А потом, мужик исчез.

Диме было тяжело жить с матерью, она беспробудно пила, говорила ему, что не оправдал её надежд и лучше бы она вообще оставила его в род доме. Дима не понимал, что это за вечно орущая пьяная женщина, которую он должен называть мамой. В сказках и мультиках, которые ему давалось посмотреть у бабы Вали, мамы были другими. Нежными, заботливыми, как баба Валя. Дима часто простужался, у него понималась температура, появлялся дикий кашель и сопли. Детсадовский доктор отказывался помещать его в изолятор. Баба Валя уговаривала отдавать Диму ей домой. И это время было такое радостное и спокойное, без шумов и криков, без запаха сигарет и спиртного, что Диме хотелось вечно болеть. А баба Валя всегда переживала. Потом настала пора отправиться Диме в школу. Баба Валя Диму не бросала. Даже умудрилась договориться с Герой, чтобы брать Диму к себе на выходные. Даже форму, портфель, тетради и цветы ему баба Валя купила. Даже на собрания ходила, объясняя, что она соседка, а мать все время на работе. Часто из школы первоклашка Дима приходил к закрытой двери. У Геры появлялся очередной поклонник, и женщина в такие минуты мечтала о круглосуточных школах. А Дима шел гулять к бабе Вале. В середине второго класса раскрылась правда о пьющей и гулящей матери Димы. Администрация школы решила, что ребенок не должен жить с такой матерью. Гера легко согласилась сдать сына в детский дом. Он ей совсем был не нужен, мешал. Она лишь жалела, что отправление ребенка в детский дом- это воспитательная мера для неё, в надежде, что она исправится и всё поймет. Баба Валя договорилась с кем только могла, чтобы Дима во-первых, больше времени проводил у неё дома, а не стенах казенного учреждения. Когда началась война, она как раз окончила педучилище. И так сложилось, к зиме сорок второго, потеряв всех родственников, прибилась к детскому дому, в котором и стала воспитательницей. Она хорошо помнила непростые порядки этого мира, очень хотела уберечь Диму.

Правда, Дима был компанейским парнем, легко заводил друзей, очень хорошо учился и в дурных компаниях с папиросами и спиртным не наблюдался. Когда Дима учился в шестом классе, Гера подписала официальный отказ, в её жизни намечался новый поворот. Она собиралась замуж за довольно богатого и известного человека, хоть и не иностранца. Такой союз готовил ей безбедную жизнь. Она ради этого давно не пила, даже на работу устроилась и волне хорошо играла роль порядочной женщины. Именно в это время ей и хотели вернуть Диму, которым она не особо то и интересовалась. Зато службы защиты детей ей очень интересовались и посчитали, что она за ум взялась. Понятно, что Дима в планы матери не входил, она даже забыла почти о его существовании. А сейчас, взрослый сын, почему-то живущий в дет доме, мог стать угрозой её счастью, поэтому она быстренько написала отказ, доверяя заботу о сыне государству. Дима мать почти не помнил, к этой новости отнесся как чему-то несущественному. Ведь баба Валя была рядом и не собиралась от него отказываться. Но какая-то глупость и неразбериха в документах, плюс безалаберность Геры, в итоге не позволили бабе Вале даже оформить опеку над Димой. Равно, как и эта неразбериха не позволяла Диме получить заслуженную квартиру от государства. Но и на квартиру бабы Вали он рассчитывать не мог.

-Ты должен очень хорошо учиться, чтобы ты мог сам вершить свою судьбу, — говорила баба Валя.

Больше всего Дима любил математику, чуть позже спектр точных наук расширился.

Дима впервые за много лет, сейчас так основательно покопался в своем прошлом, это Дарине он сообщил некий общий итог, а сам, как в перемотке вспомнил все. И как баба Валя записала его на карате и легкую атлетику, как купила гитару и устроила в музыкальную школу. Ну и собственно, как долго болел пневмонией. Его положили в больницу

, на улицах еще были сугробы и минусовая температура, а когда выписывали, на улице пели птички и текли ручьи. Счастливая баба Валя рассказала, что кое с кем договорилась, и у Димы теперь будет собственное жилье. Что это однокомнатная квартира в первой Хрущевке, но Дима так сам сможет быть себе хозяином, как только окончит школу.

Дима очень был рад тому, что баба Валя успела застать то время, когда его успехи и заработки стали настолько приличными, что жизнь прекрасной и счастливой.

А еще счастлив, что не застала момента, как мать явилась с требованием заботиться о ней, на основании того, что она — мать. Вряд ли баба Валя оценила то хладнокровие, с которым Дима ни на пол-шага не пустил эту женщину в свою жизнь. Да, откупился приличными деньгами, но в жизнь свою не пустил.

— А какие доказательства нужны вашему другу, чтобы он поверил в то, что вам его помощь необходима? — Дарина вырвала его из липких воспоминаний.

