Глава 5 (2/2)
Ты подумал обо мне.
- Айла рассказывала, что связь между вир унда позволяет находить друг друга на больших расстояниях, - задумчиво произнес он, поглаживая собственное, без следа золотого всполоха запястье. - С другой стороны эта связь, как правило, обычно лишь указывает направление, не более того. Впрочем, водный народ не умеет трансгрессировать, так что они могли не знать об этом свойстве. А, может, это вовсе результат слияния их магии и нашей. Мне кажется…
Геллерту, однако, сейчас было совсем не до загадок русалочьей магии.
- Альбус, - он глядел почти жалобно, как никогда умоляюще. - Пожалуйста, дай мне палочку. Или хотя бы зеркало. Ведь ты не позволяешь мне увидеть, потому что все совсем плохо, да?
О, нет.
- Потому что не вижу смысла в том, чтобы ты сейчас на себя смотрел, - мягко улыбнулся Альбус, ласково касаясь разметавшихся по подушке светлых локонов. - Потерпи немного, пожалуйста. Пусть рана затянется. К тому же сейчас ты все равно кроме бинтов ничего не увидишь.
- А чего тянуть, Ал? Я в любом случае урод, - обреченно скривился Геллерт.
- Не правда! - вознегодовал Альбус чуть жарче, чем следовало. Но сейчас его уверенности должно было хватить на двоих. - Даже думать так не смей! Я лично готовил настойку бадьяна, так что шрамов не останется, вот увидишь!
Губы Геллерта скептически дрогнули, будто он хотел сказать что-то, но в последний момент передумал. Но Альбус и так знал. Они оба это знали.
У Геллерта не останется шрамов. Но прежним он уже никогда не станет.
***</p>
В конечном итоге Альбус уговорил Геллерта поесть, и, согревшись наваристым супом и несколькими глотками вина, тот крепко уснул без какого-либо вмешательства магии. Альбус тоже подкрепился, после того как понял, что ему едва хватает сил, чтобы поднести ложку к губам юноши и ничего не пролить. Хорошенько подоткнув одеяло Геллерта, он с удовольствием отметил, что его белых щек коснулся еле различимый румянец, а затем сел за стол, сдвинув грязную посуду, и принялся писать записку мистеру Коутсу, игнорируя низкий гул в ушах. Записку он отправил с соседским мальчишкой и в ней сообщил, что, к сожалению, не смог выйти на работу из-за одолевшей его лихорадки, а также дерзнул попросить скромную сумму в качестве аванса. Мальчик вернулся спустя полчаса - с ответным письмом, деньгами и флаконом микстуры из аптеки. Помимо аванса мистер Коутс по своему обыкновению расщедрился наставлениями и порекомендовал пить микстуру трижды в день, отлеживаться и держать ноги в тепле. На выздоровление он отвел Альбусу три дня.
Этого срока, конечно, не хватит, чтобы раны Геллерта полностью исцелились, но потом он что-нибудь придумает. Позволить себе бросить работу Альбус не мог, ведь иначе остался бы совсем без денег, и даже вспомнил о предложении Азимуса устроиться в Министерство - жалование там уж точно больше. Если прокормить их обоих на магловскую зарплату еще представлялось возможным, то такому дорогому удовольствию как целительные зелья обменный курс ничуть не способствовал.
С облегчением пробежавшись по строчкам письма, Альбус уснул прямо за столом, уронив пудовую голову на скрещенные руки. О том, чтобы наколдовать себе матрац или хотя бы тюфяк и речи не было - во всем, что не касалось забот о Геллерте, магия по-прежнему слушалась его плохо и через раз.
Но это не важно. Пока он в силах помочь Геллерту, ничего больше не имеет значения.
***</p>
Слабое зеленоватое свечение придавало бледному лицу мракоборца сходство с трупом. А, может, дело было в светлых, почти бесцветных глазах с опущенными уголками век. Создавалось впечатление, будто мужчина испытывает бесконечную усталость и скуку и желает как можно скорее покинуть это место.
Геллерт, однако, не обманывался.
