Глава 15 (1/2)

Это случилось снова.

Застывшие и будто бы поблекшие глаза Грейвза глядели уже не на Геллерта, а куда-то сквозь него, и в них больше не было ни ужаса, ни гнева, ни даже ненависти. Ничего. Безвольно свесившись на плечо, голова обнажала глубокий, до самых хрящей разрез на изгибе шеи, через который тело Грейвза вместе с кровью покинула сама жизнь, оставив лишь пустую оболочку того, что лишь недавно было человеком.

Нет, Геллерта не мутило, не било в истерике. Его руки не тряслись, а сердце давно успокоилось. Он уже принял тот факт, что на его пути не выйдет сохранить руки чистыми, но все же в этот раз искренне желал обойтись без грязи - ночных кошмаров с утопленником-Альбусом и растрескивающимися костями Крапивина было более чем достаточно. А потому в своем многоэтапном плане постарался свести риск случайных жертв до минимума. Кому, ну кому, в конце концов, стало бы хуже от одной-единственной его вылазки в безлюдный Архив посреди нерабочего дня? Разве что Лиам очнулся бы ближе к ночи со спутанными воспоминаниями и легкой головной болью. Ну и, вероятно, потерял бы должность секретаря - но этим Геллерт, наоборот, скорее облагодетельствовал бы американский аврорат. План был нетривиален, изящен и с высокой степенью вероятности гарантировал успех.

Но вот он, Персиваль Грейвз-старший, заместитель главы аврората, лежит в кресле перед ним обескровленный, нелепо распластанный. И мертвый. А ведь он гораздо талантливее, сильнее, умнее, да и попросту во всем лучше того же Абернэти.

Поднявшись с тахты, Геллерт приблизился к аврору и осторожно закрыл его веки кончиками пальцев. Да, Грейвз был действительно хорош. Заподозрив явившегося к нему “Абернэти”, он как настоящий профессионал не повел и бровью. И все его колкости, Геллерт понял это теперь, были ничем иным как попыткой разбудить таящуюся в Лиаме, если это и правда Лиам, ненависть. Одному лишь Мерлину известно, какие мысли обычно возникали в голове у Абернэти при виде начальника, отчего вредноскоп всегда сигналил об опасности, но не желавший ничего дурного Геллерт в любом случае никак не мог знать об этом. А попыткой завладеть мастерключом незамедлительно подтвердил опасения Грейвза и выдал свою истинную личность.

Скользнув взглядом вслед за побуревшими брызгами крови на бамбуковых обоях, Геллерт всмотрелся в фотографию семьи из троих человек на каминной полке. Грейвз недаром так быстро догадался, что к чему. Он ждал чего-то подобного, ждал, что Геллерт позарится именно на его дубликат мастерключа, ведь из всех хранителей объективно являлся самой доступной целью. Грейвз жил уединенно, всего себя посвятив работе и не имея ни близких друзей, ни душевного расположения подчиненных, к тому же недавно развелся с женой и был не в ладах с единственным сыном. Станет ли кто-нибудь вообще горевать о его смерти?

Как бы то ни было, Геллерт все еще может следовать своему плану.

Приманив осиновую палочку терновой, он взмахнул ею, чтобы вырвать из головы Грейвза пару черных волосков - примерно через четверть часа обличье Лиама расползется, и тогда можно будет примерить новое - но вместо этого объятый внезапным озарением срезал все волосы до единого.

К черту план! Зачем довольствоваться несколькими часами в Архиве, когда он может заполучить его, а вместе с ним и другие ресурсы МАКУСА в свое свободное долгосрочное пользование? Зачем соглашаться на мелкий выигрыш, имея превосходнейшую, хоть и рискованную возможность отхватить самый большой куш? От волнения палочка в его пальцах задрожала. Если получится, если он сумеет, не вызывая подозрений, влиться в рабочее русло аврората, в его руках окажется не только Старшая палочка. В них будет почти целый континент.

Нужно лишь все сделать правильно.

Собрав волосы и ногти Грейвза, Геллерт, раздумав с мгновение, трансфигурировал его тело в безыскусную гипсовую статуэтку. Ее он затем поместил в плотный мешок и разбил на мельчайшие кусочки. И, пока действие трансформации не сошло на нет, трансгрессировал на Бруклинский мост, с которого развеял гипсовую пыль по ветру.

Простите, мистер Грейвз, но могилы у Вас не будет.

