Часть 46. Шокирующая правда (1/2)

Ася не могла поверить в то, что произошло: во-первых, Глаша избила ученицу ногами, во-вторых, Зоя отчисляет Глашу.

— Зойка, за что отчислена Глашка? — спросила Ася. — Ты же не выясняла ничего! Ты даже не спрашивала! Может, там такое произошло…

— Избивать лежащую ногами — этому не может быть оправдания, — ответила Зоя. — Не может!

— Сперва Аглая исправилась и начала показывать почти что идеальное поведение, — уточнила Ася. — А потом что-то произошло. Может, эта мадемуазелька ее так хорошо тыкнула носом в прошлое, что удержаться было просто невозможно!

— Возможно, — согласилась Зоя. — Но прощения этому нет.

Глаша пришла на лестницу, ведущую на чердак, села в уголочек и расплакалась. Оскорбление из уст третьеклассницы было недопустимым, но больше всего девушку пугало то, что она, возможно, не просто невольно дала повод для таких слов, но еще и вправду что-то почувствовала к Анечке.

«Мысль — не умысел», — пронеслось в голове Глаши.

Девушка вспоминала, как однажды ей хотелось сидеть с Анечкой в обнимку и никогда ее не отпускать.

«И что? — сразу же поспешила успокоить себя Глаша. — Девочки тоже обнимаются. А у кавказских народов вообще принято, чтобы мужчины друг друга как будто целовали. Это все просто хулиганская выходка, не более того. Значит, я где-то ее успела обидеть…»

В принципе, Глаша могла найти практически у каждой ученицы мотив сделать ей гадость — за годы обучения в гимназии девушка совершала и вольно, и невольно не самые благовидные поступки. Однако больше всего Глашу пугало то, что именно это оскорбление слишком ранило ее, значит, оно было взято не с потолка.

«И что? — подумала девушка. — Значит, мне показалось. Не в ту минуту не то сказали. Я не плакса, чтобы после каждой гадости переживать, но и не чурбан, чтобы вообще никогда не плакать».

Кое-как найдя объяснение своим чувствам и мыслям, Глаша перешла к следующему, более важному блоку размышлений: как убедить начальницу в том, что она не так уж и виновата. Однако едва девушка начала пытаться придумать себе оправдание, к ней подошла Ася.

— Гусельникова! — Глаша даже испугалась от такого неожиданного обращения. — Попробуйте объясниться, если сможете.

— Мне нанесли недопустимое оскорбление, надуманно обвинив в гомосексуализме, поэтому я просто не сдержалась, — Глаша ответила первое, что пришло в голову.

Ася опешила. Сходу на ум не приходила информация, запрещено ли лесбиянство Уложением, однако с тем, что это оскорбление недопустимое, молодая женщина была полностью согласна.

— Ногами избивать никого нельзя, — сказала Ася. — И драться тоже нежелательно.

Не обращая внимания на Глашу, Ася помчалась в кабинет Зои.

— Зойка, — с порога начала Ася. — Я же чувствовала, что не все так просто. Глашку содомиткой назвали, вот она и взбеленилась.

— Глашку впервые в жизни обозвали? — спросила Зоя. — Не думаю.

«А если и вправду?.. — в голову Аси пришла неожиданная догадка. — Вот и не выдержала…»

— Значит, под горячую руку попалась, — ответила Ася. — Сама же знаешь, что можно сказать не то и не в том месте, а потом такое будет…

Зоя ничего не ответила.

— Кроме того, Зойка, обвинение в содомии — это не дурой назвать. Слишком обидно, — продолжила Ася. — И одной воспитание позволит пристойно, но едко ответить, а второй не позволит.

— А точно ли было обвинение? — спросила Зоя. — Может, Глашка все придумала.

— Значит, нужно спросить пострадавшую, — ответила Ася.

Пострадавшая Саша, прикрывая руками синяки на лице, пришла в кабинет начальницы.

— Что произошло, мадемуазель? — спросила Зоя.

— Глаша меня избила сперва руками, а потом и ногами, — ответила Саша.

— А что вы ей перед этим сказали? — продолжила Зоя. — Говорите правду, у меня и свидетели есть.

Вполне допуская, что Зоя не берет ее на понт, Саша ответила:

— Я сказала, что Анна и Глаша — гомосексуалистки, после чего Глаша набросилась на меня.

Догадываясь, что нужно как-то улучшить свое положение, Саша добавила:

— Я сказала чистейшую правду: миловаться и лобызаться в гимназии — это только придумать надо было!

— Возвращайтесь, мадемуазель, в класс, — сказала Зоя.

Когда Саша ушла, Ася задумчиво произнесла:

— Морально-нравственную сторону не трогаем?

— Не трогаем, Агнесса, — ответила Зоя. — А отцу Владимиру намекну, чтобы еще раз на уроках рассказал про Содом и Гоморру — пусть порассуждает, он любит это.

— А если не трогать морально-нравственную сторону, Зоя, то Глашу серьезно оскорбили и она соответствующе ответила, — сказала Ася. — Наказать можно, отчислять не стоит.

— А, может, обеих отчислить за аморалку, а провокаторшу примерно наказать? — спросила Зоя. — К примеру, исключить на недельку.

— Хочешь сказать, что эта аморалка совершенно не того уровня? — сама себя спросила Ася. — А вот не знаю, Зойка. Ты начальница заведения — ты и думай.

Просидев некоторое время наедине со своими мыслями, Зоя решила посоветоваться с Эльвирой Марковной.

— Что случилось, Зоя? — спросила женщина.

— Матушка, вы бы стали исключать за содомию? — произнесла Зоя.

Эльвира Марковна опешила от такого вопроса.