- Геллерт Лиутберт Гриндевальд, - прошелестел мракоборец, едва размыкая губы и никак не выражая свой маленький триумф. Имя было тем, что Геллерт осознанно дал ему на откуп в их молчаливом, незримом поединке воли. Получив, таким образом, небольшую передышку, он воспользовался ей, чтобы восстановить пошатнувшиеся барьеры своего разума.
- Может, и свое скажешь, а? - отозвался Геллерт с хриплой усмешкой. Связанные за спиной запястья ныли. Все тело била крупная дрожь, последствие Круциатуса. Мракоборец глядел на него все с тем же бесстрастным выражением на неподвижном лице с минуту, а затем неожиданно представился.
- Крапивин Антон Павлович, мракоборец второго ранга, к Вашим услугам.
- Отличный у вас тут спектр услуг, - согласился Геллерт, отфыркиваясь от упавшей на лицо пряди волос. У боли был один большой плюс - она отлично очищала сознание от паники. - Я, правда, думал, что и Ваши коллеги к нам присоединятся. Не все же Вам одному трудиться.
Хоть в маленькой темной камере были лишь они вдвоем, он мог дать голову на отсечение, что за происходящим наблюдает не одна пара глаз. В Архиве он насчитал минимум пятерых.
- Обсудим лучше Вашу работу, господин Гриндевальд, - проигнорировал его слова мракоборец, как бы невзначай положив руку на лежащую на столе ровно между ними волшебную палочку из осины. Палочка тут же огрызнулась разрядом тока, как делала каждый раз, когда мракоборец использовал ее, чтобы подвергнуть Геллерта заклинанию пытки. Не подчиниться она не могла, так как признала в нем достойного волшебника, но упорно демонстрировала свое недовольство. Однако, Крапивин и бровью не повел. - По чьему приказу Вы проникли в Архив в поисках информации об Утраченных Реликвиях? Кому Вы преданы? Родине, Австро-Венгерской империи, или у Вас другой хозяин? Кому Вы должны были передать сведения?
- Хозяин? Я что, по-Вашему, домой эльф? Мне просто стало любопытно, вот я и забежал на огонек, - улыбнулся Геллерт, заранее избрав эту тактику - говорить правду, в которую все равно не поверят, дабы не тратить моральные силы на ложь. Они играли в эту игру уже битый час. - И, честно скажу, над гостеприимством вам еще работать и работать.
Он не успел заметить, как мракоборец поднял его палочку, но адская, ослепляющая боль от скручивающихся костей и горящей плоти на несколько бесконечных мгновений заставила его забыть об удивлении. А как только мука прервалась, ментальные барьеры тут же тряхнуло от мощной атаки. В его агонизирующее сознание Крапивин, разумеется, не лез, а вот в ослабевший, размягченный пыткой разум - с удовольствием.
Внешний барьер - Геллерт визуализировал его как самую обычную кирпичную стену - поддался натиску и рухнул, брызнув кирпичной крошкой. Полупрозрачное, въедливое как пары кислоты сознание мракоборца набросилось на оставленные Геллертом в качестве наживки, ничего не значащие воспоминания.
Вот он, четырнадцатилетний, мчится верхом на лошади по проселочной дороге, обгоняя магловские телеги и настырных слепней. Солнце светит высоко в ясном небе, и острые, слепящие снегом вершины гор отчетливо различимы вдали. Без какого-либо эмоционального отклика, мракобрец отмахивается от этого воспоминания, но на его пути тут же встает другое - мягко колышущаяся девичья грудь с нежно-розовыми сосками, полураскрытые губы и яркая родинка на щеке у самого уха.
Вивьен, так, кажется ее звали. Или Коринн?
Бесстрастно, словно ему было чуждо все человеческое, Крапивин смел и это воспоминание, и еще с десяток таких же в цепочке вынужденно оставленных Геллертом. Подобно следу из хлебных крошек они хоть и ненадолго задерживали мракоборца, в то же время неизменно вели в нужном направлении. И, шаг за шагом тот продвигался все глубже, неумолимый как ледник. Его нетерпение проявилось лишь в том, что стандартной паузы на разговор в этот раз не последовало, и, натолкнувшись на внутренний, ледяной, барьер, он без каких-либо прелюдий приступил к пытке.
