Часть 32. Месть (2/2)
— Не переживай, не исключат, — ответила Глаша.
Ася, едва увидев Глашу, отозвала ее в коридор.
— Мадемуазель Гусельникова, вы же понимаете, что вообще за подобное отчисляют? — спросила молодая женщина.
— Да, мадам, — вздохнула Глаша.
— Вам начальница ставит единицу за четверть по поведению и просит передать, что ее терпение тоже не безгранично, — сказала Ася.
— Этого больше не повторится, — ответила Глаша.
Когда Глаша вернулась в класс, Ася еще раз прокрутила в голове недавний разговор с Зоей.
— Агнесса, исключительно своим решением и в обход всего, чего только можно, я ставлю Глашке единицу за четверть по поведению и не желаю слушать ничего на тему: «Так у нее же оценки неплохие, трояк точно выйдет», — сказала начальница.
— Если так разобраться, достаточно справедливо, — ответила Ася. — Вот только влетит Глашке от Машуньки…
— Я не против, — произнесла Зоя. — Пусть влетает.
— Помнится, некоторое время назад ты переживала, что Машунька высказала Глашке за ее поведение, — удивилась Ася.
— Тогда она не планировала поджечь склад и не взрывала мне кабинет, — ответила Зоя. — А сейчас даже если Машунька распустит свои руки по отношению к Глашке, мне безразлично.
— Непостоянная ты, Зойка, — сказала Ася, прекрасно понимая, что ситуации были слишком разные.
Глаша вернулась домой чуть расстроенной.
— Мама… — вздохнув, начала девушка. — Начальница…
«Что начальница? — с некоторой тревогой подумала Машунька, услышав паузу в речи дочери. — Денег хочет? Исключает?»
— Мадам поставила мне единицу за четверть по поведению, хотя я же знаю, у меня там троечка выходила, а то и четверка, — окончила мысль Глаша.
У Машуньки сразу же отлегло от сердца:
— И ты, Глаша, всерьез считаешь, что вот все это, что произошло, тянет на троечку?
— Так это же не министерская гимназия, где ни в кофейню нельзя сходить, ни аморальный образ жизни себе позволить, тут свои особенности, — ответила Глаша. — А в гимназии я вела себя более чем прилично. Склад — это за пределами гимназии.
— А кабинет ты где пыталась взорвать? — спросила Машунька. — Не в гимназии ли? А начальницу последними словами обругала тоже, может быть, за ее пределами? Глашка, по-человечески с тобой обошлись, ценить надо это.
— Надо, да вот не хочется, — вздохнула Глаша.
Зоя возвращалась домой. Дорога, которой она всегда ходила, уже долгое время была неизменной: по людной улице, потом по переулку, потом опять по улице. Неподалеку от поворота на вторую улицу Зою вдруг почувствовала, что на ее лицо наброшена какая-то тряпка, а к телу подбирается лезвие ножа, который уже разрезал ее пальто и, по-видимому, платье.
«Я тебя, Глашка, на этот раз на каторгу отправлю!» — с ненавистью подумала Зоя и вдруг резко схватила нападавшего за руку, отводя нож.
Рука поддавалась с трудом.
«Да ты ж сильная чертовка!» — пронеслось в голове Зои.
Молодая женщина мотнула головой, пытаясь сбросить с себя тряпку, и неожиданно для себя поняла, что на ней какой-то мешок.
— Я тебя в уголовный барак отправлю, где конвой в первый же день обесчестит и не посмотрит, что ты еще девочка, — произнесла Зоя.
Молодая женщина пыталась держать на отдалении от себя руку с ножом, а второй рукой отбивалась от второй руки нападавшего.
— Что, не радуют ученицы? — раздался тихий голос.
Судя по звуку, нож упал на землю и, потеряв бдительность, Зоя выпустила руку мужчины.
Пользуясь случаем, молодая женщина сорвала с головы мешок и увидела нападавшего — им был тот же самый человек, который предлагал ей деньги.
— Твое место в уголовном бараке и там, я не сомневаюсь, найдутся любители и голубых простыней! — с ненавистью сказала Зоя. — Педерастия везде встречается.
— И некрофилия тоже встречается, — ответил нападавший. — Или живая уступишь?
Не до конца поняв первую часть фразы и догадавшись, что предлагается во второй, Зоя изо всех сил крикнула:
— Пожар! В переулке пожар! Дом горит! Дети маленькие!
Вдруг раздался неожиданный удар по затылку и Зоя почувствовала, что теряет сознание. То, что на крики начали стягиваться люди, она уже не могла заметить.