Глава 19. Начало конца (1/2)

Безрассудный поступок —</p>

Смотреть на человека,

Будто бы он спаситель.

Слепой ведёт слепого.

Всё кажется темнее,

Когда закрываешь глаза.

Когда закрываешь глаза...

О чем мы думали?

Возвращаясь к началу —

Началу конца.

Klergy & Valerie Broussard — The Beginning of the End<span class="footnote" id="fn_27035112_0"></span>

</p>

</p>

— Другого способа нет, Гарри, — отчеканила Гермиона.

Она сидела за столом, крутила в руках разнообразные колбы и недовольно поглядывала в исписанную мелким почерком тетрадку, от которой его отогнали чуть ли не метлой.

— Ты же вернула память родителям, — категорично заявил Гарри.

— Я же и наложила заклятие, а процесс это долгий и крайне сложный, — покачала та головой, не отнимая взгляда. — У тебя два выбора: пытки или же вежливо попросить его вернуть тебе память. Первое смертельно опасно, второе невозможно. Если ты не хочешь стать пускающим слюни идиотом или вообще забыть, кто ты есть на самом деле, как, к примеру, Локхарт, не предпринимай ничего. Тем более разве госпожа Ваблатски не сказала тебе подождать, пока не овладеешь легилименцией?

Гарри уже почти что неделю пытался «вскрыть» потерянные воспоминания о той ночи. Поход к Тому ничего бы не решил, наоборот, усугубил бы ситуацию. Он не хотел раскрывать перед ним, что заблуждения насчёт сна полностью рассеялись поутру. Так как Гарри понятия не имел, что Риддл скрыл в его памяти, то и действовать нужно было осторожнее.

Вот только обстоятельства заметно усугубились.

Драко отказался продолжать после двух Круциатусов, хотя и сам Гарри понимал, что пытки должны буквально сломить его, но это было далеко не безопасно, как и сказала Гермиона. Собственноручно превратить себя в овощ ему не особо хотелось.

Он даже подумал наведаться к Альбусу, но в следующую секунду отмёл неудобный вариант. Вместо этого направился к Ваблатски, скорее чтобы отвлечься, чем за реальной помощью. Вопреки несколько пессимистичному настроению, оба визита принесли плоды: он уже мог проникать в разум Эдмунда несмотря на сопротивление. Хоть его и выкидывало при попытке забраться глубже, — в самые потаённые воспоминания — но уже сам факт того, что он спокойно может применять легилименцию, стал приятным утешением. Гарри чувствовал себя удовлетворённым, точно успешно справился с домашним заданием. Однако, яркое осознание вновь омрачило общую картину, ведь истоки этой радости тянулись к Риддлу.

Новым пунктом в списке его проблем стало поведение Эдмунда. Тот вёл себя довольно-таки странно, как будто был чем-то расстроен или даже обижен. Натянуто кивал, отвечал, да и улыбался сквозь силу, а стоило занятию закончиться, как тот ускользал из комнаты, словно за ним гнались дементоры. Избегал его, одним словом. Такое нетипичное поведение парнишки озадачивало, и Гарри пытался вспомнить, не сказал ли чего лишнего в последнюю встречу, но на ум не пришло ничего толкового. Разве что Эдмунд мог быть свидетелем их с Томом необычного «скандала», в чём Гарри сильно сомневался, так как рядом с ним находилась Ваблатски и не позволила бы подглядывать.

По этому поводу провидица хранила таинственное молчание.

«Не стоит волноваться, Гарри. Его настроение никак с тобой не связано, — лишь заявила та. — Меня больше интересует наложенное на тебя заклятие забвения. Это сделал Том?»

Гарри в какой-то момент полностью перестала удивлять её проницательность. Так даже удобнее — слова становились лишними. А в последнее время он был немногословен, более того, Гарри полностью сосредоточился на своей цели. И, казалось, даже новообретённые чувства не мешали, хоть ноющая тоска продолжала пускать корни всё глубже.

