Часть 54. Пауза (1/2)

Придя на выходных к родителям в гости, Зоя, улучив момент, спросила брата:

— Севастьян, не знаешь, что там с Геллер? Не подозревают?

— А Геллер есть, в чем подозревать? — спросил в ответ Севастьян.

— Два раза ни за что подозревали — почему должны в третий пройти мимо? — удивилась Зоя.

— А в этот раз, Зоя, все вообще недоказуемо, — ответил Севастьян.

— Севастьянка, — опасливо начала молодая женщина. — А Геллер же не сошлют административным порядком?

— Зоя, ты меня удивляешь, — произнес Севастьян. — Значит, то ты сама творила, что считала нужным, Геллер твоя творила, а сейчас, когда виновник лежит прямо на поверхности, ты говоришь об административной ссылке. Зоя, ты хорошо себя чувствуешь? Может, голова болит?

— А зачем я тогда Геллер ссылкой пугала? — сразу погрустнела Зоя. — Севастьянка, вот зачем я с ней тогда поговорила в лучших традициях жандармерии?

— Мне прямо интересно, что ты ей сказала, — ответил Севастьян.

— Нехорошо я с ней поговорила, — вздохнула Зоя. — Слишком нехорошо…

— Напугала уголовным бараком на каторге? — пошутил Севастьян.

— Практически, — сказала Зоя. — Сказала, что никто ни в чем разбираться не будет и сошлют административным порядком. Потому что и вправду самой не по себе стало.

— Напугала — и ладно, из твоих уст будет легче в такое вериться, — ответил Севастьян. — А что, Геллер есть, за что ссылать?

— Нет, Севастьянка, не за что ее ссылать, — произнесла Зоя, не желая до конца откровенничать перед братом. — Но я сказала, что надо и рабочих от крамолы отговаривать, а то мало ли что…

— И правильно, что сказала, — согласился Севастьян.

Урок в старшем вечернем классе начался с серьезного разговора с рабочими.

— Я вас учила всему, что было положено по программе и что не входило туда, — начала Эльвира Марковна. — А еще я хорошо знаю, что надо уметь вовремя останавливаться. Думаю, мой пример будет многим понятен: когда выпил и чувствуешь, что тебе хорошо, не надо пить дальше — будет не лучше, а хуже. В стачках то же самое. В первый раз добились небольших улучшений. Во второй раз не повезло, не добились. В третий раз все пошло еще хуже. Значит, пока что стоит остановиться. Остановиться. Не уйти с этого пути, а просто выждать время, посмотреть, что творится вокруг, осознать, сделать выводы. Я, мои дорогие ученики, не хочу, чтобы меня просто так, ни за что, как говорится, «для профилактики» взяли и сослали в какую-то глушь. Меня легко могут сослать, потому что придут к выводу, что я вас всему научила и не станут тянуть, отправят куда подальше. Поэтому я скажу прямо: если хоть кто-то из вас посмеет затеять что-то в ближайшие месяцы — я первее жандармерии уши обдеру.

— Марковна, да что же с вами? — удивился Семен. — Кто же вас так напугал?

— Меня, Семен, никто не пугал, я просто делаю выводы, смотрю вокруг и понимаю, что пока что надо выждать время, ничего не делать, — ответила женщина. — Взять того же Петра, я обязательно скажу ему обо всех ошибках, вот что он сделал неправильно? Он поспешил. Он торопился. Он понимал, что времени мало, но не готовил почву, а просто спешил. К чему это привело — вы видите. Суд будет. И не его одного судить будут. А много народу, как вы прекрасно знаете, полиция забрала, в кутузке продержала, потом горячих выписала да на все четыре стороны отправила. И возникает вопрос: а ради чего все это было? Просто так, слабость свою показать? Что даже агитировать люди не умеют? Нет, нужно если что-то начинать, то правильно, разумно, а не как мой покойный сын…

— Марковна, а что с вашим сыном? — спросил Иван. — На фабрике что-то произошло?

— Мой сын, Ванечка, полагал, что все беды от царя и желал убить его, — сказала Эльвира Марковна. — Погиб во цвете лет.

— Земля пухом… — вздохнул кто-то.

— Если убить царя, ничего не изменится, — продолжила Эльвира Марковна. — Это глупо и неразумно. Но глупо и неразумно можно поступать и иначе. Например, как участники недавней стачки, вернее, те, кто готовил ее.

— Марковна, — сказал Вася. — Не пойму я вас. То вы говорите, что нужно устраивать стачки. То говорите, что устраивать нужно, но сначала нужно посмотреть по сторонам. А вам своего сына не жалко? Отомстить за него не хочется? А то, получается, вы как кот, которому не кинули сметаны, он обиделся, нагадил хозяину, тот его так натыкал, что он в ужасе забился в подпол, и больше никогда ничего не делал, только мечтал.

Эльвира Марковна почувствовала, что ее щеки вспыхнули. Женщина подошла к Васе, изо всех сил ударила его по лицу и сказала:

— Сам как этот кот. Через год Елизавета Васильевна будет вести класс второго года обучения, к ней и пойдешь. А я тебя больше учить не буду.

Эльвира Марковна оглядела класс и сказала:

— Перекур десять минут, потом начинаем математику.