6 (2/2)

— Ты? Волновался? — Достоевский глупо улыбнулся, удивленно посмотрев на гостя.

— Да. Просто переживал, что в реальности ты окажешься хуже, или же наоборот, боялся, что я тебе в реальности не понравлюсь.

Послышалось какое-то шуршание, а вскоре почувствовалось, как кровать прогнулась под весом двух тел. Парень поднял веки и встретился с теплым взглядом аметистовых глаз.

— Ты что, дурачок? — с улыбкой спросил Федор, любуясь прекрасным лицом, наконец,вблизи, — ты не можешь не нравиться, во всяком случае мне.

Гоголь глупо улыбнулся. Закинув петлю из рук на чужую шею, он притянул Достоевского к себе и мягко чмокнул в нос.

— Спасибо, — прошептал прямо в желанные губы, уже собираясь их поцеловать, как вдруг Федор вылезает из хватки блондина.

— Тебе чай зеленый или черный? — говорит он, как будто ничего не случилось.

— Тц…взял и такой момент обломал… — парень тажело вздохнул, — зеленый с двумя ложками сахара.

Достоевский вышел из комнаты и улыбнулся. На самом-то деле он боролся с желанием поцеловать Николая еще на вокзале, да и сейчас тоже с ним борится, но очень хочется этого паренька подразнить.

Пройдя на кухню, Федор достал две кружки и стал засыпать заварку и сахар. Залив все кипятком, парень взял по кружке в руку и пошел обратно в комнату.

Пройдя в спальню, он замер у входа. Коля стоял спиной ко входу у стены, где ранее висела картина, находящаяся сейчас в руках парня. Он повернулся к зашедшему в комнату, глупо моргая глазками.

Достоевский поставил обе кружки на тумбу и подошел к гостю. Встав за его спиной, он уложил руки на его талию, а голову-на его плечо.

— Тебе нравится? — тихо прошептал на ухо парень.

— У меня нет слов, Федь. Это ты сам рисовал?

— Угу.

— Ну ты и фантазер… — Гоголь улыбнулся. Приглядевшись к кровати, на которой его изображение сидит, он посмотрел на настоящую кровать, стоящую позади него, сравнивая. Снова взгляд на картину, снова на кровать, на картину, на Федора.

— Не смотри на меня так, — брюнет смущенно улыбнулся и отвернулся от желтоглазого.

— Это правда очень красиво, но есть одно но… — Николай провел большим пальцем по нарисованным тощим бедрам и вернул картину на предназначенное место. Федор усмехнулся.

— Это твоя вина, — руки скользнули ниже, медленно переходя с талии на тазовые кости.

Гоголь шумно выдохнул и немного поддался тазом назад, тулясь задницей к Федору, который уже оглаживал руками округлые бедра. Блондин немного откинул голову на плечо позади стоящего и прикрыл глаза.

Достоевский провел носом по шее, выдыхая горячий воздух, после легонько чмокнул под ушком и тихо прошептал:

— Пойдем пить чай, он уже остыл.