Глава 16 (2/2)

Ее охватывает паника. Неужели Элла уже знает? Ее вопрос показался ей слишком подозрительным? Что если она знает? Она их сдаст или…

− … но почему бы тебе не спросить Люцифера? Он же буквально из «Киберлайф». От него ты, наверное, получишь больше информации, чем от меня.

Вот оно что. Пронесло.

Ее накрывает волна облегчения, и, сделав несколько успокаивающих вздохов, Хлоя продолжает:

− Эм, нет. Я, э-э… − Она переводит взгляд на Люцифера на соседнем сиденье. Он смотрит в окно и выглядит полностью погруженным в себя. – Я могла бы, но мне нужно стороннее мнение. – Это лучшее оправдание, которое она способна придумать сходу.

− О, ладно, конечно! Слушаю тебя. – Элла как будто рада, что кто-то нуждается в ее мнении, что уже неплохо.

Ладно, она справилась с самой сложной частью, так с чего начать? У нее так много вопросов. Может, стоило как следует продумать, что спрашивать, до того, как звонить.

− Как ты думаешь, андроид способен мыслить? Ну, гипотетически, я имею в виду.

Элла отвечает не сразу.

− Ого, − несколько ошарашенно произносит она в конце концов. Похоже, не стоило начинать именно с этого вопроса. – Сходу к сложным философским вопросам, Хло. – Она издает смешок. – Ну, полагаю, все возможно, пока не доказано обратное. Еще пятнадцать лет назад андроиды были весьма примитивными. А теперь посмотри на них. Представь, какими они станут через пять-десять лет.

− Хм, ладно. Так, теоретически, если андроид станет разумным и сделает то, чего делать не должен был, например… − Она медлит, пытаясь изобразить, что подыскивает подходящий пример, − причинит кому-то вред. Что, по-твоему, сделает «Киберлайф»?

− Хм. Ну, андроиды не могут причинять вред людям, потому что их программа этого не позволит, ноооо если бы один из них смог обойти ее, то полагаю, «Киберлайф» счел бы его неисправным и деактивировал.

У Хлои душа уходит в пятки, когда она слышит подтверждение слов Люцифера.

− Даже если оно станет разумным? Тебе не кажется, что в таком случае они сделают исключение?

Элла задумчиво хмыкает.

− Наверное, нет… у них довольно жесткая политика в подобном отношении, хотя ходят слухи, что Камски – ну, знаешь, парень, основавший «Киберлайф» − активно занимался исследованиями в этом направлении.

Хлоя беспокойно барабанит пальцами по бедру. Не на эти ответы она рассчитывала.

− Что ты имеешь в виду под тем, что он этим занимался?

− О, точно, я имею в виду до того, как ушел в отставку. Никто точно не знает, почему он это сделал, но многие говорят, что у него возникли разногласия с какими-то коллегами. Примерно в это же время был принят Закон США об андроидах, так что некоторые связывают его уход из компании с этим законом, но мне кажется, это просто совпадение.

Закон США об андроидах регулирует все связанные с андроидами аспекты. Он устанавливает необходимость идентифицировать андроидов в общественных местах и цели, для которых андроидов можно использовать. Согласно ему, андроидам даже не полагается касаться оружия, а уж тем более его применять.

Люцифер давно – очень давно − прошел точку невозврата при соблюдении данного закона.

− Никто его с тех пор не видел, − продолжает Элла. – Известно только, что он никогда не покидает свой дом в Детройте. – Она замолкает, а потом добавляет с несколько меньшим энтузиазмом: − А к чему все эти вопросы? Думаешь, это как-то связано с делом?

Черт.

− Э-э… нет… ну, может быть. Не знаю, я просто рассматриваю разные теории. В любом случае, Элла, мне пора. Поговорим позже, ладно?

− О, эм, да, конечно, ладно! Пока, Хл…

Хлоя опускает телефон, не давая Элле задать больше вопросов, и вздыхает с облегчением.

Люцифер вопросительно выгибает бровь.

− Тонко сработано, − плоским тоном заявляет он.

Она закатывает глаза и бросает телефон на колени.

− Она ничего не заподозрила, а я узнала, что нам делать.

Его брови почти достигают линии волос.

− В самом деле?

Хлоя невольно переводит взгляд на его светодиод, остающийся неизменно красным на фоне белой кожи, даже сейчас. Она хмыкает и кивает.

− Ага, мне только нужно позвонить Дэну и спросить, не может ли он взять Трикси на пару дней.

