Глава четырнадцатая или выбранный путь (1/2)

— Ты, — мой голос дрожит, — почему не включил свет?

— Не включай, — просит Сейшу хрипло, когда я потянулся к выключателю на стене прихожей.

Бросаю сумки на пол и сбрасываю обувь. Слышу, как Зузу спрыгивает с дивана на пол.

Инуи не завёл в гараж свой мотоцикл, оставив его на придомовой дорожке. Собирается уехать, как мы поговорим? Мотаю головой, стараясь не впадать в панику раньше времени и не понимая, почему в ушах вновь зазвенело.

Всё же включаю свет на лестнице, присаживаясь на одну из ступеней. Отбрасываю уродливую тень до тумбы, на которой стоял телевизор. Сейшу сидит на диване, запрокинув голову. Отчётливо сейчас видел его силуэт.

— Я считаю, что нам лучше расстаться.

Медленно закрываю глаза, выдыхая и расправляя плечи. В груди образовался гадкий и липкий комок, что медленно сжимал лёгкие.

— Раз считаешь, — не узнаю свой голос: отстранённый и пугающий, — то хорошо.

«Я сейчас расплачусь», — бьётся мысль в моей пустой голове.

Мотаю головой, пытаясь прийти в себя. Я никогда не плакал при Инуи, как бы больно мне не было. И при брате никогда не плакал. Ни разу. Если только в детстве, когда сил держать всё в себе больше не было.

— Как ты сказал Ханагаки: «… ты живёшь одними воспоминаниями», — голос Сейшу глухой и болезненный. — И я понимаю, что ты был прав: мы все живём воспоминаниями.

— Ты виделся с Ханагаки? — спрашиваю я, сжимая пальцы в кулак до болезненного хруста и впиваясь ногтями в мягкую кожу ладоней.

Почему ноги Принцессы и здесь торчат?

— Я ушёл из «Драконов», решив присматривать за Рюгуджи с близкого расстояния, — зачем он мне все это рассказывает? — тем самым обезопасив Коко и тебя. Я предотвращу его смерть. Сам. Один.

Вот как.

— И давно ты всё это решил? — говорю осторожно, боясь сорваться.

Зузу мурлычет, как трактор, забираясь передними лапами мне на колени. Бьётся лбом о мою руку, выпрашивая ласку.

— Давно.

Комок сдавливает грудь, заполняя собой лёгкие наполовину и выбивая весь воздух из моего тела.

«Продержаться бы ещё немного», — умоляю я себя.

— А та девушка? Что отвечает на твои звонки. Кто она?

Знаю, что между ними ничего не было. Это глупо. У Инуи бы член не встал на какую-то подворотню шлюху, пытавшуюся так привлечь к себе внимание.

— Это неважно, — голос у него дрожит.

— А Коко? Он знает о твоей выходке?

— Скажу ему завтра, — Сейшу поворачивает голову и смотрит осторожно.

Я же вместо него вижу мёртвое тело постаревшего мужчины с лицом любимого.

— Ты мне нравишься, — я тогда сказал это невзначай, держа у рта плашку с супом, — сильно.

Сейшу моргает, на автомате продолжая жевать подгоревший рис.

Готовить никто тогда из нас не умел.

Инупи ничего не отвечает на моё признание. Собирается быстро в школу, бросая, что вернётся поздно и чтобы я его не ждал. Я же прихожу ко второму уроку, заваливаясь в класс, как в пьяном бреду. Сажусь за свою парту под едкие смешки Ханмы, укладывая тяжёлую голову на сложенные руки. Плечо отдаёт глухой болью, расползаясь дальше по руке. Бандаж сняли ещё когда, а плечо до сих пор ноет.

Что я натворил? Зачем признался?

Я и так был обязан ему по гроб жизни. И мои чувства ему нахер не сдались.

— Мы же и встречаться начали после того, как Коко поцеловал тебя в библиотеке? — закусываю нижнюю губу.

— Откуда ты?.. — Сейшу натянут, как стрела.

Выпрямляется резко. Чувствую кожей его напуганный взгляд.

— Я, — мне не хотелось говорить о Ханме, что также присутствовал при этом, вжимаясь в меня своим телом, как спасающийся за соломинки, — видел вас в тот день, в библиотеке. Думал, что смогу поговорить с братом и попроситься обратно домой.

— Это не так, — Инуи встаёт, рвано выдыхая от пронзившей его боли, — мы с тобой… Коко не имеет к этому никакого отношения.

— Разве? Он любит тебя.

— Он любит Акане, — твёрдо, — и только её.

Фыркаю. Хочется припомнить Сейшу, как Хаджиме с Ханмой обжимались по углам школы, наплевав на учителей и учеников, как, не скрываясь, целовались в библиотеке и на школьном спортивном стадионе, разлёгшись на траве. О-о, а об их передёргиваниях друг другу в туалетной кабинке не знал только глухой.

— Хаджиме попытается уйти от Шибы, — пытаюсь дозваться до разума Сейшу, — а тот убьёт его; раздавит, как какого-то таракана. Ты об этом подумал? Коко в «Чёрные Драконы» только из-за тебя же и пошёл. Повёлся, как идиот, на твои бредни о Первом поколении.

— Коко справится.

Нет. Не справится.

— Почему мы говорим о нём, Широ? — не понимает Сейшу, делая шаг ко мне.

— Потому что, — срываюсь на хрип, надрывно кашляя. Комок заполняет гортань, проникая в нос и в рот. — Мы должны были спасти Хаджиме вместе. Ты и я. Потому что любим его. Ты и я. Что изменилось? Я бы вступил в «Тосву», приглядывая за Рюгуджи. Пятого августа спас бы, как мы и планировали с Принцессой. А если бы что-то пошло не так, то «Драконы» должны были прийти к нам на выручку. Идеальный план. Проработанный. Так что поменялось?