4. Могло быть и хуже (1/2)

— Ну вот, короче, потом мы с этим Арсением, сука, Сергеевичем разошлись. Я уж думал, так и продолжим стоять, пялясь друг на друга.

Антон, переставая слегка агрессивно жестикулировать и размахивать руками во все стороны, уставился в затемнённый экран ноутбука. Около года назад Серёжа придумал традицию, которой парни теперь придерживались почти каждый день: созваниваться перед самым сном, уже переодетыми в пижамы ну или хотя бы чистые трусы, после душа с мокрыми от воды волосами.

А придумал Серёжа этот ритуал совершенно спонтанно: впервые в жизни нормально так перепил и, когда время доходило почти до двенадцати ночи, сделал общий созвон в скайпе, настырно тыкал на кнопку вызова, пока злые Позов с Шастуном не приняли его.

С тех пор друзья часто общались по скайпу, хотя раньше они прикалывались над этим приложением, но оно оказалось самым удобным для видеозвонков.

Сейчас Антон разглядывал лица Димы и Серёжи, которые, вроде как, совсем не знали, что сказать. Позов просто поджимал губы и как обычно строил в своём уме поддерживающий монолог, которым всегда одаривал Антона после хуёвых ситуаций. Мат, кстати, очкастый старался не использовать. Серёжа же просто закусил палец и уткнулся глазами куда-то в потолок, кажется, тоже думая, что ответить.

— Ну и чего вы молчите? — выдохнул Шастун, не выдерживая. Он не любил эту странную черту в себе — когда он кому-то что-то рассказывал и человек не отвечал ему, его хотелось слать нахуй, но никак не продолжать диалог. При этом если кто-то начинал жалеть Антона, он просто разворачивался и уходил. Он не хотел ощущать себя слабым и беспомощным.

Парень резко опустил подбородок на сложенные руки. Как же он устал за сегодняшний день. Тёплая постелька давно манила к себе, сейчас он плотно укутался в одеяло, но понимал, что это ненадолго. Совсем скоро придётся уйти. На улице уже холодает, из-за чего возможность остаться в комнате в кровати перекрывала все другие желания парня.

— Подвисли немного, Тох, — хмыкнул Серёжа. — Ситуация с матерью, это конечно пиздец… Я даже не подскажу, что ты можешь сделать. Просто, ну блин, исполнится тебе восемнадцать, валяй на все четыре стороны. Можно как-то попытаться Ксюху с собой взять, чтобы её мать не доставала. А с Поповым тебе что не понравилось? По-моему, вы очень классно вместе смотритесь.

— Ты главное сейчас Ксюшу одну надолго не оставляй. Хорошо, что ты с мамой поговорил, и она вроде как что-то поняла. Да, это ненадолго, но всё равно хоть какое-то время… Ты только держись, Тох, — кивнул Дима. — Ну а про Арсения, я полностью солидарен с Серёжей! Из вас выйдет милая парочка.

— Ну бля-я-ять, парни, — протянул Антон. — Я просто чувствовал себя каким-то… Ебанутым? Вроде соврал, хотя Арсений добрый, а я долбаный эгоист. Хотел, чтобы он свалил куда подальше. Ещё боялся, что он увидит следы у Ксюши.

— Это реально хуёво, — согласился Дима. — Он ничего не заметил?

— Не знаю, кажется, что нет. Типо он не нахмурился, ничего такого. Но всё равно, не хотелось бы, чтобы он узнал. Я вроде как не привык, чтобы кто-то был в курсах о моей семье. Ну кроме вас, естественно… — Антон прервался, думая, чем ещё можно дополнить всплеск своих эмоций. — Ладно… Давайте, что-ли, спокойной ночи? А то если я завтра опоздаю, наверное, Арсений с меня три шкуры спустит.

— Несёмся на боковую, — Серёжа подпрыгнул на месте, давая тем самым обзор на своё нижнее белье, побежал к кровати, прыгнул на неё, но из-за своей неуклюжести чуть не свалился на пол, запутавшись в одеяле, тем самым вызвав смех друзей.