-Дарина, я так понимаю, ты прилично в теме, как меня лечить. Может, ты этим и займешься? — троллинг Макса в этой ситуации был для Димы очень болезненным.

-Ну нет. Я не могу взять на себя такую ответственность. Да и не продадут мне в аптеке серию очень нужных вам лекарств. Впрочем, для вашего друга я готова написать ….письмо и все ему объяснить.И чем быстрее вы ему позвоните, тем быстрее станете выздоравливать.

Уже третью неделю, Дима находился в больнице, под условным наблюдением Макса. Почему условным? Потому, что Макс и переживаниям Дарины, оставившей ему письмо, и к состоянию друга отнесся несерьезно. Как всегда довольно бегло послушав своего друга и уловив легкие хрипы, сказал:

-Ну, раз ты настаиваешь, будет тебе госпитализация, — разместил его в палате-люксе, и больше не появлялся, — у меня сейчас горячая пора. Ты очень не вовремя решил болеть. Я сам постоянно занят, но вот своим лучшим врачам и медперсоналу тебя поручу.

— Макс, а я думал, мы хоть с тобою поболтаем, пока я свободен на неопределенное время, — вздохнул Дима. В последнее время Макс был всё время занят. Даже больше, чем Дима. Даже на выходных. Они уже давно не собирались на шашлыки и душевные беседы.

— Это ты свободен, а я на работе. -Ну ладно, ну ты заходи, если что. Я здесь, — весело говорил Дима, хотя шутить ему было очень сложно. За эти три недели, при очень усиленном лечении, ему не стало лучше. Он даже ощущал, что стало хуже. Всё болело от колов и капельниц, температура по-прежнему держалась на отметке 37,4. Именно это служило поводом не выписывать его. «Лучшие» врачи отделения Макса не видели иных проблем.

Несмотря на то, что у Димы было большое ограничение на посещение, к нему ежедневно проходили сотрудники, и все его замы, и просто подчиненные. Все были очень взволнованы, все желали скорейшего выздоровления, приносили вкусности. Да, лично допускались только замы, от вот от вкусняшек ломился холодильник. Во-первых, Дима и не хоте особо есть, во вторых, у него была лечебная диета. Довольно строгая, но по мнению «лучших» врачей отделения под командованием Макса, очень эффективная. Не приходила только Дарина. Позвонить ей он не мог, Макс запретил мобильник, оставив только местный телефон. Запретить ноутбук не получилось.Дмитрий даже пытался работать, но сил не было вникать ни во что. Он чувствовал, что вообще мало что понимает. И его очень угнетало его состояние.

-Вов, а как там Дарина? — спросил он, когда главный зам в очередной раз пришел к нему с документами.

-Ооо.это нечто. Я чувствую, еще немного, и она реально отвоюет мое или даже твое кресло. Она всех так строит, что все пикнуть боятся. Возможно, именно благодаря её контрою многое работает, как при тебе. Нет…она не тиран… Нет, она действует и жестко и одновременно очень деликатно. Многие наши выгодные клиенты, те, кто на стопе, особенно, согласились дождаться тебя, только после разговора с ней. Даже я, что греха таить, не всегда был убедителен.

-Надеюсь, она на работе не ночует?

-Иногда немного задерживается.

-Вот что, попроси её прийти…лучше, конечно сегодня. Думаю, мне есть, что с ней обсудить.

-Да. Хорошо. Я ей прямо сейчас позвоню. Как раз пока я до работы доберусь, она к тебе доедет.

-Хорошо.

Дарина очень хотела навестить начальника в больнице, но боялась. По её подсчетам, при интенсивном лечении, он должен был пойти на поправку спустя неделю, и еще максиму несколько дней для восстановления. Она чувствовала себя виноватой, что возможно ошиблась, неправильно поставила диагноз. Не надо было ей в это лезть. Безобидная почти шутка. Замы, особенно Владимир Александрович, обсуждая дела, с тревогой говорили о том, что посещения начальника, наводят на грустные мысли, что он бледен, под глазами круги, он постоянно зевает и иногда засыпает на полуслове, разговаривать предпочитает полулежа. Дарина от таких слов начинала волноваться еще больше, ведь это значило, что болезнь развивается, а начальник не получает нужного лечения.

Когда Владимир Александрович сказал ей, что начальник хочет её видеть, она разволновалась. Но не поехать не могла. В эти недели она взяла на себя куда больше ответственности, чем предполагала её должность, скорее всего, начальник будет недоволен. То, что Дмитрий Станиславович в курсе того, что она творила, Дарина даже не сомневалась.

Когда она увидела Дмитрия, разволновалась еще больше. Все было еще хуже, чем она предполагала. Начальник сильно похудел. Кожа стала бледной. Говорил тихо, с трудом, даже казалось, что у него «заплетается язык». Девушка понимала, что когда начальник в таком состоянии, никакого делового разговора быть не может.

