Часть 5 (2/2)

Потом он поднял взгляд, чтобы посмотреть, как отреагирует Ловино, и увидел, как тот наклонил голову в сторону и показал улыбку. Ироническую, пустую, без всякой надежды ... Антонио вздрогнул и почувствовал потребность попятиться назад, но не сдвинулся с места.

《Страшно ... Ловино ... страшный.》

- Подружиться? Чтобы я стал таким же другом как эти двое, которым ты каждый день врешь? - переспросил тот и эта странная улыбка исчезла с его лица. - Нет, спасибо, мне никто не нужен и ещё больше мне не нужна твоя жалость. А теперь убирайся.

Сжимая руки в кулаки, Антонио опустил взгляд на пол.

《Лучше мне уйти, все равно ничего не добьюсь ... но ...》

- Откуда ты взял эту ерунду, что я только пришел к тебе из жалости?! - спросил он, снова поднимая голову, противореча своим мыслям. - Я честно хочу тебя отблагодарить. В тот день, когда ты меня выслушал, ты меня на самом деле немного спас и ... и не хочу оставить дело так. Хватит уже вести себя как упрямый ребенок и просто прими моё приглашение. ¡Por Dios! Это же только обед, а не предложение вступить в брак! - Итальянец встал с кровати и подошел к окну.

- Послушай меня внимательно: единственный здесь, который ведет себя как упрямый ребенок - это ты. Ты мог мне тогда всё рассказать только потому, что я для тебя чужой человек. Ты ничего мне не должен, а я ничего от тебя не ожидаю, как все эти люди вокруг тебя. Вот поэтому тебе было так легко выпустить всю свою драму. Все, вопрос решён. А теперь забери свои добродушные и романтические идеи обратно и отнеси их кому-то, кому они нужны, - накричал он на него, упираясь об оконную рамку. Испанец продолжал на него смотреть с той же злостью, которую только один Ловино мог вызвать у него.

《Ты ошибаешься!》

Этот мысленный крик слегка удивил итальянца и он не заметил, как Антонио, пользуясь тем, что он находился близко, схватил его за кисть.

- Это неправда, ты ошибаешься, — сказал тот. Ловино моментально попытался вырваться, но испанец держал его крепко, почти так, как тогда, во время их ссоры в кухне.

- Я тебе все рассказал, потому что ощущал, что мог тебе доверять. Почему-то у меня появилось чувство, что ты и так уже все знал. - Испанец покраснел и ослабил схватку, слегка улыбаясь. - Как будто у тебя какая-то странная способность слышать мои чувства.

Нет, это не способность... а проклятие.

- Поэтому не надо такое говорить, я на самом деле хочу и дальше верить, что человек, который заметил, что мне плохо, а еще и помог мне, даже совсем не зная меня, просто не может быть плохим. Ловино, я знаю, что ты хороший. - Он попытался улыбнуться итальянцу, но тот резко стряхнул с себя его руку.

- Верь что хочешь, только оставь меня в покое, — сказал Ловино и собрался лечь обратно в кровать.

В этот момент, Антонио удалось увидеть в его лице что-то другое, кроме холода.

《Он выглядит таким одиноким...》

- Е-Е-Если не пойдешь со мной, я больше не пущу к тебе Тортугу! - начал вдруг угрожать испанец. Ловино моментально обернулся и посмотрел на кота, который, свернувшись на кровати, тихо наблюдал за ними.

- Ты что, маленький? - возмутился итальянец и взял животное на руки.

- Это единственное, что мне осталось. Если не придёшь ко мне обедать, я тебе больше не разрешу играть с Тортугой. Думаешь, я не знаю, что он весь день торчит у тебя, когда я на работе? - ответил испанец, показывая пальцем на кота, которого Ловино крепко прижал к себе.

- Он приходит сам ко мне, по собственной воле! И ты не можешь делать такого! Ты же взрослый человек! - кричал Ловино. Всё-таки именно он вёл себя как маленький.

- Он мой питомец, могу с ним делать, что хочу, — не отступал Антонио от своего решения. Ловино с гневом смотрел на него. А Тортуга тем временем глядел по сторонам и ждал, когда итальянец снова поставит его на лапы.