Впрочем, по личному мнению Геллерта такой вариант был куда предпочтительнее. Он сам хотел бы, чтобы его прах развеяли в красивом месте, только пожалуй, не в Нью-Йоркской бухте, а где-нибудь высоко в горах. С минуту он простоял на мосту, глядя вниз на бурлящие под опорами темные волны. Персиваль Грейвз исчез. Пути назад больше нет.

Вернувшись в дом, Геллерт первым делом внимательно осмотрелся, заглянул в каждую комнату, в каждый шкаф, комод и тумбочку, запоминая их содержимое и их расположение. Затем немного прибрался - так, как сделал бы сам Грейвз перед приходом гостей - убрал бутылки и стер пыль, но не тронул кровавые брызги на стене.

Теперь осталось самое главное.

Одежда Грейвза оказалась ему впору, разве что была чуть-чуть великовата в груди. Отлично, не придется привыкать к габаритам другого тела. Черный волос, упавший на поверхность густого оборотного зелья, окрасил его в чистый, без примесей стальной цвет (пить буровато-красное зелье Абернэти было довольно мерзко). И вскоре Геллерт провел рукой по жестким с проседью волосам и по едва тронутому щетиной подбородку - дико приятное ощущение после почти трех месяцев ношения бороды. И не без внутреннего содрогания встретил в зеркале взгляд черных глаз и попробовал изобразить типично строгое, требовательное выражение Грейвза, что, кстати, далось ему гораздо легче раболепной физиономии Лиама. А затем направил кончик осиновой палочки на свою шею, в то же место, куда ранило Персиваля.

И, плотно сжав губы, выстрелил, не дав себе передумать.

***</p>

Тонкие струйки пара вились над перламутровой поверхностью зелья подобно щупальцам миниатюрного гриндилоу. Занеся над котлом пипетку ровно с семью каплями драконьей крови, Альбус застыл на пару мгновений, залюбовавшись нежными переливами густого варева, и вдохнул горьковатый запах полыни. После добавления крови зелье свернется в багрово-черный ком на дне котла, который будет остывать ровно одиннадцать дней, а на двенадцатый треснет. И изнутри покажется…

- Ай!

Правое запястье вдруг зажглось такой болью, что Альбус чуть не уронил пипетку в зелье и сперва решил, что, отвлекшись, поднес руку слишком близко к горячему краю котла, но…

Совсем как тогда.

- Что такое? - Фламель озабочено выглянул из-за лабиринта стеклянных трубок перегонной установки. - Добавил больше семи капель?

- Нет…, обжегся, - отозвался Альбус, накрыв запястье дрожащей ладонью. - Я… я схожу за бадьяном!

И он умчался, пока Николя не вспомнил о том, что бадьян, вообще-то, есть и в лаборатории. Ноги сами привели его в уборную, и там он заперся, прижавшись спиной к двери и уставившись на четкий золотой отпечаток на запястье. Зашедшееся галопом сердце стучало уже почти у самого горла.

С Геллертом что-то случилось! Он снова во что-то влез? Его поймали? Кто?! Американцы? Русские?

Перед глазами возникло месиво слипшихся от крови золотистых волос и кусочек белой кости в бороздах расщепленной плоти…

Нет!

Выхватив палочку из кармана брюк, Альбус точно так же как и в прошлый раз сосредоточился на жгучей пульсации золотой метки, воскрешая в памяти каждую малейшую черту любимого лица, всем своим естеством потянулся к нему и…

Ничего не произошло.

Он уставился на метку в полнейшем потрясении. Почему она не сработала? Пусть дом Фламелей наверняка окружен антитрансгрессионными чарами, в прошлый раз они никак не помешали Альбусу прыгнуть на кладбище. Так почему сейчас...

«Может, потому что человека, с которым связывает метка, больше нет?» - задумчиво предположил внутренний голос.

Нет?...

Пулей выскочив в коридор, он слетел вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, на первый этаж, по пути врезавшись в затеявшую уборку Рене.

- Альбус?! - ахнула она, больно вцепившись рукой в его плечо, чтобы удержать равновесие, и несколько пестрых пипидастров, деловито сметающих пыль с верхних полок стеллажей, попадали на пол как переспелые яблоки. - Ты куда?!

- Нужно трансгрессировать! Скорее! - отчаянно воскликнул он, вырываясь из ее цепкой хватки, но едва подскочил к двери, как боль резко утихла. Словно выключилась. Он так и застыл, держась за дверную ручку и наблюдая, как тонкие золотые линии стремительно выцветают на его коже.

