Сцена номер семь (2/2)

— А как же родители?

— Да что родители. Я им потом звонил пару раз, но судя по нашим разговорам, они были только рады, что я наконец исчез из их жизни.

Лонли-Локли недоверчиво качает головой.

— Интересные дела...

Макс вдруг садится и ослепительно улыбается.

— Ты о своем детстве лучше расскажи, мне же интересно! Готов спорить, у тебя отличные родители.

Шурф сдержанно кивает.

— Маму я никогда не видел, а отец да, отличный. Был.

Макс сдавленно охает, и выражение лица у него столь молниеносно меняется с радостного на обиженное на весь мир, что Лонли-Локли, не сдержавшись, тихо фыркает.

— Теперь моя очередь говорить, что все в порядке.

— Все равно прости, я мог бы понять...

— Что ты мог бы понять? — голос Шурфа звучит резче, чем ему хотелось бы, и Макс вжимает голову в плечи, но глаз не отводит.

— Джуффин рассказывал, что вы познакомились на терапии. Никогда не говорил, почему именно она тебе понадобилась, но я же знаю, что смерти близких, неизлечимые болезни, потери смысла — словом, всевозможные концы персональных миров — это как раз его специальность.

Лонли-Локли медленно вдыхает, потом медленно выдыхает, уговаривая себя успокоиться. Макс наблюдает за ним с некоторой опаской, потом любопытство побеждает, и он интересуется:

— Что ты делаешь?

Шурф заканчивает упражнение и с удовлетворением отмечает, что не только не сердится, а даже больше не видит повода сердиться.

— Дыхание — одна из самых эффективных методик для медитации. Существуют разные техники, простейшая — вдохнуть на четыре счета, задержать дыхание на четыре счета, выдохнуть тоже на четыре, снова пауза. И повторить.

— И так лет сорок? — хмыкает Макс.

Вместо ответа Шурф снова принимается дышать, уже просто ради удовольствия — ну и еще потому, что Макса это очевидно развлекает.

— Ты мог бы быть наемным убийцей, знаешь, — наконец говорит тот небрежно. — Снайпером. Сидеть в засаде часами, а потом стрелять на выдохе, между ударами сердца. Абсолютно уверен, что ты не промахнулся бы ни разу.

Шурф, конечно же, от неожиданности тут же захлебывается воздухом и закашливается. Макс смеется, несколько раз стучит его по спине, потом коротко прижимается к нему плечом и поднимается, подбирая полотенце.

— Идем, — говорит он. — Тебе совершенно точно надо выспаться.

— А тебе разве нет? — Шурф тоже встает и аккуратно встряхивает покрывало.

— А у меня привилегии, — гордо говорит Макс. — Я всю зарядку могу продрыхнуть, а потом весь завтрак, да еще и на пляже поспать в тенечке, пока все в лягушатнике плещутся. Хорошо не быть вожатым!

Лонли-Локли совершенно нечего на это возразить.