Ловино прекрасно знал, что это не его кот и что он не имел никакой власти над ним. Если дело шло бы о каком-нибудь другом звере, ему было бы всё равно. Но это был этот кот-оппортунист, который приходил к нему, когда хотел, ложился рядом с ним или на его колени и с которым он мог разговаривать часами, потому что Тортуга выглядел так, будто внимательно его слушал, и приносил хоть немного утешения в его мир вечного шума и одиночества. Черт. Ну когда же он успел так сильно полюбить этого дурацкого кота?

Ловино со злостью посмотрел на Антонио, а потом на Тортугу и начал материться. Кот отвечал на его взгляд, пока не отвлекся на летающую пылинку.

- Черт побери, ладно уже! Но только один раз! Съем твой обед и смоюсь.

Антонио выдал торжествующий смех.

《Поверить не могу, что только что шантажировал кого-то своим котом. Но ещё труднее поверить, что Ловино сдался. Спасибо, Тортуга.》

Именно это испанец думал, пока звал к себе кота, а тот послушно пошел к нему.

Итальянец взял куртку и, ругаясь, вышел. На улице его встретил Антонио с раздражающей улыбкой, а Тортуга, который понял, что конфликт закончился, двинулся в путь, оставляя парней позади. Испанец хотел что-то сказать, но стоило ему только открыть рот, как Ловино поднял руку.

- Молчи, не хочу слышать ни слова ни от тебя, ни от кого-либо другого, — сказал он таким тоном, что Антонио промолчал и всю дорогу не издавал звука.

《Ну ладно, хоть удалось вытащить его из дома. Надеюсь, он поладит с Франом и Гилбо. Кстати ... а есть у Ловино вообще друзья? ... А девушка? ... Даже не знаю, сколько ему лет и кем он работает. Ах, столько хочу узнать.》

Антонио думал всё это по дороге, а итальянец рядом с ним скрипел зубами. Он не хотел ничего подобного слышать, а просто побыстрее пережить это мучительное приглашение, вернуться домой, порвать все контакты с людьми и надеяться, что Антонио его скоро забудет.

Как только они дошли до дома испанца и перешагнули порог, взгляды Франциска и Гилберта сразу направились на Ловино, у которого возникло желание повернуться и убежать.

《Ну, ну, значит, ему всё-таки удалось его уговорить. Но счастливым этот парень не выглядит. Да ладно, кажется, он вообще не знает, что такое счастье.》

Так выглядели мысли Франциска, пока тот внимательно осматривал Ловино, который остался в коридоре.

- Ребята, это мой сосед Ловино, — представил Антонио его своим друзьям.

- Да знаем мы. Совсем недавно он захлопнул нам дверь перед носом, — заметил Гилберт с насмешливой улыбкой.

《Интересно, будет ли он себя сейчас опять странно вести? ... Так и чувствуется, что он хочет убить нас взглядом.》

- Ну не надо так, Гилберт. Он нечаянно это сделал, — попытался Антонио защитить Ловино.

- Нет, специально, — исправил его итальянец, всё ещё не двигаясь с места. Немец засмеялся.

《Ну и честный ... или, вернее говоря, циничный.》

Думая это, альбинос спокойно сел за стол, а Франциск и Антонио пошли за ним. Последний остановился, когда заметил, что Ловино до сих пор стоял в коридоре.

- Что такое? Иди, садись, — позвал он Варгаса. Итальянец с недоверием глядел на его друзей.

Он не хотел, никак не хотел ... не хотел подходить к ним и слушать, что они думали о нём, не хотел тошноту и пронзительную мигрень от бесконечного шума их голосов и мыслей. Он хотел домой.

- Ловино? Всё в порядке? - начал волноваться Антонио, когда потрогал руку итальянца и почувствовал, как тот дрожал. Ловино уклонился от его касания, кивнул и направился к столу.

Как и стоило ожидать, все мысли остальных трех парней вдруг стали о нём, несмотря на то, что их разговор был о совсем другой теме. Предположения, критики и вопросы насчет его асоциального и странного поведения. Навертывая пасту на вилку, Ловино притворялся, будто положил щеку на ладонь, а на самом деле прикрывал себе ухо, чем ему хоть немного удалось себя успокоить.

Не говоря ни слова, он просто ел и запивал еду вином.

- Скажи, Ловино, а чем ты вообще занимаешься в жизни? — спросил вдруг этот высокомерный блондин. Итальянец поднял взгляд с тарелки.

