Часть 1. Лето в Годриковой впадине. Глава 1 (1/2)

«Дорогой Альбус,

еще раз прими мои соболезнования. Я не имел удовольствия знать миссис Дамблдор лично, но убежден, что она была прекрасным человеком и любящей матерью. Стоит лишь вспомнить посылки на Пасху, которые она присылала! Этот несчастный случай — чудовищная трагедия.

Мне очень не хватало тебя на прощальном ужине в Хогвартсе (в этом году Кубок школы достался Когтеврану), но сыновий долг, конечно, превыше всего. Я слышал, профессор Вилкост зачла Аберфорту экзамен по Защите от Темных искусств, который он не успел сдать до отъезда. Полагаю, вы уже получили сову.

Но больше всего я, конечно, сожалею о том, что ты не сможешь присоединиться ко мне в путешествии. Боюсь, без тебя оно уже не будет таким увлекательным, особенно без визита к Николасу Фламелю. И все же, если у тебя вдруг появится возможность приехать хотя бы на некоторое время, я был бы очень рад!

Обещаю писать тебе подробно обо всех своих приключениях.

Твой друг,

Элфиас»

Казалось, каждое слово в этом письме было пропитано издевкой, и если бы Альбус вот уже семь лет не знал Дожа с его талантом использовать добрые слова в недобром контексте и полнейшим отсутствием такта, то наверняка оскорбился бы. Вместо этого он со вздохом отбросил пергамент в стопку к остальным. В письмах содержались соболезнования от школьных друзей, преподавателей и еще нескольких знакомых, на которые Альбус пока не ответил, вот уже который день откладывая это сомнительное удовольствие. Как будто если он не ответит на них, мама вернется.

Вспомнив звук, с которым комки жирной темной земли стучали по крышке белого гроба, Альбус вздрогнул и вскочил из-за стола, громко чиркнув ножками стула о паркет. С того дня, как он вернулся в Годрикову впадину, от сжимающих сердце скорби и страха его спасала разве что рутина домашних дел, поэтому минуту спустя Альбус уже готовил ужин на кухне, следуя рецептам, оставленным сердобольной Батильдой. Кулинария оказалась сродни зельеварению и не вызвала особенных затруднений, хоть первое время Аберфорт недовольно воротил нос. Альбус даже научился получать удовольствие от выполнения простых инструкций. Но, стоило ему закрыть крышку котла, в котором тихо булькал почти готовый суп, как горло снова перехватило.

Смерть матери обрушилась на него как гром среди ясного неба, шокировав своей внезапностью, выбив почву из-под ног. Если раньше будущее виделось ему широким, ярко освещенным проспектом, то теперь перед ним раскинулся лабиринт темных проулков, в котором почти каждый поворот вел в тупик. В одночасье став главой семьи, Альбус не только вынужден был распрощаться со всеми своими грандиозными планами, но, сам без двух недель выпускник Хогвартса, вдобавок принял всю полноту ответственности за несовершеннолетних брата и сестру. Аберфорту оставалось учиться еще два года, но сбережений матери, которые унаследовал Альбус, при разумной экономии хватило бы вплоть до его выпуска. Что до Арианы…

Никто точно не знал, что произошло в тот злополучный день. Обнаружив оцепеневшую, заплаканную девочку у остывшего, с явными следами магии тела матери, Батильда однозначно объяснила все несчастным случаем, колдовской ошибкой самой Кендры. Но в отличие от соседки Альбус и Аберфорт знали, что Ариана не сквиб, как знали и то, какой выдающейся волшебницей была их мать. Однако ни тот, ни другой не озвучил леденящую кровь догадку, а сама Ариана при одном лишь упоминании Кендры впадала в ступор и несколько часов после этого ни на что не реагировала. Поэтому Аберфорт и Батильда при ней, а значит большую часть времени делали вид, будто ничего страшного не произошло, тогда как Альбус не мог, как ни старался, не винить сестру в смерти матери (и не только). И все это вкупе со спешными — дабы не оставлять девочку одну надолго — похоронами и отсутствием возможности выражать скорбь по матери в полной мере злило его до такой степени, что иногда он не мог взглянуть Ариане в глаза, опасаясь выдать свою злость.