-Ужасно выглядите, — сказала она привычно безразлично.

-Спасибо за комплимент. Вот Вовка говорит, что я выгляжу просто прекрасно, — хмыкнул Дима.

-Никогда не думала, что Владимир Александрович — подлиза, — осторожно проговорила Дарина, — а что говорит Ваш друг, главврач этого отделения?

-Я же говорил тебе, что Макс уверен, что я симулянт. Если бы у меня не держалась температура, он бы меня давно выписал.

— И он что тревогу не бьет? Что он вам говорит после обходов, обследований?

-А я его почти все эти недели и не видел. У него какие-то дела. Он поручил меня своим лучшим врачам. А они говорят, что всё в порядке, — слабо улыбнулся Дима. У него кружилась голова. В висках стучало. А еще снова настиг этот удушающий кашель.

-И это всё нормально? — подпрыгнула Дарина.

-Интерн Атонов говорит, что это остаточное явление.

-От вас? –хмыкнула Дарина, — можно вашу руку? — девушка хотела «поймать» пульс, она хотела немного закатать рукав на больничной рубашке начальника и вдруг увидела огромные синяки и на второй руке тоже, — Что это? — спросила она в ужасе.

-Это? Капельница. Ежедневно. У них очень красивые название. Одна называется «Последняя надежда», а другая «Вздох».

-Обе? Каждый день?

-Ну да, одна на левой руке, другая на правой. И потом, на следующий день наоборот.

-Обе? Одновременно? Ежедневно? На разных руках? — Дарина была в ужасе, — похоже, вы были правы, мне надо было воспользоваться вашим предложением и лечить вас лично.

-Еще ничего не поздно, — Дмитрий улыбнулся, забота Дарины была ему приятна.

-Подождите. Так же нельзя! — Дарина, заметно нервничая, бросилась к своей сумочке и достала оттуда фонендоскоп. Самый простой. Сегодня утром, как обычно, она хотела зайти в торговый центр и купить сок и свежий багет. Но у главного входа была огромная лужа, на девушке были новые сапожки, ей их было жалко пачкать, она решила пройти через аптечный пункт. Раньше девушка сюда не заходила. И только, как вошла, увидела то, что так долго искала. Самый простой, обыкновенный фонендоскоп, который был у нее еще в 10 классе на факультативе. А сейчас она хотела сделать такой фонендоскоп частью ловца снов. Её новое увлечение. Но поиски на специальных сайтах ни к чему не привели. А использовать что-то другое в виде каркаса считала святотатством. Удивительно, что всё это случилось именно сегодня! Она подошла к Диме, — Привстаньте, пожалуйста, мне снова придется вторгнуться в ваше пространство, — Дима присел, а Дарина, задрав на нем рубашку, прислонила диск фонендоскопа и попросила: Подышите, пожалуйста, спокойно.

С каждым периодом, Дарина делалась все серьезней. Она понимала, что начальник вообще не получал нужного лечения. Положение вещей усугубилось максимально.

-Вы можете лечь, только рубашку поднимите, пожалуйста! Что это? — вскричала Дарина в ужасе, когда Дмитрий лег и выполнил её требование.

-Это? А это тоже…лечение, — весь живот начальника был в синяках от уколов, кожа вокруг пупка красная от обилия кровоподтеков. Соски были тоже изранены инъекциями, — это еще нормально, тыеще вид сзади не видела, — сказал Дима весело. Почему-то ужас в голосе Дарины прибавлял ему сил.

-Покажите, — почти приказала Дарина, но потом смущенно сказала, — Извините. Пожалуйста, расслабьтесь, дышите максимально спокойно, — Дарина снова стала его слушать, медленно передвигала диск фонендоскопа. Лицо её было серьезным. А вот легкое прикосновение Дарины к животу, исколотому уколами, к пупку отразило на лице Димы гримасу боли, скрыть это было трудно, как и боль от легкого касания Дарины к его соскам.

— Дарина, прошу простить мою минутную слабость, — Диме было неловко, что он показал Дарине, как ему больно.

Девушка молча опустила его рубашку, убрала фонендоскоп обратно в сумку, снова подошла к нему, вздохнула, словно, переступала через невидимую преграду, и попросила.

-И всё же…покажите…пожалуйста.

Дмитрий молча развернулся и аккуратно стянул больничные пижамные штаны.

-Достаточно, — тяжело сказала она через несколько мгновений, — простите меня за мою навязчивость.

В это время в палату зашла медсестра. Она явно собиралась сделать Диме уколы. Дарина в первый момент собралась уйти, но Дмитрий, привычно подняв рубашку, оголяя живот, попросил её остаться. Дарина молча смотрела, как девчонка набирает лекарство и уже собирается сделать укол, и тут сама от себя не ожидая прокричала:

-Идите-ка отсюда. Я сама.