Что это значит? Опасность миновала? Ведь я же почувствовал бы, если бы случилось что-то непоправимое, да?!

- Альбус? - хоть рука Рене коснулась его плеча мягко, почти невесомо, он вздрогнул как от удара. - Все в порядке?

Все ли в порядке?

Он не знал.

***</p>

Никому и в голову не пришло заподозрить человека, истекающего кровью на полу своей гостиной.

Собственно на это Геллерт и рассчитывал.

- Ну как Вы, босс? - спросил Харпер, в очередной раз обеспокоенно заглядывая ему в лицо своими водянистыми, почти напрочь лишенными ресниц глазами. - Может, все-таки вызвать целителя?

- А может не будем лишать выходного еще и его? - он издал хриплый смешок, принимая, тем не менее, руку аврора и позволяя усадить себя в то же кресло, на котором меньше часа назад захлебываясь и хрипя, умирал настоящий хозяин этого дома. Голова Геллерта немного кружилась, запечатанный магией порез на шее саднил, волшебная палочка Грейвза прилипла к покрытым подсохшей кровью пальцам. Но в остальном все было отлично. Впрочем, еще бы парой миллиметров глубже, и его простенького заклинания не хватило бы, чтобы залечить артерию. - Не бумажный, не расклеюсь. Лучше узнай, что там у Дженкинс и Руссо. Я не могу громко говорить.

- Да, босс! - Харпер послушно шагнул к двери, и, глядя на его перекошенный, наверняка надетый в спешке плащ, Геллерт подумал о том, как, порой, людей - даже обученных опытных авроров - отупляют экстренные ситуации. А еще о том, с каким на самом деле облегчением большинство из них выполняют чужие приказы (особенно если они даются твердым, уверенным тоном), с радостью сбрасывая с себя малейшую тень ответственности.

Дженкинс и Руссо, столкнувшись в дверях с Харпером, как и следовало ожидать, вернулись ни с чем.

- Мы осмотрели дом, двор и ближайшие улицы. Никаких следов Гриндевальда, - отрапортовала Дженкинс, смахнув упавшую на орлиный нос густую челку. - По всей видимости он прыгнул, как только покинул периметр антитрансгрессионных чар.

- Ну, разумеется, он же не полный идиот, - хмыкнул Геллерт, старательно копируя грубоватый, но не надменный оттенок презрения в голосе Грейвза. - Хоть и сунулся сюда ко мне. Но ладно, мы все равно были обязаны проверить, - вцепившись в подлокотники, он немного подтянул себя в кресле, чтобы принять чуть более вертикальное положение, и поморщился от полоснувшей горло боли. Тут актерского мастерства от него не требовалось. - И вот как мы поступим дальше...

Авроры как один с готовностью уставились на него будто выдрессированные псы в ожидании команды.

Смотри не привыкни к этому, Гриндевальд.

Сложно было сказать, о чем они при этом думали, но испытывали, надо полагать, некоторое чувство дискомфорта от того, что их непосредственный начальник и один из самых, а может и самый, опытный аврор едва не погиб в стычке с каким-то мальчишкой из Европы. Да и будешь тут чувствовать себя в безопасности, когда любой проходимец может вот так запросто вломиться в дом заместителя главы аврората! Что за, в конце концов, неуважение.

- ...Ты, Харпер, отправишься к Абернэти, - скомандовал он. - Не знаю, что Гриндевальд сделал с этим недоумком, но, надеюсь, он хотя бы жив. Если так, приведи его в штаб, но не спрашивай ни о чем и сам ничего не рассказывай. Хочу, чтобы при допросе у него было как можно меньше ложных воспоминаний.

- Хорошо, босс.

- Остальных наших ребят я уже вызвал для экстренного совещания, но надо известить и британского агента, раз уж его к нам из-за Гриндевальда и прислали. Дженкинс, - Геллерт перевел взгляд на высокую худощавую ведьму. Среди всех своих подчиненных Грейвз, насколько ему было известно, наиболее ценил ее за не раз проявленную смекалку и проницательность. Подпускать ее к Лиаму сейчас было бы весьма рискованно. Как и оставлять в доме надолго. - Займись этим. Он уже должен был прибыть, так что узнай у Мередит, в какой гостинице его поселили.

- Поняла, - она тут же стремительно покинула дом, чтобы бесшумно исчезнуть на его крыльце. Кто знает, может ему повезет, и она попадет под очарование этого придурка Азимуса.