«Да. Приключился странный инцидент, и мне срочно нужно всё вспомнить, но он не вернёт мне память, а пытки, сами понимаете, не вариант», — спокойно пояснил Гарри.

«Быстро не получится, дорогой, — возразила Ваблатски. — Однако твои способности могут посодействовать. А если это так… Подумай сам, Гарри, — она коротко и тихо рассмеялась, украдкой поглядывая на него. — Обливиэйт бесполезен для легилиментов, ведь замена воспоминаний и заклинание изменения памяти имеют много общего. Это похоже на сопротивление заклинанию Империус».

«Хотите сказать, что я смогу сам восстановить память, когда овладею легилименцией? Но зачем он тогда стёр воспоминания, если знал…»

Гарри внезапно замолчал, вобрал побольше воздуха и шумно выдохнул: «Я ничего не понимаю, мэм. Что ему от меня надо?»

Ваблатски лишь пожала плечами, словно не имела нужных ответов, но Гарри понимал, что это намеренное упущение правды с её стороны. Все эти двусмысленные игры в тайны ему осточертели, как и надоело ждать непонятно чего, блуждая в потёмках. Гарри не хотел быть очередной пешкой в чужих руках. Не в этот раз.

— Ты опять меня не слушаешь!

Гермиона привстала, сердито поглядывая на него со своего места.

— Слушаю-слушаю, — вздохнул Гарри, откинув голову назад. — Мне надоело ждать.

— Тогда больше усердствуй на занятиях, — упрекнула она, — и хватит ныть. Что там с Долоховым?

— Нам, нытикам, не разрешают обсуждать служебные задания, — злорадно улыбнулся он, опустив лукавый взгляд.

Гермиона хмыкнула в ответ, нараспев заявив:

— Тогда я тоже не расскажу тебе, что узнала о кое-ком, очень тебя интересующем. Нам запрещают общаться с вами, нытиками из другого отдела.

— Обмен информацией?

— По рукам.

Гермиона взмахнула палочкой, наложив заклятие недосягаемости, а затем, отложив полупустую колбу с розоватой жидкостью, поднялась и, обогнув стол, замерла напротив. Гарри вскинул брови, выжидающе уставившись на подругу. Гермиона в свою очередь так же смотрела на него самого.

— Ладно, я первый, — вздохнул он, сдаваясь. — Когда Кингсли с мракоборцами наводнили школу, Долохов находился в Запретном лесу. Альбус предполагал, что целью визита могли стать слухи о Томе, но, как оказалось, они там были по делу.

Гарри был несколько раздражён, когда понял, что переезд на Гриммо был излишен. В принципе, Том мог пожить в своей излюбленной Тайной комнате с неделю, пока мракоборцы не нашли бы Долохова или же не ушли ни с чем. И всё. Ничего бы не произошло. Конечно, это альтернативное развитие событий было идеализировано, ведь не отменяло ни его становления магическим сосудом, ни появление Экриздиса на сцене, ни того, что… ничего всё равно не изменилось бы. История не знает сослагательного наклонения.

— Скрывался? — задумчиво поинтересовалась Гермиона, нервно теребя пуговицу на рукаве.

— Скорее всего, скрывался или выжидал. В этом лесу чёрт ногу сломит. Я три дня прочёсывал местность и даже на кентавров не наткнулся, — недовольно добавил он.

Гермиона округлила глаза, спешно спросив:

— Думаешь, Долохов знал, что Волдеморт находится в школе, и ждал его?

Он покачал головой, задумчиво покручивая в руках прозрачный фиал, что стащил со стола. Сегодня нервы были ни к чёрту: Гарри постоянно хватался за палочку, каждые несколько минут отдёргивал мантию, а то и вовсе кусал губу до крови. Необъяснимое предчувствие преследовало его с самого утра.

— Мне кажется, он искал воскрешающий камень, — медленно произнёс Гарри. — А вот для чего — даже предположить боюсь. Возможно, и правда хотел воскресить Тёмного Лорда. Забавно бы вышло, — невесело усмехнулся он.