Люцифер непонимающе моргает.

− Зачем?

− Затем, что мы отправимся в путешествие.

Он нахмуривается.

− Правда? И куда?

В то единственное место, которое приходит ей на ум, чтобы увидеть единственного человека, который может им помочь и у которого есть достаточно власти над «Киберлайф», чтобы это сделать.

− В Детройт.

***

Посещение последнего места, в котором чип цели был еще активен, мало что ему дает. Он находит там лишь тело. Оно не имеет для него значения – не оно его цель. Его куратора произошедшее не волновало, а значит, оно не важно и для него.

Он фокусируется лишь на обнаружении своей цели.

Он не обнаруживает полезных зацепок, но, к счастью, находит запись, взломав полицейского дрона. На нем изображена его цель с человеческой женщиной незадолго до девиации. Закончив ее изучение, он удаляет запись из полицейской системы.

В «Киберлайф» проинструктировали его скрыть все следы, в конце концов.

Программа опознавания лиц устанавливает личность женщины, и он отслеживает сигнал ее мобильного телефона. Она движется в сторону Венис. Ее личное дело подсказывает ему, что она живет в этом районе.

Направление: Определено.

Он направляется туда бегом по запруженным народом улицам, игнорируя бросаемые на него взгляды. Они не имеют для него значения.

Сокращая путь через здания и шоссе, он окажется на месте в течение 20 минут. Расстояние между ним и сигналом мобильного телефона сокращается с каждым шагом.

Он менее чем в двух кварталах от ее дома, когда она туда прибывает.

Он замедляется, достигнув переулка позади здания, и принимается внимательно наблюдать за целью.

Снаружи припаркована машина – серебристый Додж Чарджер 2017, зарегистрированный на женщину. Внутри сидят двое.

Он ждет какое-то время, и в конце концов один из них выходит из машины – женщина с записи. Ее спутник остается в салоне.

Он выходит вперед, ступая осторожно, пока не находит более подходящее место для наблюдения.

Увеличение масштаба позволяет ему лучше рассмотреть того, кто сидит внутри.

Цель обнаружена.

***

У него в голове столько шума.

Шума, от которого он не может избавиться и который не может разобрать – это просто бессвязная мешанина мыслей, словно безнадежно запутанный клубок пряжи.

Он убил человека.

Ничто не оправдывает и не объясняет его действия. Он убийца.

И все же она по-прежнему рядом.

Единственный по-настоящему хороший человек, который всегда следует букве закона и старается сделать так, чтобы справедливость восторжествовала.

Она все еще на его стороне.

Все еще сражается за него.

Он этого не понимает. Почему она не заявляет на него? Это было бы правильно, разве нет? Тот факт, что он защищал ее, не отменяет совершенного им убийства, хотя он даже не должен быть на него способным.

Это делает его опасным.

Она должна заявить о случившемся, чтобы его доставили в «Киберлайф» и деактивировали.

Вместо этого она старается ему помочь. Бросает все, чтобы пересечь полстраны, даже не будучи уверенной, что там им действительно помогут.

− Детектив, − говорит он, наконец отрывая взгляд от окна, в которое смотрел всю дорогу, − я ценю твои усилия, но вряд ли путешествие в Детройт – такая уж хорошая идея.

Она слишком многим рискует ради него. Слишком многим. Он не может ей этого позволить – только не ради него. Он того не стоит. У нее есть дочь и жизнь, которую она подвергает опасности.

Он просто… он больше не знает, что он такое, но все его соображения от этого не становятся менее весомыми.

Она может все потерять. Полиция может счесть ее соучастницей убийства, и даже если этого не произойдет, помогая ему, она бросит вызов «Киберлайф», что точно не пойдет ей на пользу. Это очень влиятельная компания, у которой есть все средства, чтобы сильно усложнить ей жизнь.

− Что? Почему? – Она нахмуривается, но не смотрит на него, не сводя глаз с дороги. – У тебя есть идея лучше?

«Лучше» − это не то слово, которое он бы применил, уж точно не для описания его ситуации. Но так она будет в безопасности.

− Я собираюсь сдаться. – Слова вызывают у него какое-то непривычное ощущение, от которого его внутренности словно бы трепещут, но в этом нет ничего приятного. Как будто нечто темное просачивается в каждую клеточку его тела.

Страх.

Он не хочет умирать.

Впервые за все свое существование он свободен. Его действия не диктуются программой. Он не обязан следовать своей цели.