Медсестра ни секунды не спорила, вручила Дарине шприц и вышла.

— Извините, но у меня возникли вопросы к квалификации этого специалиста. Если это самые лучше врачи. То какие такие худшие? Я умею делать такие уколы. Но простите, вам придется потерпеть. Тут у вас живого места просто нет. Словно вас разом укусило сто бешенных собак и вам теперь нужно сделать 400 уколов в живот. Так что будет довольно больно, но я постараюсь сделать все, минимизировать чтобы …

Дмитрий съежился, схватился за простынь, ожидая привычной дикой боли от этих уколов, Макс уверял, что это нормально.

-Захотел болеть, лечись, — говорил он спокойно.

Сначала Дмитрий ощутил, как Дарина легонько гладит его по животу, потом легкое покалывание, очевидно девушка искала место для иглы, так периодически делали медсестры.

-Господи, а вас тут точно не пытают? Какой ужас. Пожалуйста, потерпите, сейчас будет очень больно, но я ничего не могу поделать. Простите.

Дима почувствовал, как Дарина сплющила его пупок, а потом легкий укол.

-Извините, но в вашем случае, это совсем нельзя делать безболезненно.

-Ты хочешь сказать, что всё? — Дима открыл глаза, не веря.

-Да, еще раз прошу прощения. Скажите, а вот…простите…странный вопрос….вот у вас соски…нет не так, вам что делают тройную инъекцию?

-Дарина, мне не было сегодня больно…совсем. Правда. Я не знаю, как это называется….возможно, и тройная инъекция. Врачи считают, что это мне поможет. Уже две сделали. Вроде как сегодня вечером крайняя третья, если не поможет, то будут дозу увеличивать….что-то еще.

-И…вы чувствуете улучшение после…этого?

-Не знаю… Вообще я себя чувствую героем фильма для извращенцев… Очень похоже. Меня связывают, и в рот, чтобы я не кричал, засовывают…такой шарик…даже дышать почти невозможно…

-И что? Ваш друг…к вам даже после ЭТОГО не приходит?

-Говорю же, у него очень много дел….

В этого момент в палату заглянула другая медсестра с капельницей. Дарина и её выгнала.

-Нет.вам нельзя сейчас эти капельницы. Подождите, я сейчас вернусь….

Дарина выбежала из палаты и пошла искать кабинет зава. Нашла быстро. Даже не постучавшись зашла. Стрелков сидел за столом и листал какую-то папку.

-Стрелков Максим Евгеньевич? — уточнила Дарина

-Да.

-Меня зовут Дарина. Я подчиненная Дмитрия Станиславовича. Вашего пациента.

-Очень приятно, — Максим Евгеньевич попытался улыбнуться.

-А мне нет. Первостепенно, по мнению Дмитрия Станиславовича, вы его лучший друг. Ужас в том, что с таким друзьями, как вы, враги и не нужны.

-Вы о чем?

-Я о том, что вы хотите угробить своего друга. Зачем? Вам кто-то заплатил?

— Угробить? С чего вдруг вы так решили?

-Да с одного взгляда на то, какое лечение он получает. Это странно. Я о вас слышала только хорошее. Куда делась компетентность, когда дело друга коснулось? Он что девушку у вас увел?

-Я уже много лет женат. У меня трое детей, — пробормотал Максим.

-Тогда что? Вы же вот сейчас без дела сидите, почему бы не прийти. Зачем вы поручаете его практикантам? Он вам что жопа резиновая? За что вы так с ним? Он о вас ничего плохого не говорит?

— Для офисного работница вы слишком в теме, — проговорил Максим

-340126616, — сказала Дарина холодно, — пожалуйста, возьмите, хотя бы стетоскоп…и сходите…хоть раз…осмотрите своего друга, как положено…

-Хорошо, — цифры произвели на Макса магическое действие.

Макс увидел Диму впервые с тех пор, как разместил его в люксе. Похудевший, бледный, исколотый инъекциями, не всегда ему полагающимися.

-Вот, посмотрите пожалуйста, к чему приводит ваше попустительство, — строго проговорила Дарина, практически впихивая Макса в палату.

-Макс, привет! Я очень рад тебя видеть, — слабо улыбнулся Дима. Он действительно был рад Максу и возможности поговорить с ним.

-Ну вот, Димыч, я пришел, чтобы провести осмотр. Лично, — говорил Макс, словно деревянный клоун.

-Ооо, Дарина, ты и Макса умудрилась ради меня отвлечь от важных дел, — Дима улыбнулся Дарине, которая стояла рядом.

-Ради вас, Дмитрий Станиславович. Да. Я подожду в коридоре.

