Глава 6. Локи. (1/2)

Локи. </p>

Я оставался в своей голове на протяжении... Ну, я понятия не имел. Это могли быть часы, дни... или всего лишь минуты. И какое это имело значение, на самом деле? Мой мир исчез. Моя власть – привилегии – положение – всё исчезло.

Всё, что осталось, - это моя оболочка. Эта выжатая оболочка человека.

Я бы заплакал, если бы моё тело могло не экономить влагу. Возмутился бы несправедливостью бесчувственной Вселенной, разнёс бы комнату на части, чтобы излить свою ярость и печаль. Но я превратился в хрупкое, жалкое, бесполезное существо!

Почему я был воскрешен? В глубине души я не питал никаких иллюзий: - были люди, более достойные жизни, чем я. Люди, которых вырвали из отведенного им срока задолго до их времени.

— Как и я не твоя мать?

— Верно.

Я отогнал это воспоминание в сторону. Вдобавок ко всему прочему, это было уже слишком. Мама значила для меня больше, чем все звезды на нашем небе, но в конце концов? Я отбросил её в сторону в порыве детской досады.

После смерти не было никакой боли. Но всё, что я чувствовал сейчас, была боль. Душевные муки соответствовали тем мучениям, которые вынуждено было терпеть мое истощенное тело. Каждая конечность болела, каждый сустав пульсировал. Мои глаза горели. Мой мозг бился в клетке моего черепа. Даже моя кожа казалась неправильной – слишком тонкой, слишком тугой, как будто она принадлежала кому-то другому. Я никогда не чувствовал себя таким чужим в своём собственном теле.

В конце концов это стало слишком невыносимо. Я собрал разбросанные остатки своей воли и создал дубликат, затем сел на край кровати и просто... наблюдал за собой.

Это был не первый раз, когда я сидел на кровати и наблюдал. Обычно это происходило при более приятных обстоятельствах. По крайней мере, если бы я смотрел глазами своего двойника, можно было бы поверить (хотя и с трудом), что человек под одеялом был кем-то другим. Что боль, которую он испытал – продолжает испытывать – принадлежала другому. Из болезненного, горького опыта я знал, что отсрочка неизбежного только усугубит последующую катастрофу, но пока... это было всё, на что я был способен.

Звук открывающейся двери вырвал меня из моего мрачного самоанализа. Вошедшая женщина была мне знакома: красивая, рыжеволосая, двигающаяся с гибкой, контролируемой осанкой воина. Наташа Романофф. Черная Вдова, одна из немногих, кто когда-либо побеждал меня в моей собственной игре. Я вспоминал наш разговор на борту Геликарриера со смесью гнева и горького восхищения.

— Скажи мне, - сказал я через дубликат, когда Романофф закрыла дверь и прислонилась к стене, заложив руки за спину, - как высококвалифицированный, хорошо обученный и уважаемый агент Щ.И.Т.А оказался на службе у Верховного Чародея?

— Ты думаешь, это то, что происходит? - её голос был таким же глубоким и страстным, каким я его помнил, её тон был размеренным, как будто у неё было все время в мире.

— Ты не волшебница, - ответил я, изучая её одежду. Свободная ткань, темные цвета. Мидгардская мода была такой... скучной, - И все же ты находишься в компании одного из них. Ты тренированный убийца, - я стиснул зубы, задаваясь вопросом, смогу ли я запугать её.

— Технически, я агент по проникновениям, - она не выдала ни проблеска эмоций от моего оскорбления, - Но прямо сейчас я как бы... вне сети. Я больше не работаю на Щ.И.Т.А. И я не работаю на Стивена.

— Значит, его любовница, - я вложил в эти слова столько презрения, сколько мог, - Хорошенькая безделушка, которую можно повесить ему на руку, - удовольствие, которое я испытывал, пытаясь разозлить её, было ярким пятном, единственной точкой света в моём новом темном мире.

Она рассмеялась.

— Даже близко нет. Между нами? Этот парень женат на своей работе.

Я уставился на неё, сбитый с толку. Если она не предлагала свои профессиональные услуги... или её личные... кем она была для него?

— Можно мне посидеть с тобой? - спросила она, указывая на кровать.

— Я не могу тебя остановить.

— Если бы ты попросил меня уйти, я бы ушла.

Я вгляделся в её лицо и нашел… ничего. Невозможно было сказать, о чем она на самом деле думала. Ни намека на угрозу или агрессию.

— Оставайся, если тебе так угодно, - сказал я настолько застенчивым тоном, насколько смог, - Норны знают, что я устал смотреть на собственное изуродованное лицо.

Она заняла место рядом с моим дубликатом. Её глаза были темно-зелеными. Я никогда раньше этого не замечал. Почему это должно меня удивлять, я не мог сказать.

— Почему ты здесь? - спросил я. Я воздержался от вопроса, где находится ”здесь”, по крайней мере, на данный момент; я знал, что это было место, где Верховный Чародей чувствовал себя комфортно. Кроме того, мне было все равно. Не тогда, когда у меня было так много других забот.

Отсутствие, прошептал голос в глубине моего сознания. Все, что у тебя есть - это отсутствие.

— Я думаю, у нас с тобой есть одна или две общие черты, - сказала она.

— Я сильно сомневаюсь в этом.

— Я умерла, Локи.

Я уставился на неё, потрясенный так глубоко, что почти потерял контроль над своим дубликатом: изображение колебалось, появляясь и исчезая, пока я цеплялся за свою магию.

