Часть 6 (1/2)

Ловино с сильным неудовольствием уставился на парня, в последнее время ставшего слишком частым гостем в его доме. Нахмурив брови, он скрестил руки, не отрывая взгляд от испанца, который снова здоровался с ним со своей тупой улыбкой на лице. Эта улыбка, конечно же, всё ещё являлась пустой маской, но итальянец заметил, что сосед всё-таки слегка изменился.

Антонио постоянно нёс в себе пессимистичные, грустные мысли, но в течение последнего месяца, точнее говоря, почти двух, во время которых он не отлипал от Ловино, эти мысли иногда прекращались, бывало, даже на несколько часов. А улыбка, навязанный рефлекс испанца, уже не казалась такой искусственной, как раньше.

- Что, черт побери, тебе опять от меня надо? - спросил итальянец, как каждый раз, когда Антонио без предупреждения появлялся у его входной двери. С того дня, как он прошантажировал Ловино своим котом, испанец начал регулярно приходить к нему в гости, потому что хотел с ним общаться и знал, что тот сам к нему не придёт.

Он приподнял бумажный кулёк в своей руке.

- Знаешь, я купил слишком много чуррос и сомневаюсь, что смогу всё съесть сам. Хочешь? - спросил он Ловино, который уже по собственному опыту знал, что как бы он не попытается избавиться от испанца, тот всё равно получит то, что захочет ... с помощью шантажа, разумеется.

Поэтому он просто молча отступил в сторону и пустил Антонио в дом, где тот был тут же поприветствован Тортугой. Кот прибежал к нему и начал тереться об ноги, оставляя кучу волос на его штанах.

- Привет, мой котик, — сказал испанец и почесал животному голову, которое в качестве благодарности заурчало. - Что-то ты начал проводить здесь больше времени, чем дома. Смотри, не забудь, кто из нас твой хозяин. - Он поднял кота одной рукой, стараясь убрать его от кулька, который тот обязательно хотел обнюхать.

- Может, если бы его хозяин не оставлял его так часто одним, он бы не уходил, — буркнул Ловино и пошёл на кухню за большой тарелкой. Они на ней разложили выпечку и поставили её на стол.

Так как у Ловино не было настроения на разговор, он быстро сунул кусок себе в рот. Тортуга тем временем размышлял, к кому из парней залезть на колени. Наконец, он решил пойти к Ловино. Они молча ели, пока испанец не выдержал и не испытал необходимость что-нибудь сказать, прежде чем закончится весь чуррос.

- Я их обожаю, каждый день бы их ел, — признался он, время от времени облизывая уголки губ и пальцы.

- Когда мы были маленькими, я с Франциском часто ходил в булочную. Благодаря его шарму мы всегда выходили с кучами чуррос. Сам удивляюсь, как мы не заболели диабетом, — рассказал Антонио. Он любил говорить о счастливых моментах, но почти всегда сопровождал их печальными мыслями, будто ему не позволено иметь хорошие воспоминания без всяких пессимистичных деталей.

《Думаю, мы только потому получали столько, потому что хозяин булочной знал, что у мамы было мало денег ... значит, из жалости?》

Ловино ещё больше нахмурился, а Антонио, несмотря на такие мысли, продолжал улыбаться.

- Я бы никогда не подарил выпечку таким соплякам, как вам, — заметил итальянец, предлагая кусочек Тортуге, который облизал с него сахар.

- Что ты, мы же были такими милыми. Хотя, Франциск всегда был милее меня, настоящим красавчиком, как говорили соседки. А я ... - Испанец ненадолго притих, думая, как бы лучше сказать.

《А я был грустным мальчиком, который всего лишь хотел, чтобы его любили...》

- А я был больше безобразником, — сказал он наконец, доедая свой чуррос, и тянувшись за следующим.

- Ах ты бедный, жил в тени собственного друга, — заметил Ловино, стряхивая избыточный сахар со следующего куска. Антонио засмеялся.

- Ну ты даешь, Ловино, всегда говоришь все напрямую. - Итальянец лишь пожал плечами.

- Не нравится — вали отсюда. И если решишь больше не вернуться, я тебя не остановлю, — ответил он, снова рассмешив Антонио.

- Да я не об этом ... Ладно, признаюсь, сначала ты мне не очень нравился, но теперь я твою честность даже считаю хорошим качеством, ты достоин восхищения, — объяснил тот. Варгас поднял бровь, не понимая, как можно восхищаться его бестактной и грубой манерой.