Дарина вышла, а Дима по требованию Макса снял свою больничную рубашку. Макс был в шоке от того, что увидел.

«Я идиот», — подумал Макс, окончив осмотр.

-Макс, у тебя все хорошо? — заботливо спросил Дима, глядя на своего суетящегося друга.

— Потом…потом, — пробормотал Максим и вышел из кабинета.

-Ну, что скажете, Максим Евгеньевич? Вы убедились, что ваш друг не симулянт и он не нуждался в воспитательных мерах?

-Признаю, — сказал Макс, опустив голову. Очень тихо.

-И что теперь?

— Ему придется сделать тройную инъекцию…этого я теперь отменить не могу. Но теперь я могу назначить …правильное лечение.

— Надеюсь, вам хватит смелости рассказать об этом Дмитрию Станиславовичу?

-Это будет тяжело.

-А что тяжелее? Осознание врачебной ошибки и страх того, что Дмитрий Станиславович может предъявить вам претензии… Подать иск к больнице, вас засудить….или всё же то, что вы были невнимательны к близкому другу?

— Через час ему сделают тройную инъекцию и азальтацию …а потом.я с ним поговорю, -ответа на вопрос Дарины у Максима не было.

— Даже, если вы скажете, что у вас есть, на самом деле, квалифицированные специалисты для этих процедур, а не глупые интерны, я надеюсь, вы понимаете, что я своего начальника не доверю теперь никому?

-Дмитрий Станиславович, простите, что я проникла так далеко…но… я не могу…допустить, чтобы вас мучили…простите, что доставлю вам боль. Я буду стараться, чтобы эта процедура, по возможности, насколько это возможно, была безболезненна. Но это сложно. Вы можете кричать, материть меня…

-Дарина, если я буду материться, прости меня, это будут инстинкты, не со зла, — Дмитрий голый и несчастный лежал на операционном столе. Его руки и ноги были аккуратно привязаны, как при операциях, а не пристегнуты, как до этого. А рот не закрыт кляпом. Дарина вся в белом, стояла напротив него со шприцем в руках.

-Я приступаю. Дмитрий Станиславович, еще раз прошу меня простить за боль…

Тройная инъекция представляла собой довольно сложную операцию — манипуляцию, которая потом активизировала все возможности организма. Это была новая технология, почти экспериментальная. Но нельзя было останавливаться. Нужно было сделать все три серии. Применялась такая операция к мужчинам, была разработана с оглядкой на мужской организм.

Все начиналось с того, что в канал вводился длинный пластиковый прут-катетер, к которому подключался электроприбор с биотоками. Затем шла серия уколов в соски, пупок, в яички и фаллос. Для того, чтобы данная процедура была максимально безболезненной требовалось особое мастерство. Точность рук.

Диме было больно. Очень. Но совсем не так, как обычно. Его дыхание, не скованное кляпом, было легким. Он несколько раз тяжело вздыхал, по щекам текли слезы, но кричать он не мог.

-Вы наверно, в прошлой жизни были Зоей Космодемьянской, — проговорила Дарина, окончив процедуру, — теперь еще немножко потерпите и все будет хорошо.

Дарина вышла из операционной, доверия азальтацию команде Максима.

Макс сидел в палате все еще спящего после азальтации Димы и плакал.

-Димка, прости меня, я хреновый друг, — проговорил он вслух, — твоя подчиненная Дарина права, тебе вряд ли нужны враги с таким другом, как я. Я вот сейчас, пока ты спишь, потренируюсь, а потом уже, когда ты проснешься, попрошу у тебя прощения.

Макс и Дима познакомились в садике. В ясельной группе Макс был новичком. Единственный ребенок в мезольянсном браке между профессором математики и деревенской девушкой. Профессору для того, чтобы стать кандидатом для стажировки зарубежом надо было быть женатым, девушке из деревни, хотелось уехать из деревни. Сын для обоих был способом показать, на то они способны. Для девушки, что она- красотка, ведь сын получился симпатичным, для профессора, что у него хороший генофонд, что сын обязательно пойдет по его стопам. Но Макс не был идеальным ребенком мечты. Шалил, скандал, валялся на полу, а еще сразу пошел, не ползая. Не пригодилась специально разработанная методика обучения сына «Хождению». Минус патент. Заговорил Макс тоже достаточно поздно. Не позволив отцу показать «раннее развитие» сына и привести его на елку для детей на работе. Девушка из деревни влюбилась в профессора до скрипа. А профессор воспринимал её, как бесплатную рабочую силу. Рожать еще, запретил во избежание ошибок. Хоть Макса и не оставляли в саду на ночевку

, он завидовал Диме потому, что мать забирала его, когда начиналась какая-то классная игра. Дима оставался играть. Максу казалось, что в саду не надо чистить зубы и умываться, а на завтрак не есть яичницу-глазунью с почти сырым желтком, как любит мать. Приводя Макса в сад, она говорила, что завтраком его кормить не надо, он поел дома. Каш мать не варила, бутерброд с хлебом, маслом и сыром великий математик считал пережитком эпохи капитализма, дома этого не было. А Максу так хотелось настоящей молочной каши и бутерброда с сыром и маслом на кусочке ароматного хлеба. Впрочем, Дима всегда делился с ним.