— Бля, Серый, ты это, будь поаккуратнее, — тихо просмеялся в кулак Дима — у него-то родители спали уже давно, будить их приравнивалось к цене собственной жизни.

Ребята ещё немного поглазели на то, как Матвиенко выкручивается в постели, пытаясь сделать недосальто, и, когда к нему в комнату уже собиралась зайти мама из-за какого-то странного шума, быстро отключились. Антон сразу нажал на «пуск», пока свет экрана ноутбука не погас окончательно, тупо улыбался в монитор, но, когда комната стала абсолютно тёмной, улыбка стёрлась с лица, как и не бывало.

Он действительно очень устал за день. А ещё больше за вечер. Шастун словно три вагона поезда разгрузил. Вынес все чемоданы и сумки пассажиров, в том числе и их самих, потом начал откручивать полки со столами в купе, всё выносить на улицу. И вот к половине первого ночи он закончил это делать. Вроде бы нужно радоваться, сложный день закончился, завтра наверное всё будет проще. Хотя Антон понимал, что ему придётся заново заполнять пустой поезд всем тем, что в нём должно быть, и скорее всего к нему прицепят ещё несколько вагонов.

***</p>

Антон шёл по безлюдной улице в парке. Время клонило только к пяти часам утра, но парень уже собрался в школу. Не потому что боялся опоздать, с одной стороны конечно не хотелось расстраивать Арсения Сергеевича, но Антон точно не дурак, чтобы на уроки в пять утра идти. Просто ночь, как всегда, не удалась. Да ещё и пристроиться парню было негде. Друзьям не хотелось звонить в столь ранее время, они же спят, тем более их неделя прихода в школу без опозданий ещё не закончилась, пусть в постели погреются подольше, чтобы на уроках не быть как овощи.

А вот Антону холодно, и это даже скорее не из-за наступившей осени, которая ещё даже не успела войти в свои владения (на календаре было только третье сентября), ему просто всегда было холодно. Кофта совсем не спасала, но было не так плохо, как могло бы быть. Шастун всегда думал о том, что кому-то гораздо хуже, чем ему, так что нечего сейчас ныть.

Дома оставаться было страшно, хотя вечером всё было относительно спокойно.

Могло быть и хуже.

Да, мама той ещё дичи наговорила, когда Антон попытался объяснить ей, почему вчера Ксюша пропустила занятия в музыкалке. Ну не выдерживал ребёнок уже, ей нужен был отдых. Тем более из-за этих нравоучений Татьяны. Конечно, женщина нихера не поняла из его слов ни единой буквы, только больше накричала, дала пощечину и уже собиралась идти к дочери, однако Антон успел остановить её и убедить — Ксюша не виновата. Это он, как обычно, всё сделал наперекосяк, за что и получил по заслугам. И готов получать ещё, лишь бы с сестрой всё было хорошо.

Сейчас, идя по бесконечной парковой дороге, заглушая боль куревом, Антон думал о том, что иногда слышать оскорбления в свой адрес гораздо тяжелее, чем получать ногами по рёбрам. Раны в большинстве случаев заживают, затягиваются, только для самых тяжёлых нужно больше времени. Но есть что-то такое из прошлой жизни, что до сих пор дышит в тени, заставляет напрягаться, отчего Антону до сих пор страшно и плохо.

Парень не придумал ничего лучше, кроме как остановиться около старой лавочки, у которой уже вся краска смылась, плюхнуться на неё — кому он помешает, если просто полежит здесь? До школы без малого ещё три часа. Можно, конечно, поспать прямо тут, вот только неудобно. Шастун просто продолжил курить, выдыхая дым в небо, через пару секунд ощущая, как глаза слезятся из-за этой же серой смеси, опускающейся прямо на лицо.

***</p>

Антон дёрнул ручку двери кабинета, почти уверенный в том, что она плотно закрыта. Внезапно дверь дёрнулась, а парень, запнувшись об свою же ногу, вцепился в ручку сильнее, чуть не падая на пол.

— Стою! — шокировано пробормотал Антон.

— И тебе привет, — тихо засмеялся Арсений Сергеевич. — Нос не расшиб?