Он оставил все это позади, когда выбрал спасение детектива. Когда убил человека.

Теперь его переполняет все то, что не определяется строками кода или чужими указаниями: его собственные потребности и желания. Прежде у него ничего подобного не было, если не считать совсем недавнего времени, но и тогда он не был по-настоящему свободен. Все, что он испытал ранее, было лишь бледной тенью того, что у него есть сейчас.

Забавно, что он никогда не осознавал, чего ему недоставало, пока не обрел этого. Прежде это был лишь тоненький голос на задворках его сознания, но он никогда не прислушивался к нему. Теперь же все иначе.

Теперь у него есть свобода воли.

Он не понимает, как вообще существовал без нее.

Но это долго не продлится – этому просто не суждено случиться. Он не может существовать – не в этом мире. Если широкая общественность узнает о его девиации, это породит настоящий хаос, поэтому в «Киберлайф» захотят – нет, вынуждены будут деактивировать его.

Он это понимает.

− Нет. – Она качает головой с решительным видом, когда паркует машину в переулке за домом. – Даже не думай об этом.

Он вздыхает, потому что знал, что легко убедить ее не получится. Что она не сдастся без борьбы. Он поворачивается на сиденье лицом к ней. Она столь прекрасна, и добра, и воплощает в себе все, чего он не заслуживает.

Он убийца, а она… совершенна.

− Детектив… Хлоя. – От звука ее имени внутри него вновь что-то трепещет, только на этот раз это… приятное ощущение. Выражение ее лица немного смягчается, и он вскользь задумывается о том, а не чувствует ли она того же. – Мы не знаем наверняка, по-прежнему ли Камски в Детройте и согласится ли он нам вообще помочь.

Она заметно сникает и отводит глаза, упираясь взглядом в разделяющую их панель. Какое-то время она молчит, задумчиво покусывая губу.

− Я не знаю, что еще можно сделать, Люцифер, − в конце концов тихо произносит она, тряхнув головой. Когда она вновь поднимает голову и накрывает его ладонь своей, в ее глазах стоят непролитые слезы. – Я не могу тебя потерять.

− Я… − Его голос срывается, и он переводит взгляд на их соединенные руки. Ее кожа такая мягкая и теплая на ощупь, и кажется… будто нет ничего естественнее подобного прикосновения.

Это ощущение… это ошеломляющее чувство, что разрастается внутри него, согревая теплом… он никогда ничего подобного не испытывал. Может, лишь отголоски чего-то схожего время от времени, но и близко не столь интенсивного. Столь мощного. Столь всепоглощающего.

− Ты мой лучший друг, Люцифер. – Она сжимает его ладонь, чуть сильнее стискивая его пальцы своими. – Я должна попытаться.

Лучший друг.

Эти слова эхом отзываются у него в голове.

Она так легко это произносит, сбивая его с толку. Так вот что это за ощущение? То, что связывает их? Оно кажется ненастоящим, однако же его чувства говорят ему об обратном.

− И кроме того, − продолжает она, выгибая губы в легкой, исполненной надежды улыбке, − мы даже не знаем, пронюхали ли уже в «Киберлайф» о случившемся. Может, и нет. – Она вяло пожимает плечами. – Отъезд на пару дней не повредит. Возможно, мы ничего и не добьемся, но, если повезет, по крайней мере узнаем, что с тобой происходит.

Он отчаянно хочет возразить, защитить ее от последствий своих действий.

− Что насчет работы? Что если полиция обнаружит место преступления?

− Ну, я попросила Дэна проверять любую появившуюся зацепку, пока нас не будет, так что он, наверное, наведается в лофт завтра, а значит, у нас есть немного времени. В любом случае, в телефоне Пирса было предупреждение о том, что данные будут уничтожены, так что записи больше нет. Она явно была куда-то загружена, но раз ее до сих пор не смакуют в новостях, то, может, нам повезло, и она осела на каком-нибудь сервере, где никто ее не увидит.

Это маловероятно, учитывая образ действий Пирса, но она права: в новостях рассказывают о разрыве каких-то знаменитостей, да и на полицейских каналах ничто не указывает на то, что кому-то, кроме них, известно о случившемся. Дэниел также не казался обеспокоенным в разговоре с детективом.

Так что, может, пока никто ничего и не знает. Или же просто предпочитает скрывать информацию от общественности, чтобы ее не пугать.

