Глава 13 (2/2)

Все эти месяцы он внимательно - а что еще ему оставалось? - наблюдал за ними. Как усердно колдует над ним Фурнье, для которого его медицинский случай стал своеобразным профессиональным вызовом, как психует Розье, швыряя книги и ломая мебель, как закончившая школу племянница пытается его образумить. Видел, как приезжал Багров с Лизой Вуд и хныкающим младенцем - похоже, Глыба переусердствовал в стремлении выполнить задание и удержать мисс Вуд в лоне их оппозиционного движения. Как над его беспомощным телом заключались сделки, делились сферы влияния, велись дискуссии, а однажды едва не дошло до смертоубийства. Поэтому Геллерт знал и о сомнениях Розье насчет его дееспособности, и о претензиях Багрова на его место. И о предложении Винды «проявить гуманность» и закончить его страдания. Так что укрепление своих пошатнувшихся позиций было первым, чем он собирался занять по возвращении. И для этого у него уже был выработан вполне определенный план действий.

- Разве я мог уйти, не завершив наше общее дело? - ответил Геллерт в тон Розье, когда Марта промокнула его губы салфеткой. - Надеюсь, оно еще живо?

- Ваше исчезновение, конечно, сбило всех с толку, но будьте уверены, не с верного пути, - ухмыльнулся Розье, прокручивая массивный перстень с гербом на мизинце. - Вы открыли волшебникам глаза, месье Гриндевальд, и теперь многие готовы подхватить Ваше знамя. Процесс уже не остановить.

Со мной или без меня, да?

- Приятно это слышать, - он взглядом приказал Марте уйти вместе с недопитым кофе. - Признаюсь, мне очень повезло, что меня окружают люди, на которых можно положиться. Такие как Вы, Альфонс.

- О, я сделал то же, что и любой порядочный волшебник на моем месте, - отмахнулся Розье. - И обещаю заботиться о Вас до Вашего полного выздоровления.

И действовать от моего имени, как делал последние полгода, разумеется.

- Ваша помощь мне понадобится, Альфонс, но не только в исцелении. Мне многое открылось, пока я был… там, - Геллерт выдержал многозначительную паузу. - Прошлое, будущее. В связи с этим я намерен радикально изменить концепцию моей идеологии.

- Я, наверное, не совсем Вас понял? - вежливо переспросил Розье. - Вы были где?

- Не думаете же Вы, что все эти месяцы я просто болтался тут как захудалый призрак? - фыркнул Геллерт. - Конечно же, моя оторванная от тела душа отправилась в странствия.

Натянутая улыбка Розье свидетельствовала о том, что его сомнения в адекватности Геллерта только что укрепились.

- Месье Гриндевальд, я не слишком утомил Вас? Фурнье строго-настрого запретил Вам перенапрягаться...

- Со мной все в порядке, Розье, - оборвал его Геллерт, добавив в голос металлическую нотку. - По крайней мере, до тех пор, пока Ваша дорогая племянница не решит исполнить свой замысел и избавить меня от моего бренного тела.

- Ооо… Так Вы все слышали…

- Слышал? Нет, Розье. Я просто знаю. Как и то, что Винда Вам не племянница, - усмехнулся Геллерт, заметив, как побледнел его увлажненный лосьоном лоб. Винда была дочерью старшего из братьев Розье, ныне покойного, так что воспитанием девушки занимался Альфонс. И многие объясняли его старания и заботу о девушке, куда более явные, нежели в случае собственных сыновей, вполне очевидной причиной - ведь именно Винда по праву наследовала большую часть фамильных владений Розье. Конечно же, Альфонс старался оставаться ее любимым дядюшкой. Но Геллерт провел в обществе «дяди и племянницы» достаточно времени, чтобы обо всем догадаться. - А вот знает ли Винда, почему ее отец погиб, а мать покончила с собой?

Розье, похоже, настолько привык к его молчаливой беспомощности, что сам оказался абсолютно беспомощен перед лицом шантажа.

- Вы…

- Значит, не знает? - нарочито беспечно продолжал Геллерт, все более ощущая себя хозяином положения. - Что ж, наверное, так лучше для вас обоих. О, не сомневайтесь, конечно же я сохраню Вашу тайну. В конце концов, мы с Вами на одной стороне, и лично я в Вас не сомневаюсь.