- Думаю, что это просто невероятно, как ты можешь говорить людям всё прямо в лицо и не беспокоиться о том, что они подумают. Я бы никогда так не смог ... Одно лишь представление, что они могут обидеться и ненавидеть меня ... Меня слишком пугает, — продолжил испанец. Теперь его улыбка на самом деле казалась ненастоящей.

《Если бы я был хоть чуточку таким, как Ловино, мне бы, наверное, не надо было через всё это проходить ... и я бы не чувствовал себя так хреново.》

- Не путай, — сказал вдруг Ловино с более агрессивным тоном, чем обычно.

- Я много чего боюсь, но не одиночества, поэтому люди могут думать обо мне всё, что хотят. Мне только важно, чтобы я их не слышал, а так мне всё равно, — ответил он. На лице Антонио показалось удивление, а после легкая печаль вмешалась в его улыбку.

- Да, ты точно достоин восхищения, — повторил он тихим голосом. - Мне кажется, что ты справишься с чем угодно, несмотря на страх. В отличие от меня, ты на самом деле сильный и не вынужден прятаться за улыбкой.

- Я не сильный, — возразил Ловино, глядя на Тортугу, элегантно сидящего у него на коленях и дергающего кончиком хвоста. Кот направил свои синие глаза на тёмные итальянца.

- Просто вместо того, чтобы бояться... я решил ненавидеть, — объяснил тот, слегка наклоняя голову к животному, а то подняло свою, будто хотело с ним встретиться. - Это меня не сильно отличает от жалкого труса, — прошептал он, смягчая морщину между бровями, что придавало его лицу безразличное, но одновременно невероятно грустное выражение.

Теперь он выглядел таким покинутым и несчастным, что у Антонио сердце облилось кровью.

《Почему Ловино иногда кажется таким одиноким?》

Услышав эту мысль испанца, итальянец посмотрел в его такое же печальное лицо. Тот хотел что-нибудь сказать, но не успел, так как Тортуга вдруг потянулся вверх и прикоснулся мордочкой об рот Ловино. Итальянец слегка улыбнулся и ласково погладил его по голове. Кот замурлыкал.

《Ты такой хулиган, Тортуга.》

Ловино не понимал, откуда такой укоризненный тон. В каком смысле Тортуга хулиган? Нет, он понятия не имел, как работал мозг Антонио.

Тут испанец поднял кота, якобы, чтобы его погладить, но при этом продолжал мысленно упрекать его непонятно за что. Он специально начал чесать ему живот и подбородок так, что животное разозлилось и пыталось его поцарапать и укусить за руку.

《Нельзя такое делать, хулиган ты маленький ... Я тоже хочу.》

Думая это, Антонио на минуту прекратил ”гладить” кота и краем глаза взглянул на Ловино, который снова протянул руку к тарелке и взял последний чуррос.

《Я тоже хочу потрогать Ловино.》

Итальянец чуть не подавился. Эта мысль не только зашла ему в уши, а прямо проникла во всё тело, и он, всё ещё кашляя, посмотрел на Антонио, который на него уставился, причем не как всегда, а таким же или даже более пронзительным взглядом, чем сам Ловино. Тот вздрогнул и вскочил со стула, боясь, что испанец вот-вот набросится на него или что-то в этом роде.

- Уже поздно, вали отсюда, — сказал итальянец так спокойно, как мог и кашлянул. Изумлённый Антонио сразу же пришёл в себя.

- Но ещё только шесть, — запротестовал он, явно не в настроении уходить, и пытаясь всеми силами потянуть время. Как всегда.

- Ну и что? Думаешь, у меня нет дел? Убирайся наконец, у тебя же собственный дом, черт возьми, — выгонял его другой парень. Испанец надулся и встал с котом на руках, думая о том, как сильно ему не хотелось домой.

В последнее время Ловино каждый раз, когда отправлял его прочь, воспринимал снова исходящие от него грустные мысли, будто они возвращались при одной лишь перспективе находиться одному дома. Будто Антонио, в отличие от него боялся одиночества, боялся думать о том, как не удалась его жизнь, как ему надоела эта противная рутина, как его раздражало, что он никак из неё не выберется, и, естественно, как сильно он устал притворяться, что у него всё хорошо.

