Глава 5. (1/2)

Цзин Юаньци дразнил Ши Цина на глазах у всех.

Согласитесь, он действительно талантлив.

Нормальным людям уже было трудно делать сразу две вещи, а он сейчас делал три.

Внешне он говорил невинные слова обеспокоенности, но у обеих его рук, казалось, были собственные мысли.

Честно говоря, это было много.

Цзин Юаньци думал, что мрачный император кино перед ним оттолкнет его или молча вырвется из его рук.

Однако, хотя Ши Цин был жестким, он не сопротивлялся его действиям.

Действия Цзин Юаньцзи становились все более возмутительными. В отличие от современной одежды древние одежды можно было легко снять.

Но он не раскрыл их. Вместо этого он медленно прошел вниз по длине белого пояса.

Его рука нежно и многозначительно обвела круг.

— Хм…

Ши Цин слегка пошевелился и тяжело вздохнул.

Цзин Юаньци ясно видел, как его щеки покраснели.

Гао Чжи нервно оглянулся:

— Брат Ши?

Император кино быстро скрыл выражение, которого не должно было быть на его лице. С точки зрения Цзин Юаньци, его темные глаза, казалось, вспыхнули, затем эти губы, похожие на лепестки, открылись и закрылись:

— Все в порядке.

Глаза Цзин Юаньци задумчиво сузились. С безобидной улыбкой он отступил, как только услышал это.

Он медленно выпустил руку и немного отошел от Ши Цина как ни в чем не бывало

— Уже почти пора, поэтому я пойду освежиться. Учитель Ши хочет пойти со мной?

Ши Цин не ответил. Он продолжал читать сценарий, опустив голову.

Гао Чжи немедленно помог своему работодателю:

— Мне очень жаль, учитель Цзин — сказал он, — брат Ши всегда погружается в свои роли после того, как закончит играть.

— Все в порядке, — улыбка Цзин Юаньци была щедрой и солнечной, — я тоже часто так делаю. Это совершенно понятно.

Только когда Гао Чжи увидел, что молодой человек уходит, он вернулся к Ши Цину. Он протянул немного воды и прошептал:

— Брат Ши, у учителя Цзин, кажется, хорошее настроение. Он даже ничего не сказал, когда вы его проигнорировали. Разве его не волнует то, что произошло раньше?

Сказав это, он продолжил бормотать о том, как все это было странно:

— Но сейчас его улыбка была слишком широкой. Он тоже казался слишком довольным. Если бы я не знал ничего лучше, я бы подумал, что он действительно близок с братом Ши.

Ши Цин не ответил. Он сделал несколько больших глотков воды.

[Он такой флирт. Мне стало чертовски жарко.]

Поскольку не было видно ничего слишком мозаичного, Система немного забеспокоилась, увидев, как все это разыгрывается: [Хозяин, что, если вас используют?]

[Нет.]

Ши Цин не стал сдерживать слов: [Как ты можешь описать флирт как использование других?]

Система: [Но значение его враждебности не снижается.]

Пришлось наблюдать, как эти двое становятся горячими и флиртующими, но значение враждебности не снижалось!

[Все в порядке.]

Ши Цин выпил еще глоток воды, чтобы подавить жар в своем теле. Он отдаленно взглянул в том направлении, куда ушел Цзин Юаньци: [Оно скоро упадет].

***</p>

В вечерней съемке было использовано несколько камер, снимающими под разными углами. Руки Цзин Юаньци вели себя хорошо, и он не делал ничего такого, чего нельзя было бы делать.

Эти двое снимались как обычно, и все было спокойным.

Когда съемка закончилась, Ши Цин не пошел в свою личную гримерку, чтобы снять макияж, а направился в большую гримерку с другими и сел там, ожидая, пока кто-нибудь снимет с него макияж.

Сцен, которые нужно было снимать вечером, было не так много, поэтому большая гримерная была малолюдной.

Цзин Юаньци тоже был здесь, но его макияж был примерно такой же степени сложности, как и у Ши Цина. Когда Ши Цин закончил переодеваться, он все еще не закончил снимать макияж с лица. Ему оставалось только сидеть и смотреть, как мрачный, как и обычно, император кино встал и пошел в его сторону.

Ши Цин был ближе к двери, чем он. Рядом с Цзин Юаньци вообще не было выхода. Сняв макияж, он не ушел, а пришел сюда, так что еще он мог делать, кроме как поговорить с Цзин Юаньци?

Губы молодого человека слегка скривились. Его персиковые глаза сморщились, когда он улыбнулся. Он собирался открыть рот и позвать Ши Цина, который подошел к нему, но Ши Цин даже не взглянул на него, когда он проходил мимо.