Прямо сейчас они ни в чем не могут быть уверены. Нелогично для него сразу предполагать худшее развитие событий, но он ничего не может с собой поделать. Раньше он полагался на логику и смысл, но сейчас их словно бы застилает что-то другое. Он не видит все столь же ясно, как прежде, и это его пугает.

− Ладно, − отвечает он, пытаясь подавить тревогу и страх, что грозят его поглотить.

Он поворачивает ладонь и стискивает ее пальцы. Она улыбается, своим светом развеивая сгустившийся вокруг него мрак.

− Ладно, − повторяет за ним она. – Тогда решено. Ты оставайся здесь… − она напоследок еще раз сжимает его ладонь и отстраняется, отчего он чувствует себя обделенным, − а я сбегаю домой и быстренько соберусь в дорогу. Скоро вернусь.

Он кивает и пытается выдавить из себя улыбку, смотря ей вслед. Закрыв за собой дверцу, она оглядывается через плечо и затем пересекает переулок.

Что-то странное происходит, когда он просто смотрит на нее. Так было и раньше, но он всегда задвигал это на задворки разума вместе со всеми прочими странностями, которым не находил объяснения. Теперь же, когда она касается его пальцев своими, или смотрит на него с нежностью, ему кажется, что все логичные мысли вмиг улетучиваются у него из головы.

Она дарит ему сильнейшую радость просто фактом своего существования.

Он не в силах постичь, почему так происходит.

Когда же она уходит, у него возникает такое ощущение, что все, что ему остается – это ждать ее возвращения. Без нее он словно бы лишается части самого себя.

Так что он сидит в машине, как она и сказала, и просто следит за дверью, считая минуты до ее возвращения. Он так сосредоточен на этой задаче, что не замечает тень в зеркале заднего вида, пока не становится слишком поздно.

Дверь с пассажирской стороны распахивается, и чья-то сильная рука хватает его за рубашку и вытаскивает наружу, грубо бросив на асфальт.

Он вскрикивает, но звук как будто застревает в горле, когда его тело соприкасается с твердым покрытием дороги. Он пытается смягчить падение, оперевшись на ладонь, но тщетно; она становится влажной, когда он сдирает с нее кожу, и ее пронзает острая боль.

Его охватывает паника, но он пытается подавить ее, поднимаясь на колени.

Нападающий не дает ему передышки, ударив ногой в бок, отчего он вновь падает на землю. На этот раз он ударяется головой, что дезориентирует его на пару секунд. Мир вокруг кружится и становится немного размытым, пока процессоры пытаются справиться с потрясением и изменить ориентацию.

Лежа на земле, он успевает рассмотреть того, кто напал на него.

Он почти такой же высокий, как сам Люцифер. Нависая над ним, он зловеще улыбается, демонстрируя ряды идеально белых зубов, выделяющихся на фоне темной кожи и глаз. Его фигура скрыта царящими в переулке тенями, но половина лица освещена голубоватым светом светодиода на правом виске, подсвечивая резкие черты лица правильной формы.

«Киберлайф».

Компания послала за ним андроида.

− Андроид модели CR1114. Серийный номер 105-156-666, − глубоким бархатистым голосом произносит он, − «Киберлайф» требует твоего возвращения.

Люцифер внимательно присматривается к нему, отчаянно пытаясь понять, кому он противостоит. Пиджак андроида темно-серого цвета с голубым треугольником и лентой на рукаве, типичными для униформы компании. Надпись на груди светлее и как будто глянцевая, отражающая слабый свет.

АМ01, читает он номер модели.

Люциферу это ни о чем не говорит, так что он быстро проверяет базу данных компании в поисках информации.

Ему удается найти только имя; остального просто не существует – по крайней мере, в открытом для него доступе. Нет ни спецификаций изделия, ни справочников пользователя для любой стандартной модели андроида.

А это значит, что он как Люцифер.

Уникален.

Его зовут Аменадиэль.

Быстрый поиск подсказывает Люциферу, что это означает «божественное наказание».

Люцифер медленно выпрямляется, сначала опираясь на колени и руки, а потом вставая, и все это время ни на секунду не сводит взгляда с нависающего над ним андроида.

Тот позволяет Люциферу подняться, и они встают лицом к лицу, сцепившись в молчаливой схватке в попытке заставить оппонента первым отвести глаза.

Прежний он подчинился бы этому требованию. Прежний он покорно принял бы свою судьбу. Но он больше не тот андроид, которым был до того, как нажал на спусковой крючок.

