9. Ну да (1/2)
И вот — казалось бы, сделал дело — гуляй смело, но нет. Стоило мне, не раздевшись, прилечь на кровать, дабы хоть немного отдохнуть от нагрузки на бедную спину и плечи, как тут — БАМ-БАМ-БАМ!!! — Себастьян, собака такая, постучался неожиданно и требовательно, прям как в рассказах про ФБР. Сказал, срочный разговор есть (вроде бы сказал, по-другому его тарабарщину английскую воспринять было сложно)
Так мы же недавно совсем разговаривали, блять, раньше слабо было об этом спросить? Ты, сука такая, может быть, дашь мне отдохнуть? Что могло произойти за грёбаный час? Я спать хочу, мне даже думать сложно!
— Что за разговор? — промямлила я очень неуверенно — голос у меня был сонный и тихий, голосовые связки расслаблены, и говорить громче было затруднительно, но я продолжила, — Что тебе нужно? — Немного прочистила горло, — Что тебе нужно, а?!
Я поджала губы. Он снова нацепил на себя эту ехидную улыбочку и что-то там мне говорил сладеньким голоском на своём тарабарском, а я готова была взвыть — говорила ведь мама «Зачем спрашиваешь, если не слушаешь ответ?» — мам, я честно надеялась, что смогу что-то услышать!
У меня даже чуть слёзы на глаза не навернулись — я совсем не в состоянии понять, что со мной хотят сделать — меня поведут на кухню кушать? В пыточную? Или в спальню чью-нибудь? Я не знаю! Что за срочные разговоры, какие срочные разговоры, почему они вообще со мной разговаривают, если понимают, что я как минимум половину из сказанного не пойму?! Я вообще видеть его не хочу после того, как он украл мою серьгу — вдруг вторую ещё себе прихватит, модник-грабитель? И уж точно не собираюсь после всего этого быть добренькой (хотя, что уж там, буду — иначе как себя вести, когда боишься кого-то?), а значит, и информацию никакую выкладывать не хочу! Были бы мы ещё все на равных правах, чтобы я могла хоть какие-то хотелки иметь.
Я уж было хотела спросить его, где, мать его, моя серьга — но тут внезапно от страха в голове немного помутнело. Впрочем, неудивительно. Сколько раз я чуть не начинала плакать из-за того, что на меня обратил внимание Себастьян?
Кажется, нервов у меня не осталось, а скоро не останется и здоровья — и скоро я окончательно стану зашуганной мышенькой, тихонькой и незаметной. Потому что страшно в таких условиях существовать.
От мыслей о том, что скоро я в таких условиях совсем сойду с ума, меня отвлёк стук. Себастьян постучал.
О Господи, я совсем ушла в свой мир и не заметила, что что-то произошло. Мы уже куда-то ушли? Мы что, к Сиэлю? Это, наверное, хуже всего того, что я предполагала до этого. Я не выдержу присутствие Себастьяна и Сиэля сразу.
Дверь открылась как назло как раз тогда, когда я оцепенела и встала, как вкопанная, глядя на Сиэля. Я думала, заходить мне или нет — будто бы у меня был выбор, — но даже если бы надумала сделать шаг, что-то меня останавливало.
Я заметила на столе ворох МОИХ вещей — портативную зарядку, телефон, книги, и мне помимо всего вороха испытываемых мною чувств стало ещё и обидно — за несколько дней из головы совсем вылетел тот факт, что при мне что-то было, и, кажется, я начала догадываться, что привели меня сюда, чтобы найти ответ на вопрос «какого хрена у тебя в рюкзаке какие-то технологии?», и, кажется, от мысли, что я не знаю, что им отвечать, я разом побледнела на 10 оттенков, меня затошнило и из головы моментально вылетели абсолютно все мысли, поэтому Себастьян заботливо взял меня за ручку и затянул в кабинет, а потом и усадил на стульчик.
Я как рыба вылупилась на свои вещи, пытаясь подобрать слова. Мне очень хотелось бы в этот момент хотя бы вспомнить, как дышать, или хотя бы услышать своё сердце, которое в этот момент будто встало на месте.
— Я… Я… — Я посмотрела жалобным взглядом на Сиэля, — Я не знаю, что должна сказать.
Я пыталась снискать какой-то поддержки в виде наводящего вопроса или какой-нибудь фразы, но Сиэль, казалось, сам был растерян от сложившейся ситуации. Я неловко прибрала всё к себе и начала пытаться объясниться:
— Это телефон… — На меня вылупились ещё сильнее, — Что? Я не могу рассказать. Я плохо говорю на английском. Ну… Это просто новый телефон. А ваши телефоны старые. Смотрите, — Я включила телефон и увидела на экране блокировки обнажённую девушку. А, ну, надеюсь, они так и не догадались, как включить его — Сиэль бы, наверное, очень смутился, он же типа приличный…
А мне хорошо, кого-то это даже отпугивает — люди при мне чуть ли не плевались, когда пытались сунуть руки куда не надо. Хорошую же всё-таки картинку Лиза нарисовала…
— Э-э-э… Тут есть… пароль, — Себастьян наклонился, разглядывая, какой графический ключ я ввожу, — Не смотри! Это мой.
Я всё равно машинально разблокировала телефон при нём, надулась, и, наверное, покраснела: уж очень довольным собой он выглядел:
— Это мой! — От возмущения я сильно повысила голос, — Это МОЙ ЛИЧНЫЙ ТЕЛЕФОН!
Вот мразота. Если не отберут на опыты, обязательно поменяю пароль, и не дай Бог кто-то ещё попробует его разблокировать, а потом сотрёт все данные! Там же куча фоток…
— Я могу позво- Обычно. Обычно я могу позвонить. Сейчас я не могу!
— Почему? — Сиэль смотрел на меня большими глазами, как детсадовец, которому отвечают на очередное «почему?».