14 (1/2)

Жизнь преподносит разные испытания и сюрпризы, но Коля никогда не жаловался, хотя хотелось. Хотелось, чтобы кто-то пожалел, или хотя бы пожалеть самого себя, обнять двумя руками, погладить по голове и сказать «Ты молодец, ты сможешь», но времени на это просто не было.

Коля никогда не слышал от матери доброго слова, лишь матерную брань, которая очень повлияла на его самооценку.

Может он и старался не показывать этого, но он стеснялся самого себя и никогда не был доволен своей внешностью. Переодеваться перед кем-то было сравнимо с пыткой, хотелось свернуться в три погибели в каком-нибудь темном уголке и зверем выть.

Трудности сопровождали Гоголя на протяжении всего времени, что он помнил. Они не закончились даже тогда, когда он уехал от матери в Зеленогорск. Он с улыбкой вспоминает, как остался один в своем доме и расплакался, сидя на полу. Он даже не мог понять, почему тогда плакал, но жить стало немного легче.

Гоголь боялся мать до сих пор, но все же немного любил, даже не смотря на вечные упреки, поколачивания.

Однажды Коля уехал из Питера, но приехал снова. Сейчас все иначе, у него есть Федор, рядом с которым все время хочется находиться радом, слушать низкий хрипловатый от курения голос и смотреть на его красивые черты лица.

Как приятно было просыпаться по среди ночи, слышать тихое сопение Достоевского, чувствовать его тепло и понимать, что это не какой-то сон, а реальнось, такая приятная и полная радости реальность с Федором.

Он не знал, любит ли он Федора. Он вообще не верил в любовь, но иначе сложно было назвать то чувство, что он испытывал, находясь рядом с ним.

Парень лишь надеялся, что Федор не заметил, как Гоголь залипает, смотря куда-то в пустоту и отрываясь от реальности. Надеялся, что остались незамеченными тонкие полосы на запястье и крошечная тату, изобращающая точку с запятой…

Но Федор замечал все: замечал, как Гоголь первое время вздрагивал, если чувствовал прикосновения к своей спине, как он вытягивался по стойке «смирно» каждый раз, когда взгляд фиолетовых глаз был направлен на него. Шрамы на запястье были едва ли заметны, но все же различие в оттенках есть, а тату маленькая, но все же заметная, хоть и не сразу.

Не осталось незамеченным и то, как Коля просыпался среди ночи, беспокойно искал рукой Федора и облегченно вздыхал, когда находил. Как он пялится в пустоту, погрузившись в свои мысли.

Федор старался не смотреть, как переодевается Гоголь, потому что видел его скованность в движениях, пусть она и была мимолетной.

Он беспокоился за Гоголя, хотел понять, что у него на душе и помочь ему, но он не знал как.

И вот сейчас, когда Федор сидит в кабинете директора и слушает его извинения за то, что случилось три дня назад, он не слышит его слов, лишь иногда кивает головой.

Всеми мыслями он с Гоголем.

***</p>

Гоголь сидел на кровати и пялился на экран ноутбука. Он не проводил трансляции уже очень давно, да и не проводил бы еще столько же, но у него заканчивались деньги. Он не хотел быть обузой для Федора, не хотел, чтобы его содержали, потому придется заняться этим.

Рядом с ним лежит все необходимое для заработка денег. Он одел на себя белую рваную футболку и короткие шорты. Обычно он всегда так одевается для этого дела.

Рука дрогнула, когда стрелочка мыши замерла над кнопкой «начать трансляцию». Гоголь замер. Почему-то он волновался, как в первый раз. Нажав на заветную кнопку, он стал ждать зрителей, и когда их количество мгновенно взлетело до сотни человек, волнение ушло, словно его и не было, а сам парень довольно улыбнулся.

— «Ждали меня, дрочуны?» — хотел бы он сказать, но вместо этого лишь скромно поприветствовал, читая приходящие в чат сообщения.

— Простите, что ушел на такой долгий срок, — совсем без сожаления извинился парень, — были дела. Ну чтож, не будем долго тянуть?

Получив положительные ответы зрителей, он самодовольно улыбнулся.