Часть 2 (2/2)
При этом он резко дернулся и привлек внимание остальных трех, которые к нему повернулись.
- О, у тебя посетитель, — сказал немец третьему, сразу вставшему. Теперь было видно, что он носил фартук, из чьего кармана вытащил блокнот. На его футболке красовался логотип кафе.
Этот Антонио являлся официантом здесь, который, оказывается, имел немного свободного времени и не заметил, как зашел Ловино. Сейчас он поспешил к нему, надеясь, что не разозлил посетителя.
- Извините, пожалуйста. Добро пожаловать. Вы уже знаете, что хотите, или вам принести меню?, — спросил он, все еще с громадной сияющей улыбкой на лице.
Ловино медленно поднял голову и уставился на его зеленые глаза, которые несколько секунд казались ему такими же улыбчивыми, как и всё его лицо.
- Прекрати, — приказал ему Ловино, нисколько не церемонясь. Антонио издал нервный смех.
- Простите? - переспросил официант, на что итальянец еще сильнее нахмурился и потер себе виски, не отрывая взгляд от парня.
- Прекрати улыбаться, притворщик, — добавил он, чем вывел Антонио полностью из равновесия.
《Что это с ним?》
- А... извините. Если что-то не так, пожалуйста, скажите мне и я постараюсь сделать это для вас, — сказал тот, пока Ловино снова спрятал голову между руками. Да ничего он не мог для него сделать.
- Оставь меня в покое, — ответил Ловино, пытаясь игнорировать комментарии, которые тот думал.
- Что вы сказали? - Антонио уже стало как-то не по себе, больше всего, когда он увидел, как его посетитель отчаянно тер свою голову.
- Что слышал. Оставь меня в покое, не разговаривай со мной. Что, так трудно понять? - налетел на него итальянец, теперь крепко цепляясь ногтями в собственные волосы.
- Э... нет... но вы же мне еще не сказали свой заказ, - парировал Антонио, серьезно думая, стоило ли ему позвать хозяина. Посетитель стонал от боли.
- Мне все равно, принеси мне что угодно, только... замолчи, — еле выдал Ловино и стиснул зубы, прижимая пальцы к голове и закрывая себе уши.
Тут Антонио заметил, что что-то не так. Это не был злой посетитель, который хотел над ним издеваться.
- Вам плохо? - поинтересовался он и положил ему руку на плечо. Итальянец моментально вскочил и грубо убрал её от себя.
- Не трогай меня! - заорал он. Его стул оказался на полу. Антонио попятился назад, а остальные два парня и несколько прохожих уставились на него.
《Что это с ним? Ненормальный. Может, он с ума сошел.》
- За-замолчите, — сказал Ловино, сразу же поднимая руки к ушам.
- Но никто же ничего не сказал, — заметил Антонио, глядя на него с легким страхом.
Ловино снова чувствовал взгляды и слова, направленные на него, все мысли, направленные на него... точно так же, как и в детстве... Точно так же.
- Замолчите, — повторил он, игнорируя Антонио. Но голоса, наоборот, стали еще громче.
Он уставился на пол, избегая взгляды, которые являлись отличным аккомпанементом ко всем этим неприятным мыслям. Хватит... хватит...
Инстинктивно он начал искать где спрятаться и осмотрел все помещение, пока его взгляд не упал на маленький винный погреб, находившийся почти рядом со стойкой. Не думая дважды, он помчался туда и заперся, закрыв дверь прямо перед носом Антонио, который побежал за ним.
- Вам нельзя туда! - закричал тот, пока Ловино находил выключатель света и нажимал на него. Несмотря на то, что еще не был вечер, погреб погрузился в частичную темноту.
Затем итальянец плюхнулся на пол, прижал руки к ушам и закрыл глаза. Антонио и остальные работники кафе тем временем кричали и колотили дверь.
Он спрятал голову между коленями, чувствуя себя снова как шестилетний малыш, который боялся голосов.
Но черт, ему уже было 23... Он не мог этого делать в общественном месте. Не мог, но все равно сидел, свернувшись калачиком в темном, узком помещении, и пытался скрыться от шума, который причинял ему боль. Желая, чтобы все исчезло.
- Послушай, мы тебе ничего не сделаем, но тебе надо оттуда выйти, - опять голос Антонио.
Да знал он, что они ему не собирались ничего делать!... Он же боялся не их, а шум, с которым он неизбежно столкнется, если выйдет.
К всему шепоту людей на другой стороне двери присоединились французский и немецкий акцент, создавая предположения, пока другие дальше стучали в дверь. Кого-то уже отправили за ключом к погребу. Ловино тем временем все еще сидел в темноте, пытаясь найти хоть немного покоя.
《И конечно, это должно случится как раз во время моих первых рабочих недель. Думаю, он психически больной. Какие странные люди бывают на свете. Надо вызвать полицию или психиатра.》
- Да замолчите уже, черт вас побери! - заорал на них итальянец изнутри и ударил ногой об дверь, пугая всех, с непониманием смотрящих друг на друга. Ведь они специально ради него говорили совсем тихо.