Сестра и без того всегда немного его побаивалась и напрягалась в его присутствии, будто от него за версту разило пугающей ее магией. Это Аберфорт обладал удивительной способностью успокаивать Ариану без помощи зелий. Это ему она доверяла даже больше, чем матери. В итоге, когда Аберфорт взял на себя все заботы о сестре, Альбус и не подумал возражать. Но это не отменяло того факта, что очень скоро — через два месяца в Хогвартсе начинался учебный год — Альбус останется с сестрой наедине и больше не сможет позволить себе такую роскошь как невмешательство.

Что же ему тогда делать?

У окна раздалось спасительное уханье. Еще одно письмо? Узнав неясыть Батильды, важно протянувшую ему пушистую лапу, Альбус искренне удивился. Они с соседкой виделись буквально сегодня утром, она поведала, как отказалась от места преподавателя Истории магии в Хогвартсе, уступив Катберту Бинсу, объяснила это тем, что не желает нарушать свое уединение в Годриковой впадине. Альбус не без оснований заподозрил, что не последнюю роль в принятом ею решении сыграла смерть Кендры и оставшиеся сиротами соседские дети, но вслух этого, разумеется, не сказал. Разворачивая письмо от Батильды, Альбус терялся в догадках, что такого важного успело произойти.

«Дорогой Альбус,

спешу поделиться радостью — ко мне в гости приехал мой внучатый племянник. Я не видела его с трехлетнего возраста, когда посещала Халльштатт в последний раз. Утром мы с ним пойдем на кладбище, он хочет навестить могилу Годрика Гриффиндора, но, боюсь, никаких других «развлечений» кроме этого я предложить ему не смогу. Так что буду очень рада, если вы, мальчики, зайдете ко мне на чай. Вам двоим не мешало бы отвлечься хотя бы ненадолго. Ариана ведь отпустит вас на часок?

Буду ждать к пяти.

Батильда Бэгшот»

Пробежавшись по ровным строчкам второй раз, Альбус нахмурился. Насколько он знал, ни разу с тех пор как его семья переехала в Годрикову впадину, к Батильде не приезжали родственники. Могло ли быть, что племянника женщина пригласила специально, чтобы помочь им отвлечься от мыслей о матери?

Аберфорт, которому Альбус отдал письмо за ужином, разумеется, был противоположного мнения и идти к Батильде наотрез отказался.

— Развлечения? Я им что, клоун? — с присущей ему привычкой во всем видеть только плохое, будто весь мир неустанно пытается выставить его посмешищем, Аберфорт швырнул письмо на середину стола и вернулся к супу. Вяло ковыряя ложкой в своей тарелке, Ариана не обращала ни на что ни малейшего внимания. В итоге роль клоуна досталась Альбусу, который не мог отказать Батильде после всей той помощи и поддержки, которую она оказала их семье.

***</p>

— Альбус, дорогой, входи-входи, — улыбающаяся Батильда открыла перед ним стеклянную с полупрозрачной занавеской дверь. — А где же Аберфорт?

— Брат остался с Арианой, она плохо спала сегодня, — пояснил он вежливо, утаив настоящую причину. Батильда, их соседка и фактически друг семьи, конечно же, знала, что Ариану пугают незнакомые люди, поэтому не стала ее приглашать. Альбус протянул соседке корзинку с домашним печеньем. — Но сестра велела передать.

А вот это было правдой. Утром Ариана поразила братьев тем, что впервые за две недели по своей воле покинула спальню, вероятно, почуяв горелый запах кулинарных трудов Альбуса, решившего, что негоже идти в гости с пустыми руками. Девочка часто помогала матери на кухне, а потому в приготовлении пищи, пожалуй, превосходила старшего брата со всеми его заклинаниями, так что вторую партию печенья общими усилиями удалось спасти.

— Ах, не стоило! — Батильда взглянула на корзинку, и уголки ее подвижных губ дрогнули, но, слава Мерлину, она сдержалась. Альбусу, признаться, уже осточертела эта ее бесконечная жалость, так что он по возможности избегал соседку и сейчас больше всего на свете желал с головой погрузиться в начатое эссе для «Практики зельеварения». — Передай Ариане мою благодарность. А может, я сама зайду на неделе, если она будет не против. Ты проходи, располагайся.