Затем прозвучал голос императора кино.

Он назвал имя, но это было не Цзин Юаньци:

— Цуй Юньцин.

Улыбка на лице Цзин Юаньци исчезла. На мгновение на его лице было недовольство, но вскоре оно вернулось к норме. Он обернулся, чтобы очень небрежно оглянуться назад, как будто смотрел туда только из простого любопытства.

Ши Цин стоял перед молодым человеком, которому было всего 16-17 лет. Когда собеседник показался слишком робким, чтобы ответить, он тихо сказал:

— Приходи в мою комнату, чтобы попрактиковаться сегодня вечером.

— Сегодня вечером?

Лицо мальчика стало еще более испуганным. Он просто играл второстепенную роль. Включая сегодняшний день, он участвовал всего в десяти сценах с тех пор, как пришел на эту съемочную площадку.

Несмотря на разницу в их статусе, в этом году ему было всего 18 лет, из-за чего он казался ребенком рядом с Ши Цином.

Что получит такой император кино, как Ши Цин, от репетиций с кем-то вроде него?

Он испугался еще больше, когда вспомнил слухи о том, что Ши Цин нетерпим к новым лицам в кругу развлечений. Некому было бы помочь ему, если бы он пошел на территорию другого человека посреди ночи.

Он вспомнил всех сомнительных людей и дела в отрасли, о которых упоминали его учителя в школе искусств. Цуй Юньцин действительно не мог заставить себя уйти. Он внимательно взглянул на ледяное выражение лица Ши Цина, прежде чем сказать:

— Учитель Ши, как насчет того, чтобы сделать это завтра? Я сегодня немного устал.

— Нет, — голос императора кино был жестким, а лицо холодным, — ты должен прийти сегодня вечером.

Если бы эту сцену увидели люди, которые любили много фантазировать в своей голове, они могли бы подумать, что он заставляет невинного человека заниматься чем-то неприличным.

По крайней мере, так думал Цзин Юаньци.

Сегодня он почувствовал сладкий вкус Ши Цина и был очень доволен тем, что держал в руках холодного императора кино.

В конце концов, он был единственным, у кого хватило смелости сделать что-то подобное с Ши Цином.

Кроме того, он также считал, что, по крайней мере, из всего актерского состава, он был тем, кто имел наибольшее значение для Ши Цина.

В результате менее чем за сутки он получил пощечину своему самомнению.

Ши Цин, который всегда делал вид, что «вы все прах под моими ногами, недостойный даже моего взгляда» [добровольно] [пригласил] маленького актера второго плана войти в его [комнату] [ночью].

Особый акцент на словах, отмеченных [] выше.

Даже если этот император кино был просто средством скоротать время, его сердце все равно было расстроено.

Это было все равно что найти красивую мидию и поверить, что она принадлежит ему. Когда он небрежно дернул хвостом и затащил её в свое гнездо, чтобы медленно её съесть, мидия убежала в чужую берлогу в тот момент, когда он повернулся спиной.

Было бы странно, если бы ему это понравилось.

Цзин Юаньци никогда не сдерживал себя. Если он не был счастлив, то не мог быть и никто другой. Он встал с сердцем, полным обид, и на своих длинных ногах подошел к разговаривающей паре.

— Учитель Ши, Юньцин еще ребенок, поэтому ему нужно рано ложиться спать. Разве ты не можешь договориться о другом времени, если он не хочет идти?

Говоря это, молодой человек обнял Ши Цина за плечи в очень естественном движении, наполненном братскими чувствами:

— Мы тоже играем сцену завтра, так как насчет того, чтобы я сопровождал тебя вместо этого?

— Незачем.

Император кино мягко нахмурил брови, и линии его лица, казалось, стали более резкими из-за действий Цзин Юаньци:

— У тебя уже все хорошо, поэтому тебе не нужно тренироваться со мной.

— Но я думаю, что мне еще есть над чем работать, — когда Цзин Юаньци был сосредоточен на достижении цели, он мог быть настолько наглым, насколько это было необходимо.

— Учитель Ши, ты — император кино. Конечно, я должен попрактиковаться в игре с тобой. Как насчет этого: давай пойдем в твою комнату сегодня вечером и очень внимательно изучим завтрашнюю сцену.

Когда он упомянул слово «сцена», Цзин Юаньци, казалось, бессознательно погладил спину Ши Цина, обхватив его за плечи.

Его пальцы были очень длинными, поэтому ему было легко дотянуться до лопаток и неоднократно погладить их.

Все тело Ши Цина отреагировало так, как будто его ударили током. Он дернулся и отбросил руку Цзин Юаньци в сторону.