— Да нет, вроде на месте. Я… Я думал, здесь ещё никого нет.

— Учителя рано приезжают в школу, Антон. Я конечно говорил тебе не опаздывать, но то, что ты даже до восьми часов пришёл, — загадочно протянул педагог. — Обычно в это время в коридорах можно только дежурных увидеть. Кстати, мы дежурим на следующей неделе.

— Ужасно, — соврал Шастун. Он готов на всё, лишь бы в школу пораньше приходить. Спать то с каждым днём было всё труднее и труднее.

Парень подошёл к своей парте, где обычно сидел, скинул с плеча рюкзак и прямо-таки упал на стул. Мышцы ног неприятно ныли от долгой прогулки с утра и от холода, который всегда оковывал Антона.

— Ты себя вообще нормально-то чувствуешь? А, чудо-юдо? Выглядишь бледным.

— Я не юдо.

— Значит чудо, — широко улыбнулся учитель, откладывая от себя журнал, в котором делал какие-то пометки. — Не выспался?

— Просто рано встал, — Антон отвернулся от классного, посмотрев в окно, которое, как он надеялся, станет для него более интересным занятием, чем разглядывание учителя. Вот, кажется, и погода начала портиться: впервые за долгое время по стеклу побежали тоненькие капельки дождя. Шастун сравнил их со своим настроением, ведь сейчас хотелось также поплакать, желательно кому-то в плечо, выпустить все эмоции, но Антон — парень, а парни никогда не плачут. Этому всегда учила мама.

— Можешь ещё поспать, всё равно до начала урока почти час, — пожал плечами Арсений. Как бы он не бился, в первое (а многие и не в первое) время ученики всегда опаздывали на уроки либо же приходили за две минуты до звонка.

— Не думаю, что я усну, — хмыкнул Антон, всё же поудобнее устраиваясь на парте в лежачем положении. — Тут жёстко.

Учитель улыбнулся ему.

— Давай тогда поболтаем, чтобы скучно не было. Как вчера на мультфильм сходили с сестрой?

— Классно. Ксюшке понравилось.

Антон вернулся в полностью сидячие положение, прикусил губу. Почему учитель настолько сильно хочет с ним общаться? У него что, других дел нет? Другой бы педагог на его месте либо выпер парня в коридор до звонка, либо сам ушёл в сторону учительской, в другое место, только чтобы не разговаривать с учеником на отвлечённые темы.

— А тебе?

— Я-то что? — нахмурился Антон. — Ну… Это мультик. А не ужастик. Так, чисто один раз посмотреть, когда очень-очень нечего делать.

Эх, Антон, Антон. Врёшь ты нагло и даже не краснея.

На самом деле Шастун обожает мультфильмы, особенно те, которые крутят в кинотеатре около месяца. В детстве он редко ходил туда, в основном с бабушкой по каким-то праздникам. Больше всего Антону нравилось смотреть мультики в кино за пару дней до нового года. Он обожал садиться на мягкое кресло, широко улыбаясь при этом бабушке, предлагать ей попкорн, от которого та всегда отказывалась. Потом два часа не отрывать взгляд от экрана, смеяться или даже иногда сдерживать слёзы на особенно грустных моментах; затем Антон обожал выходить на улицу, непрерывно бормоча разные восторги от фильма, но потом открывать рот, когда он замечал падающие с неба в вальсе хлопья снега. Кинотеатр всегда был для мальчика своеобразным телепортом, который дарил только лучшие воспоминания.

Взрослея, Антон перестал ходить в кино: времени не было совершенно. Но, когда родители забили на него в седьмом классе, у парня стало больше свободы. Он бросил все свои занятия, которые посещал, перестал развивать знания в английском и испанском языках, всё равно они были шире, чем у ровесников. Тогда походы разного рода развлечений стали для него доступнее, но тогда же появились проблемы с деньгами. Иногда Антон смотрел полнометражки дома по ноутбуку, правда это была не столь удивительная атмосфера, как в кино. Порой Антону хотелось побыть обычным ребёнком, который любит мультфильмы, ведь в детстве ему их не хватало.