Ловино всё это прекрасно знал и соображал, насколько Антонио ненавидел идти домой, но всё равно не собирался терпеть его невыносимые, мысленные вопли у себя. Хотя он сам отлично знал, что такое убегать от того, что причиняет боль. Но если он будет себя постоянно подставлять под мысли и чувства испанца, то точно сойдет с ума.

- А завтра хоть прийти можно? - узнавал Антонио, которого Ловино уже чуть ли не толкал к двери.

- Даже если я скажу нет, ты всё равно припрёшься, — ответил тот. Испанец улыбнулся, конечно же принимая эти слова как завуалированное согласие.

Антонио попрощался и отправился домой, в свою реальность. Ловино какое-то время смотрел ему вслед, а потом закрыл дверь и потащился в спальню, где он в темноте плюхнулся на кровать и задумался, как всегда, когда не знал, чем себя отвлечь.

Вокруг него царила его любимая тишина. Глубоко вздыхая, он поудобнее устроился на кровати и закрыл глаза, пытаясь немного поспать. Но тут же вернулись к нему воспоминания о том, что только что случилось, а с ними и та мысль Антонио, что повторялась у него в голове.

《Я тоже хочу. Я тоже хочу потрогать Ловино.》

Итальянец снова открыл глаза и по привычке сморщил лоб. Он протянул руку перед лицом. Почему этому испанцу так хотелось его потрогать? Что в этом такого хорошего? ... Нет, он явно никогда не сумеет его понять.

Именно так Ловино в очередной раз доказывал, как плохо он разбирался в социальных отношениях, к которым также относился и физический контакт.

В конце концов он пришел к выводу, что ему не стоило так сильно ломать себе голову о том, что думал о нём Антонио и как вообще работал разум этого придурка, а просто отставил эту тему, решив, что она никак не повлияет на него ... или, честно говоря, надеясь.

Следующий день был субботой и не слишком отличался от остальных. Ловино выполнял свою утреннюю рутину, заметив только, что сегодня телефон не звонил, как только начало светать. Или Феличиано наконец устроил себе собственную жизнь или ему уже убрали связь, потому что он нарочно не платил счет (этот телефон со своими звонками ему так действовал на нервы, что он был готов собственными руками выдернуть кабель из стены).

Итак, он решил в этот день заняться уборкой. Может, постирать наконец огромную кучу грязной одежды или помыть кухню. Пока он размышлял, что для него важнее — носить чистые вещи или готовить еду - и уже почти принял сложный выбор, как вдруг кто-то постучал в дверь.

Он закатил глаза и выругался. Ну Антонио, конечно. Какой ещё придурок и мазохист пришёл бы к нему в субботу, наверняка по какой-то тупой, выдуманной причине? Качая головой, он попёрся к двери, чтобы сказать ему пару слов.

- Черт тебя побрал, у тебя что нет собственной жизни ...? - Разумеется, он никак не ожидал, что незваный гость (между прочим, не Антонио) возьмёт и со всем размахом набросится на него, обнимая его за шею.

С таким размахом, что Ловино не удержался на ногах и повалился на пол, ушибая себе спину.

- Ве~ БРАТИК! - Ну ладно, этот гость являлся не таким уж нежеланным, как Антонио, хотя и не менее невыносимым, чем тот. Младший брат ревел Ловино прямо в ухо и так прижимался к нему, что грозил задушить.

- Фе-Феличиано, слезь с меня, черт возьми, ты меня раздавишь, — выдал тот еле-еле, хлопая близнеца по спине, чтобы тот успокоился и наконец встал с него.

- Брат, я так волновался! Почему ты ни разу не перезвонил? Я уже думал, что ты умер или что-нибудь с тобой случилось. Ты такой жестокий, почему всегда так относишься ко мне? - ныл Феличиано. О да, если он что-то хорошо умел, так это плакать.

Тут же Ловино понял, что Феличиано не слезет с него, пока не успокоится. Придётся ждать. Возможно долго. Значит, ему не остался другой выбор, чем лежать на полу и кое-как пытаться дышать, пока Феличиано безутешно рыдал на нем. Время от времени старший потирал себе висок и старался встать, впрочем, безуспешно.

- Хватит, Феличиано, ему больно, — услышал он вдруг второй голос у входной двери, низкий, мужской, незнакомый голос. Будто подчиняясь рефлексу, он моментально выпрямился, сбрасывая с себя близнеца, и уставился взглядом убийцы на блондина с голубыми глазами, стоящего у порога.

