Глава 21 (7) (2/2)

Леви расположился снова на диване, привычно схватившись за стакан, наполненный виски. Я села за стол напротив хозяина дома.

Мой любитель чая так и не притронулся к алкоголю. Леви немного перекусил, рассказал дяде о делах в полиции, а потом ждал, когда остынет горячий жасминовый напиток. Я же за разговорами с Кенни очень много пила шампанского и заедала различными видами сыров, мяса и фруктов.

Старший Аккерман подливал, а я, как заколдованная, пила бокал за бокалом.

— Алессандра, расскажи немного о себе. Знаю, ты студентка, из хорошей семьи, красавица, умница. Чем еще занимаешься, кроме моего племянника.

Я потянулась к тарелке со свежими фруктами и взяла пару виноградин. По очереди отправляя их в рот, розовый блеск на губах потихоньку тускнел. Я ответила:

— Да в принципе, вашим племянником только и занимаюсь, — украдкой взглянув на Леви, я заметила, как он снисходительно хмыкнул. — А вообще я еще преподаю французский на курсах.

— Похвально, все похвально, — Кенни отпил немного виски. — Только за какие такие заслуги ты выбрала Леви? Что ты нашла в этом сложном и брюзгливом полицейском? Мой племянник хоть и сообразительный парень, но очень импульсивный и резкий. За словом в карман не полезет, яд так и выплескивается изо рта. Сложно с таким под одной крышей. Представить не могу.

Внезапно Леви подошел к столу и вальяжно уселся подле меня, не прерывая зрительного контакта с дядей. Кенни сам, обращаясь ко мне, как хищник следил за реакцией младшего Аккермана.

— Ну прям-таки тебе и ответила Алессандра, — в разговор вмешался Леви, кажется слова дяди его не затронули. — Хоть тут и думать нечего. Я красивый.

Дядя Леви неожиданно засмеялся.

— Бесстрашная ты, Алессандра, — продолжал он, не замечая моего явного напряжения. — Ну ничего не боишься!

Боюсь, думала я. Но также могла и ноготки показать, если подвернется момент.

Господин Аккерман задал верный вопрос. Что я смогла найти в Леви, чего не нашла в других парнях. Я заметила, что со своими подчиненными и коллегами, да и с другими людьми, Леви редко проявлял эмоции. Его манера речи с родным дядей отличалась грубостью, прямолинейностью. Он мог унизить кого угодно, оскорбить. И я вмешалась в его личные законы, хоть лапочкой он и со мной не всегда бывал. Ведь Аккерман сам не хотел отношений, я это прекрасно понимала. Зачем ему студентка, у которой с ним общее разве что цвет волос, но что-то пошло совершенно не по его жизненному плану.

Только Кенни Аккерману ни за что не выскажусь, хоть он прекрасно видел все это на моем лице.

Я прикрыла глаза, борясь со смешанными ощущениями. Обволакивающий голос господина Аккермана, его правая рука с длинными пальцами с увесистым перстнем на мизинце лениво почесывала бороду, уводя мои мысли прочь, но я прогоняла наваждение, подхватывая правила игры. Такой, как Кенни, ненавидел женское общество, несмотря на его тягу к противоположному полу, а со мной вел себя по-другому. Возможно, это все из-за Леви. Вглядываясь в его серые, как сталь глаза, я пыталась понять ход мыслей моего любимого, но мое свидание вслепую продолжалось.

— Не думаю, что здесь мы сойдемся во мнениях, господин Аккерман, — коротко ответила я, — если я с Леви, значит, есть за что его любить.

Довольный моим ответом, Кенни улыбнулся, а я, в свою очередь, ненавязчиво опустила ладонь на колено Аккермана и приблизилась к его губам для поцелуя.

***</p>

Примерно через час я уже была достаточно пьяна и весела, чтобы слушать жизненные истории хозяина дома. Леви отнесся к этому скептически, выкуривая уже вторую сигарету, хотя больше месяца как курил электронную. Я расположилась на диване, а Леви улегся головой мне на колени. Он смотрел на дядю и поглаживал мои ноги, периодически одергивая короткое платье.

— Приходит, значит, ко мне однажды певец, приближенный к Фрицам. Ты его знаешь, Леви.

— Не знаю, — холодно выронил он в ответ.

— Неважно. Его проблемы относились к тому сорту проблем, в которых я не мог ему помочь, но пришлось это делать. — Он выдержал паузу, а потом продолжил: — У него что-то произошло с голосом. Говорит, мол, не может больше петь. Что-то случилось с его горлом, и врачи не знали, что именно. Концерты приносили ему кучу денег. Он стал знаменитостью. А теперь его выбрасывают на улицу. Сказал мне, что продюсер всегда его ненавидел и теперь у него прекрасный случай отомстить ему. А я его спрашиваю: «Почему этот хмырь не любит тебя?» Он признался, что увел у него из-под носа девицу, которую тот берег для себя. Переспали разок, и она принялась преследовать этого идиота. А у него была еще жена, короче говоря, с двумя бабами вообще не мог справиться. Потом эта шлюха, его вторая жена, выбросила бедолагу на улицу. Сказала, что если он приползет на коленях, тогда его примут в семью. Певец, твою мать, знаменитый, на минуточку. В итоге, спрашивает меня, что же ему делать в такой ситуации.