В начальной школе завидовал сначала тому, что можно после уроков домой не идти, потом тому, что Дима переехал в детский дом. Чему бы, казалось, завидовать? А опять же тому, что Дима был более свободен, чем он. Знал теперь многих старшеклассников, его в буфет пускали без очереди, и не надо было толкаться. Макс вечно оказывался последним. Но обычно Дима брал его за руку и смело протискивался среди старшеклассников.

Потом тому, что Дима ходит на каратэ и учится играть на гитаре, а ему приходится осваивать пианино, чтобы быть «хорошим мальчиком» Да, было много таких моментов, за которые Макс цеплялся. Часто злился на Диму из-за учебы. Ему казалось, что он всё за ним повторяет. Что Диме потребовалась математика, когда Макс стал о ней говорить. Что Дима заговорил об университете Матранга, когда Макс озвучил, что хочет пойти туда учиться, потому, что так хочет его отец-

профессор математики в педагогическом институте.

Оба они учились хорошо, даже отлично. Оба шли на золотые медали. Но только отметки по алгебре и геометрии, особенно по алгебре, у Макса были лучше. Дима все контрольные и важные самостоятельные писал на тройки, Макс на твердые пятерки. Рефераты и разработки на мат кружке у Макса были лучше и продуманнее, но Дима умел лучше преподнести материал, а его продукты ничего из себя и не представляли. Но Макс всегда был вторым. На олимпиаду по математическим дисциплинам ездил обычно Дима. Хотя подготовительные задачи решал лучше Макс. Учительница разводила руками. А ведь, ему, Максу, ну очень надо было поступить в Матранг, а даже рядовое участие в олимпиаде, просто проходное, давало чуть больше шансов. На довольно крупной олимпиаде, ему удалось побывать только один раз, когда Дима болел пневмонией и был в больнице. Для Макса олимпиада прошла без особых успехов, с 37/43 местом в итоговой турнирной таблице.

-Да, олимпиада по математике по своей структуре и правилам немного отличается от химии и биологии, на которых ты частый гость, ну ничего, у тебя все еще впереди, — утешала его математичка.

«Да, но есть проблема, за мои первые места среди области, района и даже страны, по биологии и химии, не имеют для отца такой ценности, на, блин, место в этой несчастной олимпиаде по математике»Так или иначе, в школе они все делали вместе. Макс старался сделать лучше Димы. Вот только факультативы по выбору, с 8 класса у них были разные. Дима ходил на классические бальные танцы, а он на кружок «Основы медицины. И основы оказания первой медицинской помощи».

Макс не понимал, зачем Диме эти бальные танцы. Он ведь совершенно зашибенно танцевал все современные.

«Это красиво» —

говорил Дима.

Макс был очень зол, потому, что по итогу, после экзамена на аттестат зрелости, он получил серебряную медаль, а Димка золотую. Единственная контрольная, написанная им, Максом на 4.

-Макс, не расстраивайся, серебро в равных шансах, как и золото, дает право на экзамен на льготных условиях. Устный и письменный экзамен.

У Макса еще оставался шанс, точнее он был уверен, что ему дадут грамоту за особые успехи в изучении «математики». Такая грамота давала огромный козырь. Плюс два балла на тесте в Матранге.

Но грамоту Максу не дали. Точнее дали. Но за химию и биологию! А то, что ему не дали грамоту по математике, он был уверен, что Дима постарался. Он знал, что тот ходил к математичке. Макс вообще не понимал, как Дима все равно умудрился получить «пять за полугодие», по алгебре и геометрии, если проболел почти всю третью четверть и кусочек четвертой.

А ведь за время Диминого отсутствия, Макс совсем выбился в лидеры. Ему наконец-то учитель стала предлагать индивидуальные работы повышенного уровня. Даже Диме такого не предлагали! Потом, Макс с легкостью преодолел последний рубеж на пути к грамоте. Как всегда, написал контрольную на пять. А Дима, как обычно на три. А потом еще носился, писал какие-то работы, чтобы закрыть тройку.

Макс подначивал. Фальшиво пел песенку про незаслуженное золото.

Макса в тот день, когда Дима зачем-то ходил к математичке, не должно было быть в школе, он и Диме сказал, что не пойдет. Но он встретил на улице биологичку, и так попросила помочь прорешать новые олимпиадные генетические задачки, она не успевала. Она была экспертом, и должна была проверить тонну работ.