Скукожившись, насколько позволяли веревки, Геллерт чуть не оглох от разрывающих уши криков, запоздало осознав, что они его собственные. Сотрясаясь всем телом как от сильнейшего мороза, он давно упал бы со стула, если б не был привязан к нему. На вызывающую улыбку сил уже не осталось. Утерев плечом слюну, стекающую из уголка рта, он хотел бросить что-нибудь колкое, но Крапивин не позволил ему этой роскоши. Зрачки бесцветных глаз сузились в точки, и ледяной барьер вдруг начал таять, шипя клубами белого пара, а за толстой стеной льда, отражаясь в бесконечных острых гранях зарокотала мощная, словно из пасти дракона струя пламени.
Огненный отблеск обернулся всполохом красно-оранжевых перьев на фоне всепоглощающей тьмы. По льду под пронзительный птичий крик с громким треском прошла первая трещина. Перед глазами сверкнул, промчавшись по волнистой рыжей пряди, солнечный зайчик. Теперь закричал уже Геллерт. Ледяная стена неумолимо плавилась, истекая потоками слез. Вторая трещина косо пересекла первую. В глубине вод ярко вспыхнуло золото.
Геллерт, сюда!
Ал!..
- АЛ! - громко простонал он сквозь до скрежета стиснутые зубы, упершись лбом в холодную поверхность стола и содрогаясь так, что стул под ним ходил ходуном. Невыносимый ужас пронзил все его естество.
Теперь они узнают! Это конец…
Ослабив натиск, сознание мракоборца из струи огня вновь превратилось в прозрачное, подернутое рябью облако, и Геллерт с удивлением уловил проблеск чужих эмоций. Легкое разочарование с примесью уважения.
- Александр Александрович Воронцов, - вновь опустив палочку Геллерта на стол, произнес Крапивин не изменившимся ни на йоту тоном. - Второй секретарь главы отдела магического транспорта, Ваш бывший однокашник и лучший друг, не так ли?
Теперь его разочарование стало понятным. Личность “сообщника” Геллерта они установили с самого начала, а, значит, за отведенное время он, как ему показалось, так ничего и не добился. Все еще упираясь лбом в стол, Геллерт расхохотался в беззвучном ликовании, но на фоне неутихающей дрожи нельзя было заметить разницу.
Ты так ничего и не понял, идиот!
- Ал…, - тем временем продолжал мракоборец, решив, что нашел его болевую точку. - Тот, чье обличье Вы использовали, чтобы проникнуть в штаб мракобоческого ведомства. Что ж, должно быть, вы двое по-настоящему близки, раз он позволил Вам так подставить себя и свою семью. С ужасом представляю, что их теперь ждет.
Да, паршиво вышло.
Но с этим он разберется позже. Сейчас жизненно необходимо подыграть мракоборцу так, чтобы он ничего не заподозрил. Потянуть время, привести мысли в порядок.
- Он здесь не при чем! Он ничего не знает! Я заставил его, применил Империус, - взвился Геллерт в притворной тревоге, заметив, что его волшебная палочка лежит сейчас чуть ближе к нему, чем к мракоборцу. Явная провокация. Он жадно на нее уставился.
Тут неподвижного лица Крапивина впервые коснулась тень снисходительной улыбки.
- О, неужели Вы думали, господин Гриндевальд, что нас устроит версия с подчинением воли, и мы не подвергнем Воронцова-младшего допросу как и Вас? Мне уже доподлинно известно, что он добровольно согласился помочь Вам, прекрасно осознавая, что делает. Полагаю, если копнуть глубже, откроются и другие, более интимные детали ваших отношений?
- Не трогайте его, прошу, - скривился он, все еще не отводя глаз от палочки, концентрируясь на знакомой до мельчайших неровностей светлой древесине.
Еще немного. Сконцентрируйся, Гриндевальд!
- Не тронем, - тут же пообещал Крапивин и, подначивая Геллерта, вовсе убрал руки со стола. - Вы, конечно, этих стен уже не покинете. Их еще никто не покидал. Но Вы можете помочь ему. Это очень просто. Мы лишь хотим узнать, кто дал Вам приказ. Вот и все.
Сейчас.
Геллерт медленно поднял остро сфокусированный взгляд на скучающее лицо мракоборца.
- Гори, - велел он.
Волосы мужчины вспыхнули алым пламенем.
