1. О рыбалке (1/2)

В подъезде веяло гнилой сыростью, кажется, уборщица, натирая полы, решила просто тупо вылить несколько вёдер мыльного раствора на ступеньки в надежде, что они вмиг станут чистыми. Это оказалось плохой идеей, ибо сейчас Антон буквально наступил в лужу воды, промочив свои кеды, ругнулся, но пошёл дальше, в этот раз смотря под ноги.

Дом был относительно новым в этом районе, хотя и построен десять лет назад. Просто высокое здание в пятнадцать этажей синего цвета, огороженное забором, через который можно пройти, лишь имея ключи в кармане. Друзья Антона не раз старались перелазить через него, это удавалось с переменным успехом. Однажды Серёжу спалил охранник, и, пока тот настырно пытался всё же пробраться через забор к дому, Димка тянул его назад, громко матерясь, ведь: «Блять, Серый, мы можем просто позвонить Шасту, и он выйдет нас встретить, слезай обратно, идиота ты кусок!»

После этого случая Серёжа с Димой решили дожидаться друга либо у магазина, либо под его забором, подобно алкашам, лишь бы не мозолить глаза старому охраннику. В тот раз Матвиенко ему чуть зуб рукой не выбил, не хотелось напоминать своим видом старику об этом.

Вот и сейчас Антона проводили до пиликающей двери, махнули вслед, пока он плёлся до подъезда. Домой не хотелось от слова совсем, видеть кого-то, кроме друзей, не было никакого желания, как и оставаться в одиночку со своими мыслями, это казалось ещё более жутким испытанием.

Мольбы парня никто не услышал, но всё было не так плохо, как могло бы быть — квартира пуста, ни родителей, ни младшей сестрёнки, только грязный стол на кухне, которой оповещал о недавнем приходе гостей.

Антон не помнил почти ни одного раза, когда к ним кто-то приходил в то время, пока он находился дома в своей комнате. В основном все праздники отмечали без него, Антон не любил шумные вечера, ему не нравились песни, оры, постоянные фразочки от незнакомых людей по типу «ой как вырос», «да как возмужал», «невесты, поди-ка, за тобой бегают». Парень исчезал из квартиры, родители не спрашивали, где он, так что всё у них было взаимно.

Шастун глубоко выдохнул, останавливая тем самым рвотный позыв. Он понимал, что убирать со стола не его работа, сам же ничего не ел и не пил, только потратил деньги на какую-то слоеную булку, которую посоветовал купить Димка час назад, благополучно съел её ещё на улице. Мама могла бы сама помыть все тарелки, отчим — убрать остатки еды по кастрюлям и мискам, но Антон не хотел, чтобы ему лишний раз предъявляли, почему это он не помогает своей семье.

На следующий час у него есть дело — вычистить всю посуду до блеска, желательно протереть скатерть, выкинуть мусор, потому что на переполненную корзину было противно смотреть, также, как и ощущать стойкий запах водки из недопитой бутылки. Возможно, Антон бы сам сделал пару глотков, всё равно сейчас он один, и никто не заметит, но почему-то пить не хотелось. С одной стороны завтра первое сентября, и прийти в школу с больной головой было не самым удачным решением, с другой — предчувствие, разрастающееся в груди, будто молило: «Не пей, Антон. Не пей. Всё нормально.»

Хотя он понимал, что ничего ненормально. Начинался последний, возможно самый трудный год в его жизни. Сейчас Антон шугался всех своих мыслей и по поводу предстоящих уроков, и итогового сочинения, хотя он неплохо умел выражать своё мнение о прочитанных произведениях на бумаге, но всё равно это казалось недостаточным. Пугало, конечно, больше всего ЕГЭ, предметы-то он пока так и не выбрал, а уже неплохо было бы начать готовиться. Ещё Антон боялся своего совершеннолетия, ведь после дня рождения он фактически станет взрослым человеком, но ведь делать-то он ничего не умеет. Не знает, как готовить еду, за исключением яичницы и макарон с пельменями, не знает, как платить за квартиру, интернет и ещё кучу вещей, не знает банально вызывать ли скорую, если поднялась температура, или идти в больницу самостоятельно. Антон ничего не знает.

