Глава первая или Такемичи Ханагаки (2/2)
— Лучше пойдёмте отсюда, — шепелявит парнишка с красными волосами, — Такемичи, идем.
— Да, — заторможенно кивает Ханагаки, продолжая сидеть на месте.
— Очкарик, — достаю из бананки несколько смятых купюр, подзывая к себе, — сгоняй в магазин, купи бинты там, мазь. Ты единственный из всей компашки выглядишь сейчас более-менее нормально, — сразу же отвечаю на его неозвученный вопрос. — Живее.
— Да, — кивает он, — сейчас.
Ямагиши с опаской подходит к бессвязно мычащей куче, хватает протянутые деньги и бежит в сторону круглосуточного магазина. Даже не оглянувшись на своих друзей. Чмошник.
Свастоны увлекаются нелегалкой</p>
Пишу сообщение и отправляю фотку улыбающегося себя с окровавленным лицом одного из парней Киёмасы, схватив того за волосы и запрокинув голову назад, чтобы в кадр влезло.
На фотке я получился каким-то серым, безжизненным. С блеклой улыбкой и усталыми глазами. В жизни, я такой же? С ровной челкой, что закрывает глаза и брови? В идеально выглаженной одежде, без единого изъяна?
Пусть Шиба разбирается с этим</p>
Уже</p>
И фото подъехавшего на мопеде долговязого Хаккая Шиба, в школьной форме.
— Шиба, — поприветствовал я его, — ваши?
— Наши, — и лицо скривилось так, будто я его лимон заставил есть целиком или пить свой любимый томатный сок. — Что за них хочешь, Широ?
Теперь мой черед кривить лицо.
— Это же, — с неким благоговением пищит вернувшийся на площадку Ямагиши, — зам. капитана 2-го отряда «Токийской Свастики» — Хаккай Шиба.
Странно, что Шибу так легко узнали. Может, всё дело в его разноцветной причёске?
— Это кто? — спрашивает Шиба у меня.
— Додики какие-то, не обращай внимания, — прошу я, спрыгивая с поверженных противников обратно на землю. — Семпай знает про бои без правил? — спрашиваю прямо в лоб, отведя Хаккая подальше от второгодок. — Поспрашивай лучше Киёмасу. Как я понял, он всем этим рулит.
— Понял, — кивает Шиба. После быстро роется по карманам, доставая кругленькую монетку в сто йен. — Спасибо за помощь, Коконой, — и протягивает её мне.
— Ага, — беру её обтянутыми в эластичный бинт пальцами.
— А ты вообще чего тут забыл?
— Заблудился.
— Серьёзно?
— А хули нет? — зло бросаю я, разворачиваясь на пятках.
Почему никто не может просто поверить, что я здесь оказался чисто случайно?
— Пошёл я, — машу на прощание и бреду обратно к станции.
Третий урок игры на фортепьяно пропущен по какой-то херне. Так никто и заниматься со мной не захочет. А я только научился правильно руку держать да «фа» от «соль» не путать. Блядство.
— Постой! — кто-то резко разворачивает меня, хватаясь за ткань объёмной ветровки из плотной ткани. — Я хотел побол… — буквы застревают в глотке мальчишки, стоило мне перехватить его руки и перекинуть через себя.
— Совсем сдурел? — спрашиваю.
В уголках голубых глаз слёзы, а из груди вырывается сдавленный, болезненный стон.
— Сильно, — шепчет блондин.
Помогаю ему встать, отряхивая от пыли и каменной крошки. Телефон в бананке вибрирует.
— Ты как?
— Кто ты?
Его вопрос несколько выбивает меня из колеи. Что мне ему ответить?
Мальчишка младше меня на несколько лет и ниже на целую голову. Но это пройдет, он вырастет. Глаза большие красивые, нос кривой только, а губы пухлые. Миловидный.
— Как ты оказался на той площадке? — и смотрит внимательно, по-взрослому.
— Заблудился я, — в который раз я повторяю уже это? — В это так трудно поверить?
— А тех парней зачем избил? — не понимает он.
— Захотел.
Не мне лезть в дела Свастонов, как и какому-то мальчишке.
— Слушай…
— Ханагаки Такемичи, — представился он.
— Ханагаки, не лезь во все это, — даю дружеский совет, — поблагодари Бога или кого-то там, что ты жив остался и со всеми зубами, в отличие от своих дружков.
— Но в прошлый раз тебя не было! — вырывается из него отчаянно.
Чего? В прошлый раз? Это как?
Склоняю голову к плечу, задумавшись. Ханагаки поняв, что сболтнул лишнего, сразу же пошёл на попятную, решив отшутиться. Сказал, что головой сильно ударился при падении и попытался сбежать, обогнув меня по широкой дуге.
— Стоять, — хватаю его за ворот рубахи, — а теперь поподробнее, Ханагаки, — в его глазах я вижу дикий ужас, чувствуя, что наша встреча явно была неслучайной.