Он услышал только обрывки фраз, Дима говорил что-то типа, вы будете сильно потом жалеть. Математичка парировала, что

, мол Дима будет жалеть. Макс прекрасно понимал, что, скорее всего Дима ходил выпрашивать грамоту для себя. Ему-то плюс два балла на тесте ох как нужны были бы.

И вот, на выпускном стало понятно. У Димы тоже не было грамоты. Дима расстроенным не выглядел, а Макс потирал руки. Радовался, что честная математичка и Диму тоже лишила грамоты.

Макс знал, что Димке нравится красотка одноклассница Кира. Ему Кира изначально была безразлична почти, но он сделал все, чтобы Кира была с ним. В итоге, они поженились. Жили счастливо в браке уже шестнадцать лет, у них было трое детей. Дима был частым гостем в их с Кирой доме, они не только справляли вместе праздники, но и просто проводили вместе выходные, дети Диму обожали. Макс постоянно намекал Диме на то, что он Макс куда счастливей Димы, хоть и дом у него в обычно коттеджном поселке, а не квартира в элитном доме. Кстати, сам Макс подарил родителям трехкомнатную квартиру в куда более элитном доме, чем Димин, машину премиум класса. Но родители ко всем ништякам новой квартиры и машины отнеслись прохладно, как к должному. Отец еще ругался, что в ближайшем доступе нет его любимого магазина «Верный». По итогу, Макс не поступал в Матранг ни на льготных условиях, ни сдавая все экзамены. В отличие от Димы, который прошел по льготам.

Отец вопил, что сын пойдет на год в грузчики и уборщики, раз на большее не способен, поскольку уже вырос и родители о нем заботиться не должны, из этих денег мать будет готовить ему еду, а он сам, по книгам, а лучше с поступившим Димой, будет готовиться к новому поступлению, а на следующий год, он — отец договорится с человеком, который его туда возьмет за условный экзамен.

Максу не хотелось в дворники, грузчики и уборщики. -А зачем тебе год мучиться? В нашем меде еще не начинался экзаменационный период, ты можешь подать документы. Твои льготы не сгорели, ведь это совсем другая область, — говорил Дима, когда Макс пожаловался ему на слова отца.

— Меня родаки домой не пустят, — вздыхал Макс, — когда узнают, куда я поступаю.

-А ты им не говори, в заявлении напиши, что нуждаешься в общежитии. Когда спросят, почему ты такой с местной пропиской говоришь про общежитие, скажешь, что хочешь стать самостоятельным.

-Да, но за общагу надо все равно платить, плюс есть, одеваться. А на что я это буду делать, если у меня денег не будет? — говорил Макс, а про себя зло думал: «Хорошо тебе так рассуждать, своя квартира уже есть, даже с бабкой этой можно не жить, хотя она постоянно деньги отстегивает. Да еще и подрабатывает.»

-В конце концов, поживем вместе в моей квартире. Потом будет стипендия. А вообще, можно еще и работать пойти. Найти такую, что учебе мешать не будет. Я знаю несколько вариантов.

-Что? Решил стать докторишкой? –злился отец, — плевать тебе на всех. Не получишь от меня ни копейки и дома ты жить не будешь. Докторишка. До что я людям скажу? Что мой сын решил доктором стать, а на математику наплевал? Я уже молчу, что у тебя в итоге 4 и медаль всего-то серебряная.

Макс поступил в институт по супер льготе, его грамоты, сведения об олимпиадах, медаль, сделали возможны сдать только письменный тест. Наилегчайший письменный тест. Ему сразу назначили

повышенную стипендию и даже предложили работу. Только вот с жильем помочь не могли, он был местным.

-Ну, сын, ты понимаешь, я с папой спорить не могу, он — глава нашей семьи. Он все решает, — говорила мама, собирая сыну чемодан. Она даже не спросила, где сын будет жить, — ты сам решил стать врачом. Против папиной воли. Понимаешь же…

Макс был очень раздосадован, он совсем не мог надеяться на поддержку родителей. Они реально даже не поинтересовались, где Максим будет жить,

-Ты только это…домой на праздники, выходные не приезжай и вообще так часто не приезжай, а то соседям придется что-то рассказывать, а рассказывать то особо и нечего. Макс кивал и судорожно думал, чего бы такого делать, чтобы родители горлились.

Когда представилась возможность подарить квартиру в элитном доме, со всей обстановкой и хорошую машину, он тут же сделала это.

Он не ждал ничего, предполагал, что может услышать, но всё равно верил в хорошее. А мама, стоя на кухонном балконе новой квартиры говорила:

-Вот, если бы ты добился успехов в математике и после этого подарил нам с отцом квартиру и машину, вот это был бы повод для радости, а так…хороших математиков как мало, а врачей много.