Хотя до дня рождения будет хорошо, если парень вообще доживет. Восемнадцать ему исполнится только в апреле. У него нет ни сбережений, ни сил, чтобы уйти раньше, снять квартиру или хотя бы пожить у друзей. Бесконечных семь месяцев в этой квартире — выдержит ли он? Нет. Антон скорее повесится раньше, чем покинет этот район насовсем.

Когда вся посуда оказалась помыта, Шастун позволил себе выйти на общий балкон, чтобы выкурить сигарету. Он старался не курить так часто, всё-таки сами сигареты не дешёвые, да и не хотелось раньше времени посадить лёгкие. Мышцы ног больно тянуло туда-сюда, но это даже с какой-то стороны было приятно. Сегодняшний день Антон с самого утра провёл с друзьями, много смеялся и шутил, они чуть ли не полгорода обошли, перед тем как разошлись по домам. Именно так парень представлял себе последний день августа в свои семнадцать лет — он провёл много времени с Серёжей и Димой.

Сигарета постепенно тлела в пальцах и с каждой тягой обжигала горло парня, он хмурился, но продолжал отравлять себя. От дыма в глазах появились слёзы, Антон смахнул их чуть дрожащей рукой, снова возненавидел себя, казалось бы, за слабость. Ему действительно тяжело быть одному, ему постоянно нужен кто-то рядом, кто-то, с кем можно поговорить. Парень позвонил бы Диме или Серёже, а может быть сразу обоим в их общем чате, но его остановило то, что друзья тоже устали после длительной прогулки. Пусть отдохнут лучше перед первым днём в школе.

Солнце уже начало садиться за горизонт, грея последними лучами бледное лицо Антона. Вроде бы лето прошло, но он не загорел ни капельки. Хотя чего можно было ожидать, если он выходил на улицу, только чтобы пройтись по знакомым, а иногда и незнакомым местам с друзьями. На речке Антон в этом году не был ни разу.

Когда на улице совсем потемнело, парень поспешно докурил сигарету, после финишного вдоха сильно закашляв. Бычок полетел с десятого этажа вниз, прямо под подъезд, хотя на бортике балкона стояла полупустая пепельница.

Антон вернулся в квартиру, лениво помылся из душа, на этот раз пробыв в ванне чуть дольше, чем позволял себе обычно, а потом зашёл в свою комнату. Он надеялся, что сможет как можно быстрее уснуть.

***</p>

До школы было не так уж долго идти, каких-то пятнадцать минут. Обычно Антон выходил заранее, чтобы не опоздать, но иногда ездил и на автобусах с маршрутками, чаще всего, когда начинался сильный ливень или снегопад.

Сегодня он должен был успеть на линейку — встал в полдевятого утра, потому что лёг спать достаточно рано, позавтракал яблоком, запивая его чаем, выкурил сигарету. Можно было собираться в школу, но Антон не хотел туда так рано идти. Тем не менее оделся — белая футболка и чёрные джинсы сочетались друг с другом, не перечили уставу «белый верх, чёрный низ», да и парень чувствовал себя комфортно. Достаточно быстро Антон нацепил на себя свои любимые кольца и браслеты, их получилось порядка десяти штук, но он не хотел снимать ни один.

Шастун вышел на улицу после того, как позалипал немного на своей кровати в потолок. Время клонило к одиннадцати. Линейка уже давно шла, но на это было всё равно. Не спеша, Антон добрёл до школы, как раз тогда, когда все классы стали заходить в учебное заведение. На улице ещё играла заезженная музыка для первого сентября, которая, по словам Димы, не менялась в этой школе вот уже одиннадцать лет. Шарики украшали лестницу, а также козырек крыши. На флагштоке развивался флаг. Антон начал буравить его взглядом и задумался, что в первом классе мечтал поднимать его, как это делали старшеклассники. Он надеялся, что поднимет флаг, когда подрастёт. Вот только его мечты с треском обломались через пару лет.