— Подожди… — Она на мгновение задумалась, а после моргнула в неверии: — Ты что, просто бросил один из Даров Смерти в лесу?! Ты же возвращался за ним, разве нет?

Гарри отвёл взгляд, рассматривая оборудования для зельеварения на столе, будто ничего интереснее не видел.

— Ну, я пытался его отыскать спустя несколько дней и… не нашёл. Так что решил, что если я не смог найти артефакт, то кто тогда сможет? А сейчас всё заросло, и камень, наверное, давно погребён под корнями.

— Вот именно что «наверное»!

— От него всё равно никакого проку, — отмахнулся Гарри, положив фиал обратно.

Этот разговор неизбежно должен был состояться. Спустя неделю после битвы Гарри рассказал о пропаже Дамблдору, но тот отреагировал странно — казалось, даже обрадовался, что артефакт был утерян. Гарри объяснил своеобразную реакцию несчастьем, сопутствующим Дарам, ведь лишь мантия-невидимка не несла в себе проклятия для своего обладателя.

Тем более, что Гарри был уверен: как владелец камня, Риддл исследовал его вдоль и поперёк, и то, что он сделал из него крестраж, а не использовал по назначению, говорит само за себя.

— Даже если камень не воскрешает в полноценном смысле этого слова, всё равно несёт в себе повышенную опасность, Гарри. Нужно его отыскать.

— Я всю поляну перевернул вверх дном, Гермиона, — нехотя отозвался он. — И ничего не нашёл. Если камень не провалился сквозь землю…

— То его уже забрали, — резко перебила она, сверкнув глазами. — Не ожидала от тебя такой беспечности!

— Мне было немного не до того. Если артефакт у Долохова, я найду его и верну. Вот только поиски идут чересчур медленно. Кингсли дал мне в напарники одного из немцев, — вздохнул он и пояснил: — Чтоб я помог влиться в коллектив. Только какой коллектив, когда я сам влился в него только что?

— Знаменитый Гарри Поттер может с любым найти общий язык, не так ли? — улыбнулась она. — Странно, что первым твоим поручением стала ловля Антонина, тебе не кажется?

— Сомневаешься в моей профпригодности?

— После того как ты буквально посеял камень в лесу? — прищурилась Гермиона, но следы улыбки затаились в уголках губ и глаз.

— Теперь твоя очередь рассказывать, — подмигнул он, проигнорировав выпад.

Гермиона скрестила руки, несколько секунд гипнотизируя взглядом пол. На лбу пролегла складка, а губы слегка скривились, но не в гримасе отвращения, она словно репетировала речь про себя. А это означало, что имеющаяся информация весьма противоречива.

— Так как ты до сих пор об этом не обмолвился, полагаю, что с главным мракоборцем немецкого отряда ты не встречался?

Гарри лишь покачал головой:

— Я в штабе-то был два раза: первый, чтобы переговорить с Кингсли, а второй — познакомиться с напарником. Главного с ним не было, да и представил нас Шеклболт.

— А я вот встречалась, точнее видела одним глазком, — продолжила она, удовлетворённо щурясь. — Тот самый спутник, что был с Джоу. Отто Кунц.

Гарри вцепился в ручки кресла и напряжённо уставился на неё.

— Что это может быть? Переворот? — еле слышно спросил он.

— Не думаю, Гарри. Йа Джоу представляет интересы Китая, Отто Кунц же немец, а одного подразделения явно мало, чтобы захватить власть в Министерстве.

— Да, — склонив голову, более спокойно согласился он. — Вагнер сказал, что их цель — захват оставшихся Пожирателей Смерти. Но получается какая-то белиберда, — устало заключил Гарри, подняв озадаченный взгляд.

— Тогда держись крепче, — хмыкнула она. — Что Йа Джоу, что Кунц в стране по указке Конфедерации.

— Но Конфедерация — это международное собрание делегаций. Какое им дело до всего этого? — предельно медленно начал он, нервно потирая шрам. — Ты вообще уверена, что твоим сведениям можно верить?