Так был обезврежен Альфонс Розье.

А вот с Виндой все оказалось не так-то просто. Геллерту необходима была ее поддержка, если он рассчитывал полагаться на силу семьи Розье - ибо скоро Винде исполнялось семнадцать, и она официально вступала в права главы семьи. Однако несмотря на юный возраст ведьма отнюдь не отличалась наивностью, да и впечатлительность биологического отца не унаследовала. Гриндевальда она считала чем-то вроде опасного, контрабандного животного, от которого следовало избавиться как можно скорее. Обаяние Геллерта на нее не действовало, а на его откровения о войне будущего и том свете отвечала демонстративным скепсисом. Она даже дошла до того, что прочитала все его когда-либо опубликованные статьи и манифесты и цитировала их при каждом удобном и неудобном случае, опровергая Геллерта его же словами. Со времен Роба О’Брайена он не подвергался столь жесткой и непримиримой критике и, если честно, временами почти выходил из себя, до глубины души возмущенный ее дерзостью и полнейшим отторжением каких-либо авторитетов! Винда руководствовалась лишь своими моральными принципами и поступала только так, как считала правильным и наилучшим для ее семейного наследия, и ни Геллерт, ни кузены, ни дядя не могли ее переубедить.

И все же Геллерт не понаслышке знал - слабость найдется у каждого.

А если слабость никак не найти, значит, ее нужно создать.

***</p>К Рождеству он почти полностью восстановился. Физически, по крайней мере. Все остальное - власть, влияние, авторитет, даже собственную волшебную палочку пришлось отвоевывать с боем. В ноябре Винда вступила в совершеннолетие и очень быстро освоилась в роли главы семьи. Геллерт же сменил тактику, жарким спорам предпочтя тактичный, филигранно-вежливый игнор, и полностью сосредоточился на написании нового, скорректированного Манифеста. На Рождественские праздники в поместье съезжались многочисленные родственники и друзья семьи Розье - все поголовно представители других влиятельных магических семей - так что Геллерт тщательно готовился к этому мероприятию, его по сути первому после таинственного исчезновения выходу в свет. После видения его планы масштабно изменились, и поддержка власть имущих была нужна ему как никогда. А чем раньше он посеет семена своих новых идей, тем быстрее те взойдут.

Первый росток - “насилу” вымоливший его прощение Багров - уже окреп и начал приготовления, так что Геллерту не терпелось начать действовать. Удерживали его лишь две вещи - не до конца восстановившиеся мышцы и Винда Розье.

- Спасибо, - не отрывая взгляд от своего отражения в высоком зеркале, Геллерт принял у Багрова протянутую ему трость с серебряным набалдашником, подарок Альфонса. Пусть с виду он выглядел уже совсем выздоровевшим, на деле же не смог бы не то что выиграть дуэль, даже пройти несколько метров без опоры на трость или чужое плечо. Впрочем, эта «надломленность» лишь добавляла ему шарма, органично вписываясь в образ познавшего Истину мессии, к тому же искренне уверовавший Багров был телохранителем, каких поискать. - Спускайся вниз, я скоро подойду.

Не хочу, чтобы они увидели меня под руку с сиделкой.

По крайней мере, теперь Багров не испытывал недостатка в послушании и не стал настаивать на своей помощи. А может, и сам хотел поскорее вернуться к Лизе и маленькой дочери. Хотя, насколько Геллерт успел заметить, особой любви Глыба не испытывал ни к той, ни к другой.

Главное, чтобы он оставался верен мне.

Геллерт еще раз взглянул на себя в зеркало. С момента возвращения он делал это не так часто - собственное лицо, что неудивительно, примелькалось ему за полгода до тошноты - но сейчас все постепенно возвращалось на круги своя, и как истинный боец Геллерт проверял оружие перед боем. Смахнув непослушную и вечно падающую на лицо - так было надо - золотистую прядь, он очертил подушечкой пальца нижнее веко правого глаза. Его оттенок отличался от левого более темной, сапфировой синевой, а внешний угол перечеркивал небольшой шрам - единственное напоминание о расщеплении. Удивительно, как он не погиб тогда. Да и сейчас. Но с другой стороны, что в этом удивительного, учитывая, какая судьба ему уготована?

