Часть 69. Подача искового заявления (2/2)
Секретарь принял заявление и положил его к стопке других.
Дмитрий занимался какими-то текущими делами в кабинете, когда дверь открылась и к сослуживцу подошел Николай.
— Новости, которые принесли птички на хвосте, интересуют? — спросил мужчина.
— Внимательнейшим образом слушаю, — ответил Дмитрий.
— Гусельникова подала иск в суд о признании тебя отцом не дочери, — произнес Николай. — Судья посмеялся, что она столько лет тянула, но иск в производство принял. Так что, Дмитрий, как тебя чихвостить будет генерал… Может, еще не поздно что-то исправить?
— Она совсем дура, — выругался Дмитрий. — Совсем с ума сошла! Ее ж судить будут! Ее ж виновной признают!
— Тебя тоже, — уточнил Николай. — О себе думай, не об истице.
— Как доказывать планирует? — спросил Дмитрий.
— Думаю, дочь приведет, — ответил Николай. — Похожа ведь.
— Маловато доказательств, — сказал Дмитрий. — Сожительство не докажет и его не было.
— Может, что и придумает, — произнес Николай.
— Деньги тоже не должны присудить — не младенец же, — продолжил Дмитрий. — В чем смысл? Давно виновной не признавали, надоело жить спокойно?
— Смысл в дворянском сословии для дочери, — ответил Николай. — Это еще можешь радоваться, что Уложение новое. По старому надо было или жениться, или в тюрьму пойти.
— Черта с два, а не жениться! — выругался Дмитрий. — Если бы я женился на каждой, то у меня гарем был бы, будто у османского султана!
— Она же опозорить тебя хочет, — произнес Николай. — Может, как-то дело до рассмотрения у судьи решить? Денег предложить, к примеру.
— На каторгу вместо ненайденной подозреваемой сходить предложить, — сказал Дмитрий. — Никуда я не пойду. Унижаться не буду, на каторгу все равно отправить до суда не успею, да еще и судья вдруг что-то не то заподозрит… Правда, у генерала каяться придется, но что поделать…
Мужчина задумался и спросил:
— Кто судья? Ягодин хоть?
— Нет, — ответил Николай. — Не Ягодин.
— Асадчий или Варнецкий? — спросил Дмитрий. — Хотя один черт. Первый вечно сочувствующий, второй все по закону делает. Ягодин, может быть, из-за ненависти к революционерам, хоть и бывшим, дело извернул против истицы и в мою пользу. Хотя тоже уверенности в этом мало…
— Варнецкий — честный служитель закона, — сказал Николай. — Так что обоих виновными признает.
— За такое со службы выгнать не должны, — задумался Дмитрий. — Надеюсь на это.
— Покаешься у генерала и не выгонят, — произнес Николай.
Дмитрий ничего не ответил. Желая хоть как-то выгнать ненужные мысли из своей головы, мужчина углубился в рабочие дела, однако там периодически появлялись то одна «проклятая революционерка», то вторая.
Едва дождавшись окончания рабочего дня, Филатов направился к Машуньке.
Машунька стояла во дворе дома и стряхивала снег с подоконников.
— Мария Николаевна, — начал Филатов.
В душе женщины все оборвалось.
— Ваше исковое заявление попало к Илье Николаевичу Варнецкому — тому, кто руководствуется в принятии решений только законами, — произнес Филатов. — Не мыслями, не чувствами. Аглая Богдановна имела намерение меня убить. Доказательства этого я принесу на судебное заседание. Их, конечно, к делу не приобщат, но отправят на дальнейшее рассмотрение. Ваша дочь, Мария Николаевна, в столь юном возрасте отправится на каторгу. Заметьте: уголовную, а не политическую. Однако я, будучи более чем милосердным, могу простить Аглаю Богдановну по ее глупости и малолетству. При условии, что вы откажетесь от иска, закон это разрешает. Так что, Мария Николаевна, выбор за вами. Да и, не забывайте, тех, кого отправляют на каторгу, лишают всех прав состояния, так что дворянкой Аглае Богдановне суждено быть недолго. Думайте, размышляйте, примите верное решение. Честь имею.
Дмитрий ушел, а Машунька осталась в растерянности. На глаза навернулись слезы и женщина подумала:
«Вот знать бы, насколько все правдоподобно… Сколько есть или нет доказательств… Грозит ли что-то Глашке или нет?»
Потеряв остатки самообладания, Машунька расплакалась и села на лавочку возле дома.
— Своими руками отправить дочь на каторгу… — прошептала женщина.