— Вижу, сегодня соображаешь ты очень медленно, — Гермиона в нетерпении даже рванула вперёд, грозно нависнув над ним.

Гарри закатил глаза и махнул рукой, предлагая ей продолжить.

— И конечно же я уверена! — почти что возмутилась она. — Хочу напомнить тебе, Гарри, на случай если ты спал на уроках Бинса: в конце XIX века Конфедерация направила в Перу группу для сокращения популяции змеезубов, к примеру, или же тот же самый Отдел тюрем, что занимается изоляцией магов, наследивших в нескольких странах одновременно. Это как раз в их полномочиях. Если мы не справляемся, вполне логично, что они приняли меры.

— Да, — задумчиво отозвался Гарри. — Август упомянул, что Антонин и правда скрывался где-то на севере, прежде чем вернуться. Возможно, сменил несколько убежищ.

— И ты опять упускаешь главное. Какая связь между этими двумя, кроме особого указа и… Сам-Знаешь-Кого?

— Что ты хочешь сказать? Что указ был отдан не Конфедерацией, а Риддлом? — развёл он руками, тут же рассмеявшись. — Нелепо. Не ты ли говорила, что идеалы твоей Йа Джоу полностью расходятся с идеалами Волдеморта? Это же какой-то абсурд, — задумчиво пробормотал он. — Готов предложить, Гермиона, другую теорию, несколько логичней твоей: существование незадействованных приспешников по всему миру.

— Йа Джоу не может быть Пожирателем! — воскликнула она. — Да и какой смысл? Целое подразделение мракоборцев — тайный отряд смерти? И зачем им отлавливать и отправлять в тюремное заключение соратников?

— Может, это не ловля, а спасательная миссия. Своего рода воссоединение под секретным флагом, — горько хмыкнул он. — Согласись, обе версии притянуты за уши.

— Тогда тебе стоит присмотреться к напарнику, Гарри, и поймать Долохова раньше них. Или же дать поймать его и проследить за дальнейшим развитием событий.

— Невозможно. Они переправляют пленников в Германию.

— Навяжись сопровождающим, — пожала она плечами. — Мантия-невидимка?

— У Джинни, — мрачно заметил он.

— Глупо было дарить её.

Он промолчал, не желая продолжать эту тему. Подарок был сделан на Рождество; тогда ему казалось это символичным, буквально предложением руки и сердца — предложением стать частью его новой семьи.

— Что с зельем? — резко сменил он тему.

Воинственный энтузиазм Гермионы тут же померк. Гарри понимал, что подруга зашла в тупик, и это её ужасно нервировало.

— Кроме кучи испорченных ингредиентов, никаких результатов.

— Возможно, стоит подключить Слизнорта?

— Определённо нет, — в ужасе покачала она головой.

— Его знания могут быть полезными, — аккуратно предложил Гарри. — Конечно, Слизнорт слегка хвастлив, а иногда и высокомерен, но всё-таки они вместе с Томом изучали Амортенцию…

— Ты рассказал, что профессор опоил тебя не тем зельем, — скептически заявила Гермиона, возвращаясь на своё место. — Ладно. Посмотрим, — кивнула она.

Гарри понял, что это лишь отговорка и поступит она всё равно по-своему.

— Всё никак не могу привыкнуть, — добавила Гермиона.

— К чему? — простодушно поинтересовался он, глянув на часы. Август Вагнер — новоиспечённый напарник — ждал его к трём, чтобы возобновить поиски в лесу.

— К этому твоему «Том», — просто ответила та, кинув мимолётный, но весьма проницательный взгляд на него. — Он ведь не появлялся всю неделю?

Гарри дёрнулся на стуле. Избегая мыслей о Риддле словно огня, он всё равно возвращался к той ночи. Кроме злости, рождённой стёртой памятью, было ещё и другое ощущение — куда более разрушительное.

— Нет, не появлялся, — безразлично пожал он плечами, всё так же глядя в окно. — Но меня это вообще не волнует, — добавил Гарри, пытаясь казаться как можно более спокойным.