Одернув синий в золотистую клетку жилет и Мантию-невидимку, спрятанную под одеждой, он поправил завязанный с выверенной небрежностью галстук, довольно подмигнул своему отражению и трансгрессировал в гостиную.

Там его встретили, в основном, благожелательно - Розье всегда трепетно относились к чистоте крови и были благодатной публикой - хоть и с опаской, ведь раньше в его речах можно было уловить побратимское отношение к маглам. Теперь же Геллерт немного сместил акценты, и его идеи стали гораздо лучше соответствовать вкусам волшебной знати. Даже Винда сегодня спорила с ним вяло и с неохотой. Посему несколько часов и чаш пунша спустя, когда пришло время рождественских гимнов, Геллерт смог с достоинством и чувством выполненного долга откланяться и отковылять из гостиной. За месяцы наедине с собой он сильно отвык от жадного, вечно голодного внимания публики, и вечер отнял у него куда больше сил, чем раньше. Но все же это можно было назвать если не грандиозным успехом, то уж точно небольшой победой над самим собой. И над парой-тройкой податливых аристократических умов.

Мерный стук трости поглощался густым ворсом толстого ковра. Геллерт шел по коридору, соединяющему основную часть поместья с хозяйственной пристройкой, с удовольствием вдыхая свежий и пряный прохладный воздух - зимой здесь не топили, так что под потолком висели колбасы, сыры и дичь, а на полках вдоль стен покоились запыленные бутылки вина. Геллерт направлялся в поленницу, полюбившееся ему местечко, где можно было спокойно покурить и подумать в одиночестве и, главное, присесть. Но, не дойдя пару шагов, он вдруг услышал приглушенные голоса и остановился.

- Перестань! Я ведь уже говорила, что больше не хочу!

- Да ладно тебе, ma rose. Ты же не серьезно.

Оба женских голоса были ему знакомы. Опершись на трость, он осторожно приблизился к самой двери, прислушиваясь как охотничий пес, почуявший запах чужой тайны.

- Нет, я всегда серьезна! И ты это знаешь! Это неправильно!

О-о-о, так я был прав.

- Неправильно? Не твои ли губки заявляли, что тебе все равно, что скажут другие? Мм? Или главе семьи не положено иметь характер?

- Дело вовсе не в этом!

- А в чем тогда? Ну же, удиви меня.

С пару мгновений стояла тишина. Геллерт прилип к двери как саламандра к горящему полену.

- Неправильно обманывать тебя, когда я больше не чувствую того же, что раньше.

- Чушь!

- Нет, это правда. Прости, но это так. Я больше тебя не… ммм…

Стоило тишине вновь затянуться, и Геллерт поспешил взять дело в свои руки. Буквально. Перехватив трость, он резко дернул дверь на себя.

- Ой, прошу прощения, дамы! - картинно удивился он. - Я не знал, что здесь занято.

Оторвавшаяся от раскрытых губ Винды Коко едва не зарычала на него львицей. Львом, если учитывать гриву ее тугих кудряшек.

- Гриндевальд! А ну быстро свалил отсюда!

Вспыхнувшая от смущения Винда воспользовалась этим, чтобы вывернуться из крепкой хватки подруги и оправить задранный подол мантии. Геллерт, впрочем, успел заметить черное кружево подвязок на фоне фарфоровой с синеватыми прожилками кожи ее бедра. Поймав его взгляд, Винда покраснела еще сильнее. И разозлилась.

- Пропустите! - она шагнула было к двери, но он уперся локтем в дверной проем, загородив его собой, и ухмыльнулся, откровенно наслаждаясь происходящим.

- Уже уходите? А может я лучше к вам присоединюсь?

Обе - и Винда, и Коко - окатили его единодушным отвращением. Ожидая подобной реакции, он расхохотался.

- Да вы просто не знаете, что теряете. Ну, - он заговорщически подмигнул Коко. - Точнее мадемуазель Розье не знает.