- Дышу, — ответил он не думая и сунул себе очередной кусок в рот. Гилберт начал смеяться.

- Очень интересный ответ ... Но я имел в виду, работаешь ты или учишься. Такие вещи, — сказал Франциск со своим французским акцентом, держа свой бокал вина в руке.

《Удиви меня, Ловино. Что Антонио только нашёл в тебе?

Думал он, разглядывая итальянца, который выпрямился на стуле.

- Нет, я не скажу, чем занимаюсь, только чтобы удовлетворить твоё любопытство или дать тебе повод насмехаться надо мной. И хватить притворяться, будто тебя интересует каждая деталь моей жизни, потому что ты меня ни капли не интересуешь. Думаю, единственное, что ты хочешь знать,так это что, к чёрту, я вообще здесь делаю и почему сижу с вами за одним столом. Если да, тогда спроси лучше у этого придурка рядом с тобой, — гаркнул Ловино и вернул своё внимание к еде.

Царило неприятное молчание, пока Гилберт не рассмеялся на весь дом. Он просто поверить не мог, что кто-нибудь посмел так разговаривать с вечно галантным и вежливым Франциском.

- Прости, — извинился он, когда француз раздраженно посмотрел на него.

А Антонио от стыда съежился на стуле. Какая неприятная ситуация. Которая стала ещё хуже, когда Франциск направил свой взгляд от Гилберта к нему.

- Хорошая идея. Ну, скажи тогда, почему ты пригласил Ловино обедать вместе с нами, если видно, что он явно не хочет находиться здесь? - спросил он у Антонио, который лишь нервно захихикал и посмотрел на Ловино в поисках помощи. Но тот был слишком сосредоточен на своём вине и еде на тарелке.

- А ... ну, я хотел его отблагодарить за, э ... за помощь, когда у меня была эта утечка газа. Если бы не он, тогда думаю, я бы сейчас не сидел здесь с вами, — объяснил испанец с большой улыбкой, будто счастлив и бесконечно благодарен, что выжил ... а не печален, что не лежал сейчас в могиле, как на самом деле хотел.

Пока он со всем трудом играл свой маленький номер, он ощутил пронзительный взгляд итальянца на себе и не мог не посмотреть ему в глаза, словно притянут магнитом. Ловино укоризненно и сердито глядел на него, ведь прекрасно знал, что Антонио врал.

《Не говори ничего, не говори ничего. Пожалуйста, Ловино, не говори им ничего.》

Подумал тот отчаянно и отвёл глаза от итальянца, который на самом деле промолчал, но заметил, как выражения Франциска и Гилберта вдруг стали мягче. Больше всего Франциска, который уже не казался таким высокомерным.

- Тогда мне тоже стоит сказать тебе спасибо. Спасибо тебе, Ловино, за спасение моего лучшего друга, — заговорил француз с честной улыбкой и погладил Антонио по голове, ласково взъерошивая ему волосы.

《Что бы я делал без Антонио? ... Даже представить себе не хочу.》

Думал Франциск, с нежностью глядя на лучшего друга.

Что касается Гилберта, тот встал, подошел к испанцу и грубо обнял его одной рукой за шею. Это выглядело так, будто немец душил его.

- Значит, если бы не этот парень, тебе настал бы тогда конец? Чего ты нам это сразу не сказал? Спасибо, Ловино, — поблагодарил и он.

《Не смей больше нас так пугать, идиот, ещё раз я этого не выдержу.》

И так эти два лучших друга выражали свою благодарность за то, что Антонио жив и этим же временем думали, как важен он для них, а сам Антонио страдал от угрызения совести и имел фаталистические мысли, чувствуя себя всё хуже в собственном теле.

Вдруг раздался необычный смех в комнате. От человека, от которого думали, что он даже не умел смеяться. Парни уставились на смеющегося Ловино, который снова положил лицо на ладонь, закрывая себе ухо, и водил вилкой по тарелке.

Остальные трое замолчали ... Что-то им не сильно нравился этот смех.

- Что такого смешного? - спросил Франциск. Ловино попытался взять себя в руки.

- Я просто не могу поверить, какие вы лицемерные. Вы на самом деле верите в своё собственное вранье? - ответил он, всё ещё хохоча. Но другим было не до смеха.