- Ну а ты, Руссо, - он повернулся к молчаливому аврору, чью щеку пересекал, пропалывая бакенбарду, бугристый-розовый шрам. - Иди наверх в спальню и принеси мне какую-нибудь одежду, а после останешься в доме на случай, если Гриндевальд все же не такой умник, каким себя возомнил.

Кивнув, Руссо рванул вверх по лестнице, а Геллерт перевел взгляд на замешкавшегося Харпера, сурово нахмурившись.

- Чего ждем? - строго поинтересовался он, потихоньку прощупывая границы допустимой грубости, готовый в любой момент аккуратно сдать назад, но уверенный в том, что перегнуть в случае такого человека как Грейвз все же лучше, чем недожать. Первое можно будет как минимум списать на стресс.

- Может Вам лучше не оставаться одному, сэр? - осторожно спросил тот. - Вы потеряли много крови.

- Боишься, что на меня снова могут напасть, не так ли? - криво усмехнулся Геллерт. - Спасибо за заботу, Харпер, но не думаешь же ты, будто я настолько немощен, что позволю застать себя врасплох дважды за один день?

- Нет, босс! - встрепенулся аврор, выпучив водянистые глаза.

- Вот и славно. А теперь - вперед за Абернэти.

Час спустя Геллерт стоял у Нью-Йорк Уорлд Билдинг, так близко, как никогда раньше. Из-за ужесточения Грейвзом пропускного режима путь в МАКУСА через главный вход был ему заказан, но сейчас, как ни иронично, он войдет в штаб под его же бравой личиной. Выкурив сигарету - Грейвз курил много, и столь заметной привычке нельзя было не соответствовать - Геллерт подошел к неприметной металлической табличке на стене здания, частично скрытой заколоченным газетным киоском. На табличке была указана информация о главном архитекторе этого небокреба, неком Дж.Т.Блэквелле, чье истинное имя и принадлежность к волшебной расе маглам были не известны. Именно он при строительстве Нью-Йорк Уорлд Билдинг, самого высокого на момент постройки здания в растущем городе, вплел в фундамент и стены чары, сокрывшие от маглов несколько верхних этажей, на которых вот уже десятилетие размещалась штаб-квартира МАКУСА. Барельеф на табличке изображал профиль Блэквелла, если это был его настоящий профиль, и вместо одного из ромбов на галстуке зияла дыра - явно работа какого-то вандала.

Ну или не совсем.

На всякий случай оглядевшись по сторонам, хоть он и окружил себя маскировочными чарами, Геллерт вынул свой трофей, ромбовидный брелок, и приложил его к барельефу, очень надеясь, что все делает правильно.

Раньше тайным входом пользовались все авроры и некоторые привилегированные сотрудники из других отделов, нужно было лишь назвать правильный пароль - на что давалась единственная попытка - в противном случае проход запечатывался и активировались охранные чары, Геллерт не знал, какие именно, но по слухам - ужасные. Любой из авроров, попади он в плен, естественно, дал бы неверный пароль даже под пытками, а ко времени, когда правильный выцепили бы из его головы легиллименцией, давно произошла бы смена пароля. Когда-то Грейвз сам предложил эту схему, но тем не менее, узнав о возможной попытке проникновения Гриндевальда в штаб, сократил количество пользователей тайным проходом до трех. Хотел ли он таким образом обезопасить своих подчиненных или же намеревался самолично поймать Гриндевальда на живца, так или иначе Геллерт начинал все больше сожалеть об убийстве этого умного и смелого волшебника.

Едва ромбовидный кусочек металла коснулся того места, из которого был изъят, по барельефу прошла едва заметная рябь, и из профиля лицо архитектора обратилось в анфас.

- Добрый день, мистер Грейвз, - тихо прозвенел он, подозрительно сощурив бронзовые веки. - Разве сегодня не выходной? Да и Вы что-то совсем бледный.

- Срочное совещание, - отозвался Геллерт, чувствуя как по спине под рубашкой течет струйка холодного пота. Что если Грейвз никогда не любезничал со стражем с таблички? - Долг зовет.

- Понимаю, - кивнул барельеф, для чего ему пришлось подтянуть немного металла с верхней части таблички. - Пароль?

Геллерт уставился на него как баран на новые ворота, в то время как его сердце ухнуло куда-то вниз.

Неужели помимо ключа Грейвз сохранил систему паролей? Но зачем? Неужели предусмотрел даже такой вариант развития событий? И что теперь? Сделать вид, что передумал?