21. Дождь (1/2)

Прошло полмесяца. Конец сентября не принёс за собой ничего хорошего, только чрезмерно сильное похолодание. Люди повытаскивали самые тёплые осенние куртки, кто-то даже зимние, стали повязывать на шеи шарфы, а на голову надевать шапки. Дожди шли значительно чаще, чем раньше, дети бегали во дворах в сапогах, чтобы не промочить ноги, а ребята постарше уже давно не обращали внимания на слегка хлюпающие кроссовки.

Антон не торопясь шёл, почти плёлся по мокрой улице, стараясь обезопасить себя от машин, которые могли окатить его водой. Хотя мокнуть было некуда: дождь разошёлся не на шутку. Он, конечно, был не таким сильным, как ливень, но значительно круче всех остальных дождей.

Куртка полностью пропиталась влагой, уже начала промокать толстовка. Капюшон почти не спасал: Шастун чувствовал влажные волосы на своей макушке. Джинсы тоже стали темнее, чем раньше, особенно их нижняя часть. О кроссовках и говорить нечего.

Антон шмыгнул носом, у него всегда начинался насморк из-за такой погоды. Было до чёртиков холодно, парень даже решил не курить, лишь бы лишний раз не мёрзли пальцы.

Внезапно рядом с ним затормозила машина. Антон вздрогнул, отошёл в сторону, но брызг не было. Прищурившись, парень узнал марку, которую часто видел за окном на школьной парковке, присмотрелся получше. Павел Алексеевич звал его ладонью, намереваясь, скорее всего, усадить в авто.

Шастун, честно говоря, отказался бы от этого, если бы не его посиневшие губы. Он быстро открыл дверь и запрыгнул на сиденье.

— Здрасьте, Павел Алексеевич, — чуть дрогнувшим голосом поздоровался юноша.

— Здрасьте, здрасьте, — передразнил его учитель. — Антон, ты совсем обалдел, что-ли? В такую погоду и без зонта!

— У меня капюшон есть.

— Ага, капюшон. Не видно, что он тебе помог.

Шастун осмотрел себя и понял, что вода, скорее всего, впитывается в обивку кресла.

— Блин, — начал Антон, чуть приподнимаясь. Точно, на сиденье остались тёмные разводы. — Извините…

— Да ладно, — махнул рукой историк. — Всё равно мыть на этой неделе собирался. Лучше пристегивайся, и поехали в школу.

Шастун попытался не облокачиваться на спинку, дабы не заляпать её ещё больше.

— Тебе может куртку снять? — предложил Павел Алексеевич.

— Нет. У меня толстовка тоже мокрая. Да и холодно что-то…

— Ещё бы тепло было, конечно, — фыркнул учитель, наклоняясь, чтобы повысить температуру печки. — Садись по-нормальному, говорю же, всё равно мыть придётся.

Антон сдался и, обняв себя руками, откинулся назад, смотря на дворники, которые делали, казалось бы, бесполезную сейчас работу. Капли дождя не переставали течь по стеклу.

— Возьми кофе, погрейся, — Павел Алексеевич кивнул в сторону стаканчика. — Я правда уже выпил немного, но ты можешь снять крышку, только не облейся.

— Да нет, это же ваше. Без кофе обойдусь, — отказался Шастун.

— Давай бери и грейся, — спокойным голосом повторил Павел. — Пей. Мне не надо, чтобы ты с какой-нибудь ангиной слёг.

Парень быстро сдался, сначала погрел продрогшие руки о ещё горячую упаковку кофе, затем отпил немного, почувствовав сладкий вкус.

— Сахар любите?

— Люблю.

Антон сделал ещё один глоток.

— Кстати, ты почему это в школу так поздно идёшь? — вдруг поинтересовался Воля. Антон поперхнулся напитком, но сделал вид, что просто кашлянул. — Уже как час должен сидеть за уроками.

— Ну, я проспал, — взлохматил мокрые волосы парень. — Да ещё будильник не сработал. У меня дома никого не было, никто не разбудил… А вы почему только ещё едете?

На самом деле Антон поздно вернулся с работы, но решил не упоминать этого.

— Ты как всегда, — усмехнулся учитель. — У меня два урока отменили. Классы на карантин закрыли. А сейчас я с дочкой сидел, пока жена по делам бегала, она тоже немного приболела.