Кое-как Ловино наконец умудрился подняться на ноги и встал перед братом в защитной позе, как делал всегда, не забывая её даже после стольких лет. Он смотрел на незнакомца как сторожевая собака, а тот, слегка удивлённый от такого недоверия, попятился назад.

- А, извини, что вмешался, меня зовут Людвиг, я друг Феличиано, — сказал он с сильным немецким акцентом и протянул руку, чтобы поздороваться с Ловино. Тот лишь посмотрел на неё, а потом на самого предполагаемого друга.

《Он даже не пытается спрятать, что я ему не нравлюсь. Феличиано был прав, его брат сложный человек.》

Вот это думал Людвиг, понимая, что итальянец не собирался пожимать ему руку, и опустил её, пытаясь вытерпеть пронзительный взгляд Ловино.

Замечая это, Феличиано тоже встал. Поскольку прекрасно знал брата, он предполагал, что тот уже надел своё выражение мафиози, чтобы напугать Людвига. Но то ему скорее всего не удастся, ведь немец ничего не боялся.

- Успокойся, брат, ве ~, - попросил младший, обхватывая Ловино за руку и слегка сжимая её.

《Всё хорошо, мы на самом деле друзья.》

Ловино обернулся к близнецу, а тот посмотрел ему прямо в глаза, пользуясь их секретным видом коммуникации. Так они и глядели друг на друга, пока Людвигу стало слегка не по себе и он почувствовал себя лишним. Но Ловино по крайней мере хоть немного расслабил плечи.

《Они близнецы, но вовсе не похожи.》

Подумал Людвиг. Ловино слегка удивился, потому что никогда не слышал такую мысль, ведь люди, наоборот, часто говорили, что если бы не различались их цвета волос и глаз, он с Феличиано были бы похожи как две капли воды. Это первый раз, когда кто-то думал иначе.

- Ве~ спасибо, что довёз, Людвиг, — прервал Феличиано неприятное молчание. Немец кивнул ему.

- Пожалуйста. Веди себя хорошо и старайся не создавать слишком много неприятностей, — сказал он. Ловино со злостью подумал, кем себя считал этот тип, чтобы давать его брату приказы (которые, вообще-то, были больше советами, чем приказами).

Феличиано привычно улыбнулся и жарко обнял Людвига на прощание. Тот покраснел как помидор.

- Понял. Увидимся через пару дней, — сказал младший итальянец, хихикая и крепко прижимаясь к немцу, который смущённо и неуклюже тоже обнимал его.

Ловино часто видел, как ласково его брат относился к любимым людям, но для него было необычно, что тот нашел друга, которому достаточно доверял, чтобы обниматься с ним таким образом. И это, конечно, не понравилось старшему.

《Я его столько раз просил не делать этого на глазах у других. Мне стыдно ... но ... нравится, Феличиано всегда хорошо пахнет и меня успокаивает ощущение его рядом. Ой, но его брат на нас смотрит и если он узнает, что я ...》

Внезапно Феличиано был вырван у него из рук. Ловино схватил его за шиворот и потянул к себе, так резко, что тот задыхался и чуть не упал. Сейчас старший брат выглядел так, будто точно готов убить.

Всё ещё краснеющий Людвиг кашлянул, заикаясь, попрощался с ними и направился к своей машине.

- Фели ... Может, ты мне объяснишь, что это за чертов придурок? - гаркнул на младшего Ловино. Его правый глаз нервно дёргался.

Феличиано невинно моргнул, а затем снова улыбнулся.

- Я же уже сказал, что мы друзья, — ответил он, на что его брат скрестил руки и хорошенько осмотрел его снизу вверх, проверяя, не врал ли он.

- Ве~ ты же знаешь, что я не могу тебе врать, — угадал Феличиано, что старший делал. Тот решил ему поверить, ведь это было правдой, младший, как бы не хотел, не мог ему лгать.

Наконец Ловино расслабился и закрыл дверь, проходя вместе с братом, у которого было отличное настроение, в дом.

- Ну хорошо, какого черта ты пришёл? Я тебя не приглашал, — начал ругать его Ловино. Младший расстроился и снова крепко обнял его.

- Ты меня никогда не приглашаешь! Я ... серьезно волновался за тебя, раньше ты всегда перезванивал, хотя бы один раз в неделю, а теперь даже этого не делаешь. Я боялся, что с тобой что-нибудь случилось или что ты не хочешь меня вообще больше видеть.