Антон вошёл в школу, наверное, только через десять минут. Сразу же поднялся на второй этаж, остановился у двери, вверху которой была прибита табличка «Кабинет русского языка и литературы». Занёс кулак над деревяшкой. Интересно, как Людмила Михайловна отреагирует на его приход? Скорее всего, не обрадуется.

Парень ещё раз выдохнул и постучал в дверь, открывая её. Никакой Людмилы Михайловны не было. У доски стоял молодой мужчина, на вид которому было не больше двадцати пяти лет. Достаточно высокий, хотя по ощущениям ниже Антона. Раньше парень стеснялся своего роста, ведь он всегда был выше ровесников и даже ребят, которые были старше его. Сейчас ситуация немного изменилась, но иногда Антон всё ещё чувствовал себя неуютно в компании коротышек.

У мужчины были тёмные волосы, приятные черты лица и выразительные глаза — настолько голубые, что Антон невольно отвёл взгляд, когда учитель спокойно улыбнулся, и парень удивился, что на него не кричат.

— Здрасте, — Антон запнулся, но, наплевав на всё и всех, решил не исправляться на «здравствуйте». Ну говорит он со взрослым человеком, вроде как его учителем, и что теперь? Покажется дебилом раньше — быстро отстанут, конечно, если к директору не поведут. — Извините, опоздал немного.

— Я вижу, — хмыкнул в ответ учитель. — Ну-с молодой человек, как вас зовут?

— Антон Шастун. Я могу войти?

— Только после того, как расскажешь, где ты пропадал, когда была линейка. Варианты по типу «проспал», скорее всего, не прокатят. Вам в школу нужно было прийти аж к половине одиннадцатого, даже самые сладкие сони в это время на ногах.

Антон облокотился на косяк, уткнув взгляд в пол. Педагог, имя которого всё ещё неизвестно, сказал правду — парень не проспал, он просто не пошёл на линейку. Но только как это объяснить учителю?

С третьего ряда раздался колкий смешок в кулак, Антон знал, что это Эд, он всегда насмехался над ним, есть ли для этого повод или нет. Сейчас парню было плевать на него, Шастун просто снова посмотрел на учителя, поджимая губы. Он не знал, что сказать.

— Что, шпала, язык проглотил? — поинтересовался Эд, откидываясь на спинку стула. Его тон был не очень-то дружелюбным, педагог строго зыркнул на него, прерывая дальнейшие реплики.

— Ребят, не нужно лезть в то, что вас не касается. Обзываться тем более нельзя, не маленькие уже.

— Да его так все называют, — будто объяснился Выграновский, продолжая ритмично качаться на стуле туда-сюда.

— Я понял тебя, — кивнул учитель. — Не ломай стул, в этом году только новую мебель завезли.

Антон уже подумал, что о нём забыли, стал прокручивать план в голове: подать голос, тем самым сообщив о своём присутствии, или просто выйти из кабинета, будто его тут не было вовсе — он мираж в глазах абсолютно всех людей, сидящих в этом классе.

— Антон, есть что сказать? — прервал его раздумья учитель.

Парень покачал головой. Он больше не хотел говорить.

— Ладно. Проходи, садись. Ты не всё пропустил. После классного часа останься, поболтаем немного.

Эд довольно усмехнулся, провожая одноклассника пристальным взглядом. Антон опять не обратил на это внимания.

— Как к вам обращаться? — спросил Антон, плюхаясь за парту, стоящую позади Серёжи и Димы.

— Арсений Сергеевич Попов, — сказал мужчина, приподнимая уголки губ.