Антонио нервно глядел на дверь. Один из его коллег подтолкнул его к ней, говоря, что если кто-то и может образумить этого посетителя, устроившего такой скандал в их кафе, то именно он, потому у него имелось больше чувства такта, чем у всех остальных. Все согласились с ним, ведь Антонио всегда был добрым, внимательным и мог успокоить каждого одним своим присутствием.
Тот хотел отказать, но другие с такой настойчивостью просили, что он согласился с условием, что если ему не удастся, то парня придется вытащить насильно, или, если нужно, даже вызвать полицию.
Антонио снова постучал в дверь и прижал к ней ухо.
- Слушай, если ты оттуда не выйдешь, придется вызвать полицию, а я не думаю, что ты плохой человек... Может, у тебя просто плохой день, — начал он.
《Вот у меня точно плохой день благодаря тебе. Ну хватит уже, вылезай наконец оттуда, хватит вести себя как ребенок. Думаешь, что так просто можно где-то спрятаться, когда что-нибудь не так? Если да, то я бы это делал каждый проклятый день.》
Ловино сморщил лоб и снова начал изнутри пинать дверь, пугая Антонио.
- Уберись... оставь меня в покое, — кричал итальянец, который всего лишь хотел тишины, но никак не получал ее.
- Не могу, потому что ты сидишь в нашем винном погребе. Знаешь, мой шеф уже начал волноваться. Давай ты мне лучше скажешь, что мне для тебя сделать и как тебе помочь, хорошо?
《Ну давай, если это будет так продолжаться, тогда я точно начну думать, что весь мир сошел с ума, а не только я один... Я не хочу еще больше терять веру в человечество. Вылезай уже.》
Ловино снова спрятал голову между руками и ногами. Опять... опять он всем создавал проблемы.
- Хочу, чтоб все исчезли, — пробормотал он, не ожидая, что другой его услышит.
- Ну не надо такое говорить. Было бы грустно, если все исчезнут, тогда ты останешься совсем один, — ответил Антонио, хихикая.
《Да, я тоже хочу, чтоб все исчезли и чтобы весь мир пошел к черту. Что со мной случится, мне все равно.》
Спрятанный в погребе итальянец ясно слышал, что Антонио на самом деле думал, и от злости прикусил губу. Кому нужен такой театр? Кого он хотел обмануть своими пустыми словечками?
- А такие как ты должны исчезнуть первыми, — сказал Ловино смертельно холодным голосом, а его глаза, которые только что были наполнены болью, внезапно потеряли свой блеск.
Он слышал, как официант засмеялся, и раздался звук, который заставил Ловино предполагать, что тот теперь положил голову и обе руки на дверь.
- Ну ты и жестокий, — сказал Антонио слегка грустным тоном, но даже сейчас тихо смеялся.
《Да знаю я... Не надо мне напоминать...》
В отличие от предыдущих мыслей в этот раз его внутренний голос звучал слабым... сломанным, как будто под аккомпанементом длинного вздоха. Усталый голос.
Какой отвратительный, жалкий тип... Вот именно поэтому он так ненавидел людей; он абсолютно терпеть не мог их поверхностные маски, которые они надевали для других, и дурацкую сцену, приготовленную ими каждый день для всего мира. Как его это злило, как ему был противен этот придурок со своей улыбочкой, чье настоящее лицо со всей вероятностью уже давно было разрушено всеми этими спрятанными мыслями. Кажется, его маска уже начала пожирать его изнутри, будто проказа. Эта же проказа, которую Ловино ясно слышал.
《Не думаю, что он выйдет. Но если вызовем полицию, здесь будет сумасшедший дом, а у меня нет сил для этого... Хочу домой ...》
- Можешь мне рассказать, что тебя беспокоит, и я что-нибудь придумаю, чтобы тебе помочь. Ну, скажи. Чего ты хочешь? - спросил тот снова этим веселым и сочувственным голоском, с добротой, которая ПОЧТИ звучала честной.
《Почему опять мне всем надо помогать? Они что, не видят, что я слишком устал, чтобы кого-то спасать? Мне надоело вытаскивать всех из несчастья, пока я сам все больше в нем тону. Выйди... ну выйди, пожалуйста, и прекрати уже эту драму... Я больше не могу.》
- Я хочу, чтобы ты замолчал! Заткнись уже! - орал злой Ловино, встал и во вспышке агрессии начал бить дверь кулаками. Хозяин даже боялся, что он ее поломает.
Антонио так испугался, что попятился назад, но потом вернулся к двери и положил на нее ухо, слушая тяжелое дыхание итальянца.
- Просто... просто притихни... — попросил тот из погреба, пока его голову продолжала разрывать боль.
- Прости, но мне надо тебя как-нибудь уговорить и я не отстану, пока ты не выйдешь. Будь добр, выйди, а? Что может быть таким ужасным, что тебе надо прятаться в погребе? - спросил Антонио мягким тоном. Он звучал веселым и позитивным, как все эти типы, которых показывают по телевизору. Теперь ему не хватало лишь объяснить эффективную программу из десяти шагов, чтобы повысить самооценку.