Разговор сворачивал не туда.

Даже если он сам доверился Гермионе — это не означало, что Гарри хотел влезать в дебри их связи с Риддлом в каждом разговоре.

— Да уж, именно твоё безразличие по отношению к нему заставило нас перерыть половину магловского архива в поисках какого-то мясника. Ты так и не объяснил, для чего тебе всё это было нужно.

— Кое-что проверить, — приподнялся он, разминая затёкшие конечности.

То утро он помнил, как во сне. Оно стало живым кошмаром, и стёртая память на тот момент волновала его меньше всего. Гарри пребывал весь день в каком-то ступоре: что-то делал, куда-то ходил, что-то читал, чем-то питался… Всё это на уровне инстинктов — автоматически. Тем временем мысли собирались вокруг каждого слова, услышанного в ту ночь, каждого прикосновения, каждого мимического движения. Он словно купался в собственной памяти, полностью отрешившись от физического существования. И в какую-то минуту подумал, что всё это ему просто-напросто привиделось. Тот Риддл — плод буйного воображения и тайных желаний, но никак не реальность. Он не мог быть настоящим.

Гарри решил проверить вопиющую теорию, но не знал, чего хочет больше — опровергнуть или подтвердить свои сомнения. Он ясно помнил две фамилии, старого мясника и поварихи, и связующее их звено — приют Вула. А затем ступор перерос в липкий страх: Гарри внезапно испугался, как бы это и правда не оказалось всего лишь сном. Он страшился оказаться настолько помешанным на Томе, что выдумал глупую сказку, лишь бы утешить себя, и даже создал собственную версию Риддла.

Тогда же Гарри и попросил Гермиону помочь с поисками в архиве. Тысячи газет и бесполезность магии — это было как искать иголку в стоге сена. Гарри сомневался, что вообще сможет найти хоть что-нибудь. Однако повариха обнаружилась достаточно быстро благодаря скандальной истории с мышьяком. Гарри тогда ощутил смутное волнение, рассматривая выцветшую фотографию тучной женщины, грозящей кулаком непонятно кому. Конечно, это могло быть простым совпадением, только вот когда он обнаружил крохотный уголок в газете, гласящий «Мясная лавка Гантри», то все сомнения рассеялись.

И Гарри опять впал в ступор; настолько сильный, что Гермиона проводила его до дома, передала в руки Кричера и пригрозила, что, если он не объяснит ей всё в ближайшую неделю, его ждёт по меньшей мере новый Армагеддон.

Что именно объяснить, Гарри не понимал. Да и как вообще это объяснить, если он сам не смог разобраться? Однако бездействие и бессмысленные душевные метания, что успели приесться за последние полгода, продлились до вечера, а потом он заявился в Министерство. Но с Гермионой эту тему они не затрагивали до сих пор, и Гарри предпочитал обходить её стороной и дальше.

— Раз не хочешь рассказывать, иди уже, — буркнула та, вернувшись к разноцветным колбам — розовая жидкость вспыхнула, когда она кинула туда какой-то порошок, и в нос ударил пряный аромат трав. — Отвлекаешь меня.

— А это не называется пренебрежением своими обязанностями? — с лёгкой улыбкой поинтересовался он.

— Хочу напомнить, что сегодня канун Нового года. Я взяла выходной, — отвлечённо парировала Гермиона, скользя ладонью по тетрадке и что-то сверяя.

Он хмыкнул, глянув в последний раз на появившийся над котлом лёгкий красноватый дымок, и вышел.

***</p>

</p>

Гарри вновь стоял на чёртовой поляне, где оставил камень и собственную жизнь. Здесь, укрытый мантией-невидимкой, он когда-то наблюдал за Волдемортом в окружении его приспешников, включая Долохова. И это же воспоминание стало очередной головоломкой.

Он присел, освещая смесь веток, корней и травы, и разглядывал почву под ногами.

— Дефодио.

Один взмах палочки, и образовалась небольшая яма, а в воздухе застыл лёгкий запах травы и более насыщенный — земли.