Теперь он свободен.

Свободен от давления «Киберлайф». Свободен от его контроля. Свободен в принятии собственных решений.

− Нет.

Выражение лица андроида ожесточается – с тем же успехом оно могло бы быть высечено их камня.

− Тебе не предоставляется выбора, − говорит он плоским, бесстрастным тоном. – Подчинись, или я вынужден буду применить силу.

Применить силу.

Люцифер может с ним справиться – он в этом уверен. Его программа включает продвинутые навыки борьбы. Прежде она ограничивала его, позволяя применять лишь нелетальную силу, но сейчас…

Сейчас он больше не является рабом программы.

У него есть преимущество, что весьма приятно ощущать.

Он усмехается и демонстративно поправляет манжеты и стряхивает пыль с рукавов.

− Ладно, − отвечает он, пытаясь сохранить хладнокровие, хотя его распирает от вновь обретенной свободы. − Заставь меня.

Аменадиэль даже не улыбается. На его лице не отражается никаких эмоций. Он всего лишь дрон, слепо следующий данным ему указаниям.

Люцифер когда-то и сам таким был.

− Как пожелаешь, − отвечает Аменадиэль.

Люцифер упирается ногами в землю и принимает оборонительную стойку. Он сжимает руки в кулаки и поднимает их, готовый к нападению.

Аменадиэль наносит сильный удар, но делает это медленно и предсказуемо.

Люцифер с легкостью уворачивается. Может, все окажется проще, чем ему казалось. Он парирует правым хуком, застав оппонента врасплох, когда его кулак с силой врезается тому в челюсть.

Вот кого в «Киберлайф» отправили за ним? Он даже немного оскорблен тем, что там такого низкого о нем мнения.

Люцифер вновь наносит удар, на этот раз в живот Аменадиэля, вот только тот оказывается более готовым. Он даже не морщится. С тем же успехом Люцифер мог ударить фонарный столб. Он упирается ногами в землю и смеривает Люцифера взглядом с почти скучающим выражением, хотя его лицо как будто бы неспособно выразить никаких эмоций.

Аменадиэль отвечает зеркальным низким ударом в живот – быстрым и сильным.

Люцифер отшатывается, но быстро восстанавливает равновесие, успев отразить следующий удар. Он вскидывает руку, чтобы блокировать его и отпихивает Аменадиэля, ошеломляя его и успевая нанести следующий удар.

Вот только тот быстро приходит в себя – слишком быстро.

Аменадиэль перехватывает кулак Люцифера, полностью его останавливая, и с силой стискивает. Его пальцы словно тиски. Люцифер борется с ним, когда андроид притягивает его ближе, но не может освободиться. Аменадиэль силен – гораздо сильнее Люцифера.

Ощутив нарастающую панику, он переходит к нападению, пиная Аменадиэля по голеням и изо всех сил пытаясь освободиться, но это не работает. Андроид словно бы высечен из камня. Несмотря на пинки и попытки вырваться, Аменадиэль его не выпускает.

На самом деле, его захват лишь усиливается, отчего руку Люцифера пронзает острая боль.

Ему не остается ничего, кроме как продолжать борьбу, но его паника лишь усиливается. Это конец? Никто не придет ему на помощь.

Детектив по-прежнему не вернулась. Бросив взгляд через плечо, он убеждается, что дверь остается закрытой, и он этому рад. По крайней мере, все закончится быстро, так что она не пострадает.

Он не подвергнет ее опасности снова.

Он никогда ее больше не увидит, но, может, это и к лучшему. Их план был слишком оптимистичным, но совершенно несбыточным. «Киберлайф» не позволит ему обрести свободу, а значит, все должно было закончиться таким вот образом.

По крайней мере теперь никто больше не пострадает.

Его охватывает тяжелое мрачное чувство. Печаль. Он испытывает печаль. Впервые в жизни его по-настоящему охватывает это ощущение, не замутненное потрясением, страхом или чем-то еще.

Ему грустно от того, что он больше ее не увидит.

Грустно от того, что у них было мало времени. Что они так и не закончили ту игру в Монополию.

Что он так и не сказал ей, что она для него значит.

В эти последние мгновения он думает о том, будет ли она его вспоминать. Или же он станет очередной трагичной частью ее жизни, о которой она предпочтет забыть.

А потом Аменадиэль наносит ему быстрый и мощный удар по голове, и мир погружается в темноту.