Первоначально весело улыбающееся выражение лица Цзин Юаньци потемнело из-за его действий.

Через секунду молодой человек неохотно приподнял уголки рта, обнажив ту же беззаботную улыбку, что и раньше:

— Учитель и раньше был готов сделать репетировать со мной в студии. Почему учитель не хочет даже позволить мне похлопать тебя по спине перед Юньцином сейчас?

Сказав это, он взглянул на Цуй Юньцина, который был напуган и тихо стоял в сторонке. Его слова были наполнены скрытым смыслом:

— Похоже, учителю действительно нравится Юньцин. Он так заботится о своем имидже перед ним.

Цуй Юньцин не видел, что только что сделала рука Цзин Юаньци. Он думал, что Юаньци пришел помочь ему. Увидев безвыходную ситуацию, он быстро сухо засмеялся:

— Мне очень жаль, учитель Ши. Я очень устал сегодня, поэтому вынужден отказаться от твоего щедрого предложения.

Если он был таким настойчивым, то Ши Цину не нужно было усложнять ему жизнь.

— Хорошо.

Император кино снисходительно ответил, прежде чем повернуться, чтобы уйти. Можно было сказать, что он был таким же мрачным, как всегда, даже взглянув на его спину.

— Брат Цзин, — когда он ушел, все тело Цуй Юньцина расслабилось. Он поспешил подойти к Цзин Юаньци, чтобы поблагодарить его, — я очень благодарен за вашу помощь.

Цзин Юаньци отвел взгляд от спины Ши Цина. Он повернулся, чтобы рассмотреть прекрасное юное лицо перед собой. Из-за того, что Цуй Юньцин по-прежнему нервничал, он напоминал напуганного маленького белого кролика. Его настроение еще больше испортилось.

Даже для него Ши Цин беспокоился лишь о том, чтобы изредка говорить «ммм» в ответ. Как он мог сказать Цуй Юньцину «хорошо»?

Это был тот типаж, который ему нравился?

Его действительно привлекало что-то настолько слабое.

Цзин Юаньци скрывал на лице свое безразличие и презрение. Он легко улыбнулся:

— Ничего. Я не знал, что у вас такие хорошие отношения с учителем Ши. Почему он внезапно пригласил тебя потренироваться с ним?

— Я тоже удивлен, — Цуй Юньцин действительно был глупым маленьким кроликом. Он все рассказал только потому, что его спросил Цзин Юаньци, мимоходом поддержавший его.

— Но когда я проходил прослушивание раньше, я почти не попал в проект, хотя и выступил очень хорошо. Когда мой учитель расспросил окружающих, он узнал, что виноват в этом учитель Ши. Я подумал, что у него не могло быть добрых намерений, когда он пригласил меня только что.

— Он пытался использовать свои связи, чтобы не допустить тебя на съемки?

Цуй Юньцин бессознательно вздрогнул от того, как внезапно застыл голос Цзин Юаньци.

— Да. Брат Цзин, что-то не так?

— Все в порядке.

Цзин Юаньци все еще улыбался, но внутри бушевала буря.

Раньше он действительно думал, что он особенный.

Но теперь он знал, что с Цуй Юньцином обращаются так же, как и с ним.

Молодой человек с трудом подавил нарастающее в сердце чувство неудовлетворенности. Его голос все еще был несколько холодным:

— Он кормил тебя острым перцем?

— Перец?

Цуй Юньцин тупо покачал головой:

— Нет, зачем бы ему это делать?

Возможно, это просто игра воображения, но Цуй Юньцин почувствовал, что молодой человек перед ним, казалось, расслабился после того, как он признался, что не пробовал перец.

Его ледяная отчужденность внезапно рассеялась, открыв того солнечного старшего, с которым он был знаком.

После того, как он узнал, что Цуй Юньцин не такой особенный, как он, Цзин Юаньци снова стал легко улыбаться:

— Не обращай на меня внимания. Продолжай. Что случилось после того, как он помешал твоему участию?

— Мой учитель помог мне найти кого-то, кто впустил меня. Моя помощница, которая заботится обо мне, сказала мне наедине, что учитель Ши всегда был таким. Это был не первый раз, когда он портил прослушивание, на котором молодые актеры упорно старались выступить получше. Она также посоветовала мне по возможности избегать учителя Ши на съемочной площадке.

После того, как маленький кролик пожаловался, в его глазах все еще оставалась робость. Было очевидно, что он считал Цзин Юаньци, который только что спас его от этого «ужасающего императора кино», своим спасителем.