— Как?.. - это казалось таким неподходящим словом, но это было всё, что я мог выдавить из себя.

— Камни бесконечности.

На этот раз я был готов к шоку. Я держался за своего двойника, держался за свое сидячее положение рядом с ней и держался за мрачное выражение, которое я придал своему лицу.

— Что произошло после того, как я... умер? - я покачал головой. Я хотел знать, но это был не тот вопрос, который я должен был задать в первую очередь, - Я имею в виду, как давно я...?

— Прошло некоторое время.

Я распознал уклончивый ответ, когда услышал его.

— Часов? Дней? Недель?

Выражение её лица не изменилось. Я сглотнул.

— Месяцев?

Тишина.

О, милые Норны.

— Как долго, женщина?

— Пять лет. И шесть месяцев.

Шок был настолько сильным, что мой контроль исчез, как и дубликат. Романофф ничего не сказала, пока я собирал воедино разрозненные фрагменты своей концентрации. Один сильный толчок, и копия снова материализовалась рядом с ней.

— Хорошо.., - мрачно заметил я, - Хорошо. Стрендж сказал мне, что Тор был за пределами планеты. Жив ли мой брат? Правда?

— Он жив, - сказала она, медленно кивнув, - Дела идут хорошо, как я слышала.

— А Танос?..

— Уничтожен, - окончательность в этом единственном слове была отрадной, - Но многое произошло между тем временем и сейчас. Это будет нелегко услышать.

Невысказанным, но понятным (даже отчасти приветствуемым) было предположение, что если я не буду готов услышать, она не будет говорить.

Я обречённо пожал плечами.

— Стрейндж сказал мне, что я умер, но снова живу. Ничто не может быть так тяжело слышать, как это.

Она взглянула на моё почти бесчувственное, едва приходящее в сознание тело, затем поудобнее устроилась на краю кровати, подобрав под себя ногу. Она положила руки на согнутое колено.

— Когда Танос напал на ваш корабль, у него уже был Камень Силы. Он забрал у тебя Камень Пространства, - её приподнятые брови словно задавали вопрос. Я кивнул. Это я вспомнил.

— Брюс сказал мне, что Хеймдалль послал его на Землю, - её колебания были едва заметны, но это сказало мне, что она что-то чувствовала к Халку. Я понятия не имел – пока – что это было за чувство, но оно было.

Она не боялась его. Я знал, как выглядит страх.

— Дай угадаю, - сказал я, - Беннер поднял тревогу. Земля собрала своих самых могущественных героев. Танос прорезал их, как коса кукурузу.

— Более или менее, - её медленное, обдуманное сглатывание сказало мне, что эти воспоминания были для неё болезненными. Я рассматривал возможность того, что всё это было игрой, преднамеренным актом, призванным вызвать сочувствие и побудить меня раскрыть информацию. Если так, то она была обречена на провал. Мое положение было настолько безрадостным, что у меня не было ни сочувствия, ни информации, которую я мог бы дать.

— Что с другими Камнями?

— Он их получил. Всех их. Любого, кто вставал у него на пути, он убивал. Включая его собственную дочь.

Это дало мне повод для размышлений. По слухам, у Безумного Титана не было собственного потомства, но он усыновил по ребенку с каждого из завоеванных им миров. О некоторых он заботился больше, чем о других. Но все они – в какой-то мере – имели для него ценность.

Воспоминания овладели мной, жестко и быстро, прежде чем я успел побороть их.

Рожающая женщина-Ледяной Великан, её крики боли эхом разносятся по огромному залу. Чудовищный визг нашего потомства. Вопль повитухи.

Я впервые увидел Ермунганда, чудовищного змея, которого я произвёл на свет.

Шестиногий конь. Самое быстрое существо во всех Девяти Мирах. Скорость, красота, грация; несмотря на природу своего рождения, Слейпнир был удивительным созданием.

Один обрек Йотунхейм на медленную смерть. И прикосновение его магии Асгарда к моей йотунской крови прокляло меня.

Я захлопнул крышку над этими воспоминаниями так быстро, как только мог, но не раньше, чем старая агония сжала мое сердце. Мои дети были потеряны для меня.

Я потратил так много лет, пытаясь забыть их. Но я бы никогда этого не сделал.

Чтобы Танос просто... просто... выбросил своих собственных, как будто они представляли для него не большую ценность, чем оружие или инструмент... Я с трудом мог представить себе такое холодное сердце.

Я погрузился в молчание. То же самое было и с моим посетителем. Её взгляд был прикован к своим рукам.

— Романофф? - подсказал я, когда молчание затянулось.

— Зови меня Наташа, - сказала она, поднимая голову. Отблеск непролитых слез делал ее глаза расширенными и сияющими. Она прочистила горло.

— Ладно, - согласился я с легким кивком.

— Итак, э-э… там была битва, - продолжила она, - В Ваканде. Самая масштабная, которую я когда-либо видела. Танос взял последний Камень, щелкнул пальцами и изменил Вселенную.

— Он сделал это, - выдохнул я, качая головой, - Этот сумасшедший ублюдок наконец-то сделал это. Уничтожил половину всего сущего.

Мой разум уклонился от чудовищности её простого заявления, изо всех сил пытаясь принять последствия. Я был уверен, что нужно было ещё многое узнать о действиях Таноса, но я ещё не был готов к этому.