Но, несмотря на это... Его внутренний голос являлся полной противоположностью. Несколько секунд Ловино даже казалось, что он имел дело с двумя разными людьми.
《На твоем месте я бы навсегда там остался, чтобы ничего больше не чувствовать. Можешь меня пустить к тебе, чтоб я тоже там закопался? ... Серьезно... я больше не могу, больше не выдерживаю... хотелось бы мне быть таким же, как ты и сбежать от всего. Мне так всё надоело.》
Ловино опять простонал и присел на корточки, снова держась за голову. Это он здесь устал и больше не мог!
- Я тебе обещаю, что все будет хорошо, — пытался Антонио его дальше успокоить.
Ловино так широко раскрыл глаза, как позволяли его веки. Нет... Этот идиот не мог сказать ему такое. Правда? Не мог он ему так нагло соврать!
Все будет хорошо? И вдобавок, он ему это еще и обещал? ЛГУН, ЛГУН, ЛГУН. Такой же лгун как мама, такой же лгун как папа... жалкий индивид, который даже не в состоянии обмануть самого себя и тонул в собственном несчастье, посмел пообещать ему, что все будет хорошо. Что с искусственной улыбкой и тщательно продуманным номером, с хорошо нарисованной маской все решится само по себе, будто магией.
Ловино начало тошнить и он закрыл рукой рот... Его сейчас вырвет...
Как смог он подавил тошноту, и медленно вернул руку к уху, пытаясь сосредоточиться затуманенным взглядом на каком-то месте на стене.
Он не хотел больше там сидеть, вернее, не мог... Надо уже возвращаться домой.
- Позовите моего брата ...— сказал он вдруг тихим тоном, как всегда, боясь, что собственный голос ему причинит боль. Как же он устал...
Как только Феличиано получил звонок, он вылетел из дома и за сорок минут бегом добрался до указанного адреса. Когда он добежал до кафе, сразу же спросил, где Ловино, который тем временем все еще сидел в погребе и слушал мысленные упрашивания Антонио. Все удивлялись, что парень даже не узнавал, что случилось, а моментально подошел к погребу и постучал в дверь.
- Ве~ братик, это я, Феличиано, - будто это были какие-то волшебные слова типо 《Сезам, откройся》, замок отворился и Феличиано зашел.
Он обнаружил Ловино с головой между коленями на полу, как бесчисленное количество раз видел прежде. Старший держал голову внизу, волосы падали ему в глаза, а руки были прижаты к ушам. Феличиано сел перед ним на корточки и положил свои теплые руки и лоб на руки и лоб брата.
《Я с тобой... пошли домой.》
Сказал он ему этим секретным способом коммуникаций. Ловино пару раз глубоко вздохнул, потом кивнул и с помощью брата поднялся на ноги, чтобы наконец-то оттуда выйти.
- Извините, пожалуйста, за неприятности, — сказал вежливо Феличиано, выслушивая длинный-предлинный нагоняй хозяина кафе и повторяя одно извинение за другим.
- Закрой наконец свой рот, никчемный придурок, — набросился Ловино на мужчину таким агрессивным и одновременно холодным тоном, что тот от удивления замолчал на пару секунд. Но прежде чем он успел продолжить, итальянец потянул младшего брата на улицу.
- Вот видишь, все закончилось хорошо. Я же тебе сказал, — заметил Антонио, когда они подходили к двери.
Он широко улыбался, так, что на его щеках появились ямочки. Ловино на него посмотрел с такой ненавистью, что его глаза потеряли блеск.
- Ты такой фальшивый, — сказал он ему на прощание и вышел, даже на глядя на удивленное выражение официанта.
Феличиано вызвал такси. Водитель его предупредил, что двухчасовая поездка до дома Ловино будет дорогая, но младшему было все равно. Он готов все сделать ради брата, лишь бы тому не было больно.
Они сели в машину и двинулись в путь. Ловино слышал мысли водителя, но тот думал лишь об ежедневных проблемах, поэтому он позволил себе мысленно пройти то, что только что произошло... разумеется, не первый раз в его жизни и, с большой вероятностью, не последний.
Но это все-таки был первый раз, когда он слышал подобные крики из сердца человека, который в добавку еще и обманывал весь мир красивой улыбкой.
- Почему люди врут? - спросил Ловино тихо, безразлично глядя из окна на толпы на улицах, создавая впечатление, что он не принадлежал к этому миру.
Феличиано повернулся к нему. Он не был уверен, ожидал Ловино от него ответа или нет, но все равно заговорил, также смотря из окна, пытаясь найти ответ в лицах прохожих.
- Может, потому что так легче все перенести... легче выдержать реальность, — сказал младший. Ловино дальше наблюдал за людьми, время от времени краем глаза поглядывая на Феличиано, который был вынужден выговаривать даже самые личные секреты, чтобы не причинить брату боль... Который не мог себе позволить врать, чтобы справится с миром, как все остальные.