— Я надеюсь, не слишком серьёзно? — поддержал разговор парень. Весь класс знал о детях Воли, он однажды Роберта в школу приводил, когда тому только два годика исполнилось. О дочери ребята узнали в день её рождения.

Урок шестого мая был очень странным, во-первых, потому что толком никто уже ничего не делал с наступлением тёплого времени года, а во-вторых, потому что все настроились на майские праздники, а не на начало двадцать первого века, который стоял по программе в конце четвёртой четверти. Так вот, тогда Павел Алексеевич подскочил прямо во время объяснения нового материала, когда ему сообщили, что Ляйсан начала рожать, уехал к ней в родильный дом. После уроков несколько десятиклассников поехали туда же, купили какие-то детские погремушки в качестве подарка. Историк даже смог выйти на пару минут, чтобы показать новорожденную девочку перед тем, как снова отдать её маме. Теперь Павла Алексеевича часто спрашивали про детей, чтобы немного отвлечься от уроков.

— Нет, всё нормально, — кивнул Павел. — У неё температура была два дня назад, сейчас уже спала, — мужчина посмотрел на ученика, который делал глоток кофе. — А вот если ты не снимешь все эти мокрые вещи после того, как мы приедем, то заболеешь уже ты.

— Нет, не заболею.

— Ну-ну, — протянул учитель, сворачивая на дорогу, ведущую прямо в школу. — Посмотрим. Допивай кофе, и тогда побежим под крышу. Интересно, насколько сильно водой успеет окатить.

Антону спешить было некуда, ведь одежда не станет ни мокрее, ни суше. Он поторопился только потому, что он снова начал замерзать, как только вышел на улицу.

Вахтёрша сразу отправила ученика с учителем в раздевалку, чтобы в школьных коридорах грязь по полу не мусолили. Павел принялся вытирать обувь о коврик, в то время как Антон присел на лавку, переобуваясь в кроссовки, лежащие в мешке для физкультуры. Он несказанно обрадовался, когда нашёл в мешке и чистые длинные носки. Они, правда, были с рисунком моркови, из-за чего ярко-рыжий цвет в глаза, но зато были сухие. Шастун стянул с себя промокшие носки, переобулся и почувствовал себя немного лучше. По крайней мере теперь ступни не ощущались такими холодными.

— Ты всё? — спросил Павел Алексеевич.

— Ага.

— Тогда пошли, отведу тебя к Арсену Сергеечу.

Антон, размышляя, убьют его или нет, отправился за историком. Уже через две минуты они стояли около кабинета. Воля постучал и, услышав громкое «войдите», открыл дверь.

— Арс, привёл тут к тебе твоего опаздуна, — Павел Алексеевич подтолкнул Антона, чтобы тот пошёл в класс. — По улице шёл, хвост мокрый поджимал. Ты его посуши хорошенько.

— Да… — протянул учитель, рассматривая промокшего Антона. — А то я думал, куда же это делся мой любимый Шастун.

— На улице потоп. Я поэтому не пришёл к первому уроку.

— Два урока, что ли, по городу плыл? — усмехнулся Арсений.

— Вообще-то полтора.

— Ну ладно, спасибо, Паш, — Попов кивнул другу. — Потом отправлю его на урок, как с одеждой разберёмся.

— Давайте, — Павел вышел из кабинета, а Арсений снова окинул Антона взглядом.

— Так, есть во что переодеться?

— Физра весит в раздевалке, — кивнул Антон. — Хорошо, что там обувь с носками была.

— Прикольные, — улыбнулся мужчина, разглядывая морковки. — Давай тогда за физрой и снова ко мне.

— Зачем?

— Ты же не в туалете собрался переодеваться, верно?

Шастун неуверенно кивнул.

— Ну вот, всё равно у меня сейчас окно. Тащи одежду сюда и снимай всё мокрое. И так дрожишь уже весь.

Шастуну не понравилась идея опять спускаться на первый этаж, чтобы взять мешок с физкультурой, но всё же он пошёл за ней. В кабинете было достаточно теплее, чем в коридоре, хотя отопление ещё не включили нигде. Антон тщетно пытался отогреть ладони, постоянно потирая их друг об друга, дуя — ничего не срабатывало. В раздевалке он схватил нужный мешок и сразу заторопился к лестнице, чтобы побыстрее переодеться.

— Ты быстро, — заметил Арсений, когда Антон вбежал в кабинет. — Так, у тебя есть чистая футболка или кофта в мешке?