***</p>
Нет! Нет! Все должно было быть не так!
Он бился в запертую дверь, размахивая палочкой без какого-либо эффекта. По плану он должен был выскочить из камеры и сбежать еще до того, как кто-либо поймет, что произошло. Но дверь, самая обычная, мать ее, дверь, не открывалась! Не открывалась!
Вопли горящего мракоборца за спиной становились все истошнее. Тошнотворный запах паленых волос и плоти едким облаком заполнял легкие. Геллерт задыхался, кашлял, но продолжал в панике биться в дверь, пока вопли за спиной вдруг не прервались.
Он резко обернулся, и его обдало жаром. Обгоревшее до костей лицо мракоборца таращилось из факела пламени сварившимися белками глаз. Затем оно перекосилось новым воплем, и на шее Геллерта крепко сомкнулись горящие руки...
***</p>
- Аааааааа!
Огонь пожирал кожу, въедаясь глубоко в плоть, плавя кости...
- ...тише! Геллерт! Что такое? Больно?
Чьи-то руки держали его крепко, но вместе с тем прохладные пальцы нежно касались лица, принося облегчение.
- Ал?.. - замерев, срывающимся голосом спросил он, вглядываясь в обеспокоенные глаза живительно-синего цвета. Альбус ободряюще улыбнулся, ослабляя хватку, но не отнимая ладонь от его щеки.
- Да, я здесь. Все хорошо. Ты в безопасности.
Глубоко вздохнув, Геллерт зажмурился, прогоняя обрывки кошмара, и незаметно для себя мягко провалился в сон.
***</p>
Он проспал до обеда, пока его не разбудили громкие крики Геллерта, беспокойно мечущегося по кровати в плену кошмара. Перепугавшийся спросонья Альбус насилу его успокоил. Затем обработал раны - Геллерт, к счастью, быстро уснул снова, и потому обошлось без жалобных просьб о зеркале, разрывающих Альбусу сердце - и обновил повязку. А после, ведомый внезапным вдохновением достал со дна чемодана толстенный талмуд, посвященный основам трансфигурации живой материи.
Магические протезы уже давно перестали быть чем-то диковинным, однако в отличие от других волшебных предметов, таких как палочки, одежда и метлы, их нельзя было запросто купить в лавке в Косом переулке. Насколько Альбусу было известно, магическим протезированием в Великобритании занимались только высококлассные маги-целители из подконтрольного аврорату отделения больницы Святого Мунго. Для того, чтобы получить нужный протез, необходимо было подать заявку и затем дождаться своей очереди - пострадавшие при исполнении авроры и прочие сотрудники Министерства шли вне ее - и все это вместе исключало какую-либо мало-мальскую анонимность. Чтобы обойти эту систему, можно, конечно, было попросить о помощи Дерека, но несмотря на то, что они весьма сблизились за последние два месяца, Альбус не считал, что вправе использовать их дружбу и просить о подобном.
Нет. Не поэтому.
На самом деле ради Геллерта он пошел бы на многое, без колебаний использовал чью угодно дружбу, но просто не был уверен, что аврору можно довериться в таком деликатном вопросе как лечение Гриндевальда. И интуитивно понимал, что Азимуса лучше не просить об одолжении, когда дело касается нарушения закона. Поэтому оставалось лишь одно - создать протез своими силами.
В трансфигурации и алхимии Альбусу практически не было равных. В магических научных журналах его называли не иначе как юным гением. Что говорить, даже сам Николас Фламель изменил своему затворничеству и первым вышел на контакт - явление доселе невообразимое. И, если уж целители из Святого Мунго справляются, справится и он. К тому же…
Перелистнув страницу с преобразовательной схемой, Альбус взглянул на уже куда менее бледное, разгладившееся лицо спящего Геллерта. Стянутые бинтами золотистые локоны забавно торчали в разные стороны, из уголка по-детски приоткрытого рта подушку заливала слюна, но даже так, даже с изодранной в клочья половиной лица Геллерт казался ему воплощением всего того, что может дать человеку природа. Раньше Гриндевальд самодовольно согласился бы с ним. Но не теперь.
Теперь на кону стоит нечто большее, нежели золотая медаль международной алхимической конференции.