Заранее считая потраченные попусту часы, Альбус с тоскливым сердцем закрыл за собой дверь и направился в уже знакомую ему гостиную, стены которой были сплошь увешаны портретами исторических личностей и гобеленами с изображениями крупнейших магических сражений. Когда он с матерью был здесь в первый раз несколько лет назад, дом одного из самых известных историков современности показался ему крайне интересным, а сама Батильда поразила не только разносторонними знаниями во многих областях помимо истории, но и искрящимся дружелюбием, вскоре переросшим в искреннюю привязанность к их семье. Возможно, именно поэтому Альбусу казалось, что своих родных у нее нет.

Разумеется, повсюду в доме, занимая самые почетные места, были книги. Но Батильда заблаговременно освободила от них низенький, украшенный цветочным орнаментом столик и пухлые кресла. Ну, почти освободила. Между подлокотником и сиденьем одного из кресел был втиснут толстенный фолиант, который, по-видимому, не смогли приманить манящие чары Батильды. Выудив книгу из рыхлых глубин кресла, Альбус ответственно убрал ее на ближайшую этажерку. То был самый полный генеалогический справочник магических семей материковой и островной Европы за последнее тысячелетие. Альбус отрешенно провел указательным пальцем по истершимся золотым буквам на обложке.

— Геллерт! Спускайся, гости уже пришли! — позвала Батильда, до этого изящным взмахом волшебной палочки устраивая на столике поднос с серебряным чайником и корзинку с печеньем Арианы. Альбус с вялым интересом отметил, что узор на ее голубом с рюшками фартуке является не чем иным, как картой магических поселений Англии. — Ты уж прости, Альбус, но он буквально не отрывается от книг с тех пор, как прибыл вчера вечером. Такой увлеченный, талантливый мальчик. Исключать его из школы, да еще и в последнем семестре — ужасная несправедливость!

В язвительную мысль о том, что раз ее племянник такой занятой, то зачем было приглашать в гости соседей, вклинилось удивление от упомянутого факта. Его в свою очередь прервал громкий хлопок трансгрессии, раздавшийся прямо за спиной Альбуса. По всем правилам этикета подобное поведение было неприемлемо, но Батильда даже бровью не повела. Альбус обернулся, вскинув брови в вежливом недоумении.

Нарушителем устоев оказался юноша примерно одного с ним роста в возмутительно небрежно застёгнутой через одну пуговицу рубашке и со свесившейся на локоть лямкой подтяжек. Из взъерошенных волос золотистого оттенка торчало перо, напоминая прически коренных народов Северной Америки. Вид у юноши был настолько несуразный, что Альбус не сумел подобрать слова для приветствия.

— А вот и ты, Геллерт! — засуетилась Батильда, стараясь смягчить ситуацию. — Познакомься, это Альбус — мой сосед и старший из Дамблдоров. Альбус, это мой племянник, Геллерт Гриндевальд.

Племянник Батильды лениво протянул ему руку, выудив ее из кармана брюк. Голубые глаза из-под угрюмых светлых бровей глянули с такой явной насмешкой, что становилось понятно — юноша ничуть не стыдится и даже наслаждается тем, какое впечатление производит своим видом. Альбус, спохватившись, пожал его прохладную ладонь, отметив, что Гриндевальд протянул руку в почти королевском жесте, словно ждал, что тот ее поцелует.

Этот человек, не сказавший еще ни слова, уже начинал его раздражать.

— Рад познакомиться, — кивнул Альбус с безукоризненной вежливостью.

— Взаимно, — бросил тот, не потрудившись придать голосу искренность, а затем плюхнулся в кресло, прихватив печенье, и принялся уплетать его, не дожидаясь остальных. Крошки так и посыпались в распахнутый ворот рубашки, а выражение на высокомерном лице как бы говорило — «попробуй, сделай мне замечание». Смерив его равнодушным взглядом, Альбус чинно присел в кресло напротив, разгладив складки на брюках. Если Гриндевальд рассчитывает повеселиться за его счет, то он сильно ошибается.

— Геллерт, почему бы тебе не рассказать Альбусу ту забавную историю, что приключилась с тобой по дороге сюда? Ах, Альбус, как уморительно он ее рассказывает! — улыбалась Батильда, как ни в чем не бывало. Вообще-то подобная избирательность во внимании была не свойственна этой умной, проницательной женщине, и Альбус терялся в догадках, почему она позволяет племяннику столь дерзкое поведение, но уже и сам решил в любом случае его игнорировать, подозревая, что юношу это сильно взбесит.