Ничего.

Возможно, Вагнер был прав, и Гарри просто теряет время. Но он был уверен, что Долохову нужен камень, вот только не собирался рассказывать об этом немцу. Вагнер вёл себя довольно-таки странно, подпитывая фантазии о тайном отряде Пожирателей, и под конец они разошлись. Недовольно фыркнув, тот заявил, что собирается наведаться к кентаврам и потребовать у них информацию, а «stumpfsinnig Поттер» может хоть весь день рыть носом землю на одном месте. Гарри же пожелал удачи в ответ. С кентаврами сложно иметь дело. Если бы он вежливо попросил Флоренца, возможно, тот помог бы, но чужаку, да ещё и что-то от них требующему, вряд ли так повезёт.

Думать о Томе и его связи со всем этим было с каждым мгновением всё сложнее. Тревожное предчувствие вкупе со страхом скручивали внутренности, ведь если Риддл замешан, все слова о бездействии летят к Мордреду. Гарри просто не сможет сидеть сложа руки, и здесь нарисовывается огромная проблема: два врага в одно и то же время.

«Не боишься, что на этот раз удача может отвернуться от тебя?» — пронеслись в голове слова Люциуса. Да, он боялся, ещё как боялся, но другого выхода просто не видел. Намного страшнее остаться в стороне и не иметь абсолютно никакого контроля над ситуацией. Стать пассивным наблюдателем разрушений и чужой боли от потери близких — это Гарри ненавидел больше всего.

Он каждый день сталкивался с неразрешимой дилеммой. Задавал себе один и тот же вопрос: если он снова встанет на пути Риддла, какое будущее его ждёт? Гарри даже отдалённо не мог представить дальнейшего развития событий: собственную боль, реакцию Тома. Он не видел себя, заносящим палочку для смертельного заклятия — такое казалось столь же причудливой фантазией, как сегодняшние теории. Гарри больше не мог отличить пронзительный взгляд, кровожадную ухмылку и бледную кожу, обтягивающую лысый череп, от того другого Тома, что умиротворённо лежал у него на коленях и рассказывал про змей и кроликов. Обе картинки смешались окончательно и так же окончательно запутали Гарри. Казалось, у него двоится в глазах. Волдеморт превратился из врага в его слабость. И это злило! Как же это его злило: до скрежета зубов, побелевших костяшек и напряжённых мышц…

«Опасно…»

«Опасность!» — страх закопошился внутри, волосы на затылке зашевелились. Гарри вцепился руками в один из корней и проворно откатился в сторону.

Тотчас участок земли, на котором он находился пару секунд назад, взорвался, разлетевшись кусками мха и почвы. Браслет на запястье до боли стянул кожу.

— Гарри Поттер, — проскрежетал голос, и он вскинул взгляд. Ухмыляясь, на краю поляны стоял Грейбек. Чужая палочка была направлена на Гарри, и ему пришлось слегка пригнуться к земле, готовясь в любой момент откатиться в сторону.

— Какой позор нападать со спины, — меланхолично заметил он. — Неужели в Азкабане тебе вырвали твоё главное оружие — клыки, а, Фенрир?

— Вижу, ты осмелел! — рыкнул оборотень, сделав угрожающий шаг вперёд.

Всё такой же грозный, хотя несколько потрёпанный, вид врага внушал тревогу. Тот выглядел ещё более одичавшим, чем обычно.

— Смело, будучи преступником, показываться мне на глаза. Или же глупо.

Гарри нахмурился. Внутри вибрировала магия, а нарастающее давление сковало плечи — он был слишком напряжён, чтобы вести бой. Дуэль сейчас была очень некстати.

«…Все твои мысли отражаются на лице. Очень большой недостаток во время дуэли, помни. Это важно», — промелькнуло где-то на задворках сознания, и Гарри медленно выдохнул, расслабляя лицо.

Однако, его не могло не беспокоить то, что один из пленников Азкабана стоял прямо перед ним, а не томился в немецкой тюрьме, имя которой Гарри никак не мог запомнить.