Часть 58. Ночная прогулка (1/2)

Посиделки с парнями проходили весело, но достаточно мирно. Глаша пару раз отказалась от самокруток, с удовольствием попела песни и с радостью выпила не один стакан морса, которым предполагалось запивать водку. Компания была уже навеселе, но Глаша совершенно не боялась того, что кто-то из парней захочет позволить себе лишнего — в этих людях Глаша была уверена.

— А теперь погуляем по улицам, — предложил кто-то.

Глаша с удовольствием согласилась. Пока девушка остановилась возле фонарного столба с Никитой, чтобы он мог спокойно перекурить, другие уже ушли куда-то.

— Они в парк, — предположил Никита. — Скоро догоним.

Глаша кивнула. Несмотря на то, что с Анечкой было всегда интересно, в этой компании девушка чувствовала себя как нельзя спокойно, не боясь совершить какую-то оплошность или сказать лишнее.

Глаша, не торопясь, шла с Никитой и думала о том, что мать, скорее всего, выскажет ей за столь длительные поздние прогулки. Однако это совершенно не огорчало девушку: по ее мнению было вполне достаточно внимательно выслушать мать и сказать, что в следующий раз она постарается так не делать. Глаша умышленно всегда говорила, что постарается, а не сделает, чтобы никто не мог ее упрекнуть в том, что она не держит свое слово.

Чуть позади раздался стук копыт.

— Кого несет на ночь глядя? — спросила девушка то ли себя, то ли Никиту.

Повозка приблизилась и Глаша отошла в сторону, чтобы точно не попасть под лошадь.

— Мадемуазель, разрешите вас прокатить, — услышала Глаша. — И вас, и вашего кавалера.

Девушка посмотрела на возницу, потом на людей, которые сидели в телеге, и поняла, что это та самая компания, от которой они отстали с Никитой.

— С удовольствием, — ответила Глаша и, протянув руку Коле, легко забралась в телегу.

Лошадь бежала легкой рысцой, чуть пугая редких прохожих.

— Кто дал лошадку покататься? — спросила Глаша.

— Бедняжка стояла на улице и скучала, привязанная к столбу, — ответил Игнат.

— Идиоты! — выругалась Глаша. — Конокрадство у нас запрещено.

— Мы же просто покататься взяли, а не украсть хотели, — сказал Игнат. — Не переживай, Глаша, лошадка обязательно найдет своего хозяина. Они же умные. Сама найдет дорогу домой.

— Дурак! — бросила Глаша и хотела, было, спрыгнуть с телеги на ходу, однако испугалась и, приготовившись к прыжку, вдруг передумала и вернулась обратно.

— Это ты дура — расшибешься, — ответил Игнат. — Да не надо переживать, Глашка! Покатаемся на лошадке и пусть идет к себе домой.

— А она по темноте не найдет дорогу обратно, — сказала Глаша, однако села на дно телеги и с некоторым любопытством начала смотреть по сторонам.

Поездка была очень приятной: редкие огни города мелькали вокруг, лошадка резво бежала, парни допивали водку прямо из бутылки и предлагали глотнуть и Глаше, которая каждый раз отказывалась и просто наслаждалась ночной прогулкой.

— А Игнат умеет хоть лошадью управлять? — спросила Глаша Никиту.

— Не спрашивал, — ответил молодой человек. — Как видишь, все хорошо.

— Игнат, а ты хоть умеешь лошадью управлять? — Глаша обратилась уже к вознице.

— Дед еще в пять лет научил, — сказал Игнат.

Глаша окончательно расслабилась и, забыв, что лошадь могут искать, просто думала о том, что хотя бы сейчас у нее все настолько хорошо, что пусть бы так хорошо было и у остальных.

Машунька не баловала дочь поездками на извозчике, каждый раз уточняя, что лучше она купит на эти деньги им пряников или что-нибудь другое, не менее вкусное. Поэтому любая поездка в любом экипаже была для Глаши событием. И пусть в сегодняшней телеге было не слишком удобно, девушка сидела на бортике, на всякий случай крепко держась обеими руками, и улыбалась: сегодня ее катают на телеге, а когда-нибудь потом, возможно, другой молодой человек прокатит и в более пристойном экипаже.

— Это они! — раздался голос где-то впереди.

Телега мгновенно остановилась, Игнат и другие парни бросились в разные стороны. Никита дернул за руку Глашу, которая застыла, и на несколько мгновений остановился. Дождавшись того, что Глаша спрыгнет с телеги и начнет бежать, молодой человек прибавил ход.

Глаша не видела, что их остановил городовой на шестом круге катания по центральным улицам города. Рядом стоял хозяин лошади, а Глаша, пытаясь бежать, до сих пор слышала звенящее в ушах: «Да, это она — единственная девица в белом платке среди молодых людей».

«Стоять!», «А ну быстро остановилась!» — эти и другие реплики только заставляли Глашу бежать быстрее, однако вскоре силы покинули девушку и, чувствуя, что она задыхается, и пытаясь не обращать внимания на все усиливающуюся боль в правом боку, Глаша сообразила забежать в ближайший подъезд.

Глаша взлетела вверх по лестнице и толкнула первую дверь, вторую, третью… Понимая, что за ней бегут, девушка взбежала на еще один этаж и изо всех сил толкнула ближайшую дверь.

— Куда?! — раздался окрик хозяйки.

— Разбойники гонятся, позвольте переждать, — из последних сил сказала Глаша, закрывая дверь.

Однако по лестнице уже поднимался городовой с дворником и, видя как минимум одно знакомое лицо, хозяйка спросила уже их:

— Что произошло?

— Конокрадку еле догнали, — ответил городовой.

Чувствуя всю бесперспективность дальнейшего существования, Глаша спустилась на улицу уже в сопровождении двух человек, а потом, остановившись, сказала:

— Нужно отдышаться.

Будто предчувствуя, что беспокойная задержанная может сбежать, городовой схватил Глашу за предплечье и произнес:

— А не надо было бегать.

Глаша постояла минуты три, собираясь с силами, а потом попыталась рвануть вперед.

Попытка не удалась. Городовой удержал задержанную, а потом сказал:

— Стой спокойно, еще в полицию идти.

От слов о полиции Глаша практически обрадовалась: рассказов, в которых полицейские избивали задержанных, пытаясь выбить у них признание, девушка ни разу не слышала, а возможный штраф за нее бы заплатила мать, хоть и заставила бы его потом отрабатывать самой. Чуть пугала мысль, что представительницу неблагородного сословия могли, не желая занимать зря камеры, выпороть и отпустить на все четыре стороны, однако, чтобы такого не произошло, Глаша планировала не ругаться, не сквернословить и всячески создавать облик благопристойной барышни.

Уже скоро Глаша сидела в отделении полиции напротив полицейского и, ответив на формальные вопросы, была готова сказать или соврать нужное по сути дела.

— С кем вы были в этом экипаже, Аглая Дмитриевна? — спросил мужчина.

— Не знаю, — соврала Глаша, стараясь отвечать не слишком быстро, чтобы не спровоцировать ненужные подозрения. — Я шла по улице, молодые люди ехали. Притормозили, спросили, не желаю ли я прокатиться. Я согласилась — лошадей люблю, кататься в экипаже тоже.