— Первую часть пути, пока я летел на метле, меня преследовала сова с запиской от родителей, а я не сразу понял, что это не наемный убийца, — безэмоционально поведал юноша, разглядывая надкушенное печенье с повышенным интересом.

Батильда, явно ожидавшая, что веселая история вмиг растопит лед встречи, поспешила ретироваться на кухню.

— Вы… знакомьтесь, мальчики, а я пока принесу пирог, — и она унеслась, разочарованно взмахнув голубыми завязками фартука.

Тем временем Гриндевальд, демонстративно не обращая на Альбуса ни малейшего внимания, приманил к себе целую стопку печенья и с аппетитом приступил к ее уничтожению. Альбус не без труда сдержал раздраженный вздох, еще раз подумав о том, на сколько всего полезного и куда более осмысленного мог потратить этот вечер. Коротко взмахнув палочкой для отвода глаз, он налил себе чай без ее помощи, удовлетворенно отметив, что первомагия с каждым разом дается ему все легче и легче. Знали бы преподаватели Хогвартса, каких успехов он достиг в самостоятельном изучении этого непредсказуемого и опасного способа колдовства, никаких баллов ЖАБА (и нервов) им бы не хватило.

Альбус подхватил плавно подлетевшую к нему чашку, сделал несколько глотков и только затем заметил, что Гриндевальд таки соизволил отвлечься от угощения. Склонив голову на птичий манер, он разглядывал Альбуса с некоторой степенью заинтересованности.

Заметил? Вряд ли.

— Впервые в Англии? — поинтересовался Альбус единственно за тем, чтобы сгладить возникшую неловкость.

— К несчастью, нет, — ответил тот все с той же вызывающей ухмылкой, но Альбус не доставил ему удовольствия и дальше расспрашивать не стал, сосредоточившись на чае. В конце концов, он от недостатка общения пострадает в последнюю очередь, не то что этот явно избалованный вниманием красавчик со смазливой мордашкой.

Да, Альбус не мог не оценить красоту правильных классических черт, насмешливых небесно-голубых глаз, обрамленных густыми ресницами и высокомерием, а также ярких алых губ, так выразительно очерченных, что это было почти незаконно. Альбус постоянно контролировал себя, чтобы не смотреть, как крошки с этих самых губ сыпятся на частично обнаженную грудь, уводя мысли туда, куда им уходить не следовало.

Неужели так трудно застегнуть хотя бы еще одну пуговицу?

Будто услышав его мысли, Гриндевальд небрежно смахнул крошки с груди на пол, отчего его рубашку перекосило еще сильнее. Альбус в который раз убедился в том, что самая красивая внешность зачастую достается тем, кто ее вовсе не заслуживает. Быть может, это своего рода компенсация? Ведь каким же поразительным недоумком нужно быть, чтобы вылететь из школы перед самым ее окончанием.

— Если тебе интересно знать, — внезапно нарушил тишину Гриндевальд, одним лишь изгибом губ умело демонстрируя снисхождение, издевку и превосходство. — Из Дурмстранга меня исключили за то, что я два года курировал нелегальный дуэльный клуб под носом у преподавателей. А, может, за то, что поймали в спальне с внучкой декана, точно не скажу.

Сознание Альбуса захлопнулось с почти слышным хлопком, а к лицу мгновенно прилила горячая кровь, хоть в груди, напротив, похолодело. Ему бы и в голову не пришло, что маг-недоучка владеет легилименцией, да еще и на таком уровне! После смерти матери Альбус все никак не мог привести свой разум в порядок, и, конечно, его барьеры ослабли. Да и зачем ему держать их дома в обществе одних лишь Батильды и брата с сестрой?

Поморщившись от полученного ментального пинка, Гриндевальд тем не менее самым наглым и самодовольным образом расхохотался, запрокинув голову и брызжа крошкой печенья.

— Вижу, вы нашли общий язык, — обрадовалась Батильда, заходя в гостиную. За ней стайкой летели блюдца с большими порциями ароматного клубничного пирога под шапкой взбитых сливок, как любил Альбус. Вот только аппетита сейчас не было ни малейшего.