- Все, хватит! - заклинание Винды сшибло его с ног, отшвырнув в стену. Трость бесшумно покатилась по ковру. Хлестнув по его щеке подолом мантии, Винда стремительно унеслась прочь. Громко выругавшись, Коко рванула за ней, но поскользнулась на трости и самым нелепым образом растянулась на полу рядом с Геллертом. Едва успев перевести дух после удара о стену, тот снова расхохотался. В этот раз нисколько не наиграно.

Выплюнув попавшие в рот пряди, Коко злобно послала его туда, где не светит солнце.

- Да я-то с удовольствием, - постанывая и хватаясь за ребра от смеха, весело парировал он. - А вот тебе, боюсь, действительно не светит.

- Ой, завали, Гриндевальд, - огрызнулась она, безнадежно откидываясь спиной на стену и подтягивая к себе колени. Больше никаких оскорблений от нее не последовало, так что Геллерт быстро успокоился. Ему даже стало жаль ее.

Немного.

- А когда все было легко, Килька? - выуживая из пиджака портсигар, вздохнул он уже без тени насмешки. Она подняла на него густо подведенные, посверкивающие от слез глаза.

- С тобой поблизости - никогда! Думаешь я не поняла? Это ведь все ты, сукин сын. Опять!

- Не понимаю, при чем тут я.

- Да уж конечно! - фыркнула Коко, скривившись как от зубной боли. - Уже забыл Сиф? А Шэрон на пятом курсе? Ты хоть представляешь, с каким трудом я их добивалась? А ты просто выскочил как черт из табакерки и забавы ради все испортил! Всегда все портишь, завистливый гавнюк!

Да, но не всегда же специально!

- Что я могу поделать со своей природной привлекательностью? - отшутился он, и ее рука дернулась к палочке. - Эй, погоди! Ну, положим, я и правда вмешивался пару раз, чисто из спортивного интереса.

- Еще слово, Гриндевальд, и я…!

- Но ты ведь и сама понимаешь, почему она тебя бросила, - защипнув сигарету уголком рта, он прикурил ее кончиком пальца и затянулся. С минуту Коко буравила его тяжеленным взглядом, а затем фыркнула и выманила портсигар из его рук.

- Удиви меня.

Выпустив струю дыма в потолок, Геллерт глянул на нее с сочувственной снисходительностью:

- Таким деятельным святошам как мадемуазель Розье нужна идея, какая-то цель в жизни. Кто-то, кого можно защищать и поучать. А ты ни в том, ни в другом не нуждаешься. И более того, не можешь дать цель, так как сама живешь бесцельно, а из идей в тебе лишь разврат и презрение ко всему живому. Как по мне, так ты прекрасна как есть, но для Винды этого явно мало. Она это поняла и поспешила отчалить.

- Но ты-то абсолютно такой же, Гриндевальд, - выдохнув дым ему в лицо, злорадно возразила Коко, сверкнув мелкими как жемчужинки зубами. - А что до твоих замечательных идей, так она не согласна с ними по всем пунктам!

- Или думает, что не согласна. К тому же я их слегка модифицировал, разумеется, не без ее благотворного влияния. Надеюсь, ей польстит.

- Какая же ты сволочь, Гриндевальд!

- Ну, ты же сама сказала, что мы одинаковые, - довольно парировал он. - Но нам не обязательно соперничать. Мне-то достаточно ее денег и влияния. Может, ты тоже присоединишься ко мне, Килька? Винда обязательно оценит твою гражданскую сознательность. Да и не стоит недооценивать романтику революции. А там, кто знает, вдруг тебе и самой понравится.

Возмущенно зашипев, она вскочила на ноги и затушила сигарету о стену.

- И меня вздумал завербовать в свою секту? Для тебя вообще существуют живые люди, Гриндевальд? Или все сплошные пешки?

- Все мы - пешки в руках Судьбы, - выдыхая, лирично протянул он.

- Ну ты и придурок! - подцепив его трость носком туфли, она подхватила ее и швырнула в него. Геллерт поймал. С едва скрываемым трудом, но поймал.

- Так ты подумаешь над моим предложением? - сладенько улыбнулся он

Ответом стал неприличный жест.

Умница, Номер три.