- Ловино, не надо ... — постарался остановить его Антонио. Улыбка итальянца тут же исчезла и снова появилось мрачное, холодное выражение на его лице.

- Вы видите только то, что хотите видеть. Кто-нибудь может умирать прямо здесь, у вас на глазах, но вы даже не заметите, потому что это абсолютно не касает вашу жизнь или как вы её себе представляете. А самое страшное здесь - это то, что человек, страдающий перед вашим носом ещё и готов симулировать, чтобы вас не беспокоить, чтобы вы продолжали быть счастливыми и думали, что ”всё хорошо”. Вот это смешно, — пояснил Ловино, встал и направился к двери.

- Спасибо за обед, — выдал он на прощание и вышел.

Оба парня посмотрели на Антонио. Тот был бледный как мел.

- О чем это он? - спросил Гилберт. Испуганный испанец покачал головой.

- Не знаю ... Отпустите меня на минутку. - И тоже встал, чтобы побежать за Ловино.

- Ловино, подожди! - крикнул он итальянцу, который, наоборот, ускорил шаг. Испанцу удалось его догнать и встать перед ним, не пуская дальше.

- Какого чёрта ты им это сказал?! - набросился он на него. Ловино всё больше хмурился.

- Лучше задай себе вопрос, какого черта ты им ничего не сказал, — ответил он и хотел продолжить путь, но Антонио не допустил этого.

- Потому что не хочу, чтобы они узнали! Нельзя им ничего говорить, я же тебе сказал, что у них совсем другое представление обо мне. Я не могу им сказать правду, это было бы как предательство, — объяснил Антонио. Ловино злобно фыркнул. Теперь его терпение окончательно лопнуло.

- А почему именно тебе надо всё на себя наваливать?! Может, я и не разбираюсь в общении с другими, но, насколько я знаю, друзья должны принимать тебя таким, как ты есть и помогать один другому, черт знает, что Феличиано мне там всегда рассказывал. Если это правда, тогда почему ты должен страдать ради них, а не наоборот? В каком смысле это предательство, если ты им признаешься, что ты просто человек и что у тебя, как у всех проклятых людях в этом проклятом мире, тоже есть проблемы?! Боже мой, как ты меня выводишь! - заорал Ловино. Антонио просто стоял и моргал, никак не зная, что сказать.

Затем итальянец глубоко вздохнул и посмотрел ему в глаза.

- Да, ты меня просто выводишь и раздражаешь. Такого придурка, как тебя, вытерпеть невозможно. Я понятия не имею, как ты сначала доходишь до такой степени, что хочешь убить себя, а потом продолжаешь носить свою чертовую маску, не открывая рот, чтобы признаться тем, кого ты называешь друзьями, как ты себя чувствуешь. Почти больно смотреть, как ты их от всего бережёшь, как будто они маленькие дети. Когда уже наконец войдет в твою тупую башку, что ты не обязан быть сильным?! - продолжал он ругаться и крепко шлепнул его по лбу.

Антонио попятился назад. Этот удар для него являлся больше моральным, чем физическим. Ловино оставил его позади и пошел, всё ещё ругаясь и матерясь.

- Спасибо! - услышал он вдруг сзади себя и обернулся к испанцу, который держал рукой побитый лоб. Снова тот выглядел, будто вот-вот обольется слезами. Ловино задал себе вопрос: не девчонка ли он на самом деле, если так часто рыдал (по крайней мере, у него на глазах).

《Спасибо, что ты обо мне беспокоишься.》

- Да пошёл ты, — ответил итальянец и хотел пойти дальше.

- Ловино! Давай будем друзьями, а? - поспешил предложить Антонио.

Итальянец остановился, через какое-то время обернулся и посмотрел на него. Выражение на его лице выглядело совершенно необъяснимым, и несколько секунд он испанцу казался таким грустным ... отсутствующим и одиноким.

- Мне не нужны друзья. Мне никто не нужен ... не нужно мне вранье, — ответил ему Ловино и в конце концов дошёл до своего дома. Антонио чувствовал себя слегка покинутым.

《Я уже считаю тебя своим другом.》

Ерунда ... Такие вещи, как дружба и отношения Ловино не только ненавидел, а даже боялся. От этого всего будет только больно. Всегда, без исключения.