Когда Макс стал зав отделением, похвалы тоже были довольно скромны от родителей

-Вот доказал бы ты Теорему Ферма…а так, всего лишь стал зав отделением в ЦРБ. Подумаешь, — вслед за отцом пожала плечами мать.

Дела Димы в бизнесе шли куда лучше, чем у Макса. Даже при том, что теперь Макс зарабатывал вполне прилично. Только в ресторанах всегда платил Дима, а Макс считал это нормой, даже если пришел с женой и детьми. Если они ехали куда-то отдыхать, то основные траты тоже ложились на Диму.

«Если бы я поступил тогда в Матранг, я был бы, может еще куда более успешней, чем ты»

Еще, Макс не мог простить Диме ночи с Кирой. Вообще, тогда Макс Киру не очень то и любил. Просто встречался, чтобы Диму позлить. Знал, что девушка ему нравится. Сам же Макс поглядывал на других, периодически развлекался, а Киру при себе держал. И подтрунивал над Димой, который почти всегда подбирал себе девушек, по типу напоминающих Киру. Макс еще был интерном. У него была подержанная «Шкода», однушка, купленная по врачебному проекту. Он жил в этой однушке с 1 курса, отдавал за неё деньги. Не так давно она стала его по праву. «Шкода» досталась тоже довольно легко. Это были первые большие деньги. Лучших интернов позвали на практику в частную клинику. Заплатили за несколько операций.

А Дима уже жил в хорошей двушке, квартиру в «Хрущевке» он не продал, а сдавал, получая приличный дополнительный заработок. Машина у него была «Форд», но самый новый! Он себе мог позволить куда больше, чем Макс!

Кира и Макс жили вместе. Периодически Кира мечтала о таких вещах, которые Макс ну никак позволить себе не мог. Ну, или просто не хотел, боялся тратить даже часть накопленных денег. И вот однажды они глупо поссорились. Макс в запале крикнул, ищи кого-то побогаче. Кира ответила, что обязательно найдет, ушла, хлопнув дверью.

Он довольно быстро узнал, что Кира провела вечер с Димой в шикарном ресторане, а потом поехала к нему домой, точнее Дима её привез к себе домой.

Макс хотел пойти «набить Диме морду», но побоялся. У Димы был «коричневый пояс с черной полоской», а Макс занимался только бегом.

А на следующий день, ближе к полудню в дверь квартиры Макса позвонила грустная, заплаканная Кира. Она сказала, что была не права, что очень любит Макса. А деньги и подарки ей не нужны. Макс расчувствовался. А потом подумал: «Раз после ночи с Димкой, она вернулась ко мне, значит, я в этом деле лучший. Это хорошо»

Он достал из ящика стола давно припрятанное простое колечко и сделал Кире предложение. Та согласилась. Больше они ни разу не ссорились. Макс понял, что Киру безумно любит. На свадьбу Дима подарил сертификат –взнос на квартиру в строящемся доме. Макс довольно давно собирал деньги. Дима об этом знал. Но вот собрать необходимые документы никак не мог. А вот Дима собрал! Плюс этот очень значительный взнос позволил мечтать не о двушке, а о трешке!

Уже потом нашлись деньги и возможности для дома мечты в поселке. Но родители снова кривились: «Уж лучше бы квартиру взял побольше. Учился бы в Матранге, мог бы».

Ему никогда не приводили Диму в пример, но в каждой такой фразе он слышал скрытое: «Вот Дима поступил и блестяще окончил это учебное заведение. А ты –лузер».

Лет пять назад, Дима начал жаловаться иногда на здоровье, приходил к Максу. Но Макс серьезно к этим жалобам никогда не относился. Дима занимался спортом, получил черный пояс, с какой –то там полоской, типа очень круто, но на этом остановился. Занимался уже просто для себя. Да и просто Макс поражался терпению и силе воли Димки, как тот, несмотря на усталость, после рабочего отправлялся на спорт. А тут просто жалобы на усталость! Макс никогда и не предлагал Диме всерьез обследоваться, сам относился к просьбам Димы об осмотре тоже попустительски, делал все для проформы, чтобы сказать Диме, что он «накручивает» или пошутить про «37 и 2». Когда в этот раз Дима только заболел, он тоже звонил Максу:

-Что-то в этот раз, как совсем худо. Сил нет…спать все время хочется, башка совсем не соображает.

-А температура что? Твоя любимая? — отвечал Макс

-Ты считаешь, что ничего серьезного?

-Ну, конечно! Вареница малинового можешь поесть и витамин С для сил.

Когда друг позвонил и сказал довольно встревожено:

-Макс, тут есть человек, который утверждает, что я серьезно болен. Что мне необходима госпитализация. Вот тебе записку отставил.

-Ну, хорошо, хочешь поболеть. Болей. Будет тебе палата люкс.