— Брат Цзин, что мне делать? Какую причину я могу использовать, чтобы снова отказать учителю Ши, если он придет ко мне позже?

Цзин Юаньци сказал этому маленькому дурачку еще несколько слов утешения.

Когда он был уверен, что не может получить больше информации о Ши Цине, он «внезапно» вспомнил, что еще не закончил снимать макияж. Он плавно извинился и сел на место, чтобы продолжить удаление макияжа.

Но в глубине его сердца оставалось облако вопросов.

Было разумно предположить, что такой император кино, как Ши Цин, который имел поддержку и стабильное положение на вершине, не имел реальных причин рассматривать Цуй Юньцина или его как угрозу.

Так почему он хотел выгнать их из команды?

Если такие вещи вылезут наружу, даже император кино не сможет избежать негативной реакции. Он не выглядел глупым, так почему же он сделал это?

Если бы это было раньше, Цзин Юаньци подумал бы, что Ши Цин потерял разум, потому что он был слишком ограничен и завидовал своим младшим.

Но после того, как он изменил свое мнение о человеке, он был уверен, что Ши Цин не такой человек.

Тот, кто мог сделать что-то столь же глупое, как подарить другим дьявольский соус с серьезным лицом, не мог сделать этого.

Что, черт возьми, происходит тогда?

Цзин Юаньци обнаружил, что его увлечение загадкой Ши Цин становилось все глубже.

***</p>

[Видишь? Первоначальный владелец был переполнен ревностью. Он испортил карьеру по крайней мере 20 таким людям.]

[Цуй Юньцину повезло, что у него был хороший учитель, который был готов помочь ему вернуть роль.]

Система не поняла: [Тогда разве этот человек не злится на Хозяина? Почему мы должны проявить инициативу, чтобы найти его?]

[Потому что он такой же, как Цзин Юаньци.]

Ши Цин удобно устроился на диване. Он с удовлетворением налил себе бокал красного вина.

Хотя съемочная группа была достаточно щедрой, чтобы предоставить всем одноместные комнаты, Ши Цин заплатил из своего кармана, чтобы перейти в роскошный люкс. Диван, который стоял в забронированном номере, был особенно удобным.

[Его пытались выкинуть точно так же, как Цзин Юаньци. Он также попал на съемки, несмотря на саботаж предыдущего владельца.]

Ши Цин сделал глоток красного вина и включил телефон, чтобы найти групповую фотографию.

[В оригинальной сюжетной линии Цуй Юньцин оказался в центре скандала, потому что нелицеприятные фотографии появились как раз тогда, когда его карьера начала взлетать, когда ему было 20 лет.]

Он постучал костяшкой пальца по изображению на экране: [Это был заместитель директора. Он воспользовался Цуй Юньцином и пробрался в его комнату, пока был пьян. Он был взрослым мужчиной, который навязал себя Цуй Юньцину, который в то время был еще ребенком. Он не мог сбежать после того, как был накачан наркотиками… И когда были сделаны неприличные фотографии.]

Система, которая была связана с Ши Цином сразу после ее рождения, также была чистым ребенком в душе. Она кипела: [Заместитель директора — сволочь! Хозяин, ты собираешься помочь Цуй Юньцину?]

[Конечно, я помогу ему.]

Ши Цин лениво позволил своему телу погрузиться в мягкие подушки дивана. [Помоги мне присмотреть за ним. Дай мне знать, когда он придет.]

Рано утром некоторые люди из съемочной команды, вышедшие выпить, вернулись.

Система немедленно уведомила хозяина.

Ши Цин встал. Но прежде чем выйти, он внезапно кое-что вспомнил и остановился.

Система была сбита с толку: [Хозяин, ты больше не планируешь идти?]

[Подожди.]

Ши Цин открыл свой телефон и подтвердил, что геолокация включена, прежде чем положить его в карман. Он толкнул дверь и вышел.

В соседней комнате компьютер Цзин Юаньци включил сигнал тревоги, как только маленькая красная точка на экране начала двигаться.

Молодой человек, который только что принял душ, вышел, суша волосы. Он усмехнулся, услышав сигнал тревоги. Он смотрел, как маленькая красная точка переместилась вправо и начала опускаться, прежде чем закрыть компьютер и выйти.

Когда он подошел к лифту, он увидел, что лифт действительно спускается. Наконец остановился на 18-м этаже.

Молодой человек перестал сушить волосы. Его плохое настроение усилилось.

Цуй Юньцин жил на 18-м этаже.

Какое у него хорошее настроение.

Мидия действительно убежала в чужое гнездо.

Цзин Юаньци совершенно не колебался. Он протянул стройный и тонкий палец, чтобы нажать клавишу «вниз».