Лицо Кенни сделалось холодным и утратило последние признаки симпатии к певцу, о котором он рассказывал.

— Прежде всего, ты должен быть мужчиной, — говорю я ему. И неожиданно его лицо перекосила гримаса гнева, и он закричал мне в ответ. — Мужчиной! Блять, говорю, неужели ты не можешь быть мужчиной? Фрицовская тряпка, артист хренов, который плачет и умоляет о жалости! Скулил, как баба, ей богу: «Что делать? Что делать, Кенни?» Отбил у своего босса девушку, а потом жаловался на то, что он отказывается помочь ему. Оставил семью, детей, чтобы жениться на шлюхе, а потом приполз ко мне в соплях, что никто не встречает его с распростертыми объятиями. Я предложил вернуться к жене, а он сказал, что не может. А хочет играть в карты, хочет пить, иметь друзей. Красотки толпами бегали за ним, и он не мог сопротивляться. А возвратившись к жене, не мог вновь пройти через все это дерьмо.

— Ты не могла платье подлиннее надеть? У тебя слишком красивые ножки, — шепнул мне Леви, и я тут же попросила его позволить мне подняться с дивана, чтобы закусить очередной бокал вина кусочком торта. Аккерман с меня не сводил сверлящего, горящего взгляда, а Кенни продолжал свой рассказ.

— Делай, что хочешь, говорю я ему. Но плохой отец никогда не будет настоящим мужчиной. А чтобы ты мог быть хорошим отцом для своих детей, их мать должна принять тебя. Кто сказал, что ты не можешь видеть их каждый день? Кто сказал, что ты не можешь жить с ними в одном доме? Кто сказал, что ты не можешь сам распоряжаться своей жизнью?

— Господин Аккерман, а вы были женаты? — с какой-то смелостью охмелевшего разума спросила я. Леви как-то рассказывал, что у его дяди нет семьи, но по какой причине не было? Мне искренне хотелось узнать.

Кенни вдруг высокомерно хмыкнул и допил наконец вино из бокала.

— Нет, я не хочу позволить женщинам диктовать себе условия. Таков уж я, люблю свободу. Здесь, на земле, во всяком случае. На небесах бабы наверняка станут святыми, а нас, мужиков, изжарят в аду. И детей у меня нет, наверное… Я так думаю… И давай без этого «господин Аккерман». Просто Кенни.

— Ладно, — ответила я. Но мысленно я поняла, что никакая бы женщина не смогла выдержать господина Аккермана. Я едва дышала в комнате. Какой тяжелый человек. Если он был капитаном полиции в прошлом, то его наверняка боялись больше, чем Леви.

К концу вечера я хорошенько охмелела. Мои щеки пылали, а резкость в глазах помутнела. Леви с дядей уединились в кабинете для мужского разговора. Для мужского, потому что мне не хотелось к ним заходить, я и так провела четыре часа в напряжении, но и сам Кенни намекнул, чтобы я осмотрела квартиру и почувствовала себя, как дома.

Мой взгляд остановился на одной фотографии в коридоре. На стене висел черно-белый снимок очень красивой молодой девушки. Она была похожа на Леви. Стоп. Нет. Это что, Кушель?

Только я решила рассмотреть детали, как дверь кабинета распахнулась и оттуда вышли мужчины.

— Але, сейчас отвезу тебя домой, потому что появились кое-какие дела, — фраза прозвучала безапелляционно, и я не успела сообразить, как Леви уже принялся разворачивать мое пальто, чтобы одеть меня.

— Тебе из отдела позвонили? — бросила я. — Что-то произошло?

— Эй, принцесса, все в порядке, — протянул Кенни. — Это я на часик украду твоего суженого.

— Куда? Ничего не понимаю.

Леви наклонился и, аккуратно схватив меня за голень, натянул на меня сапоги, тщательно застегнув. Да я и сама могла одеться, но… Куда, блин, он так спешил? Меня это разозлило, почему не сказать прямо, зачем юлить и придумывать всякие отговорки, словно я ребенок малый, который ничего не понимал?

— Все в порядке. Мелкие недочеты на работе. Но я безумно рад, что такая умная и прекрасная девушка наконец-то посетила меня. Позволь старику немного полюбопытствовать?

— Конечно, — я подавила страх, даже не подозревая, что у старшего Аккермана было на уме.

— Любопытствовать будешь в другой раз, Кенни, — остро сказал Леви. — Все, чао!

По пути к дому, в машине, я начала угрожать Леви. Во-первых, потому что он снова начал было выдавать свои слащавые банальности, а мне хотелось дать ему понять, какие чувства я к нему испытываю, а во-вторых, потому что я с изумлением обнаружила: если он едет с дядей в ночь, значит там будут девицы, какие-то шлюхи, бары. Полицейские часто баловались таким, позволяли себе многое, пользуясь своим положением в обществе.

Мой агрессивный тон, который я иногда могла использовать, превосходно удавался мне в пьяном состоянии. Но Аккермана было не пронять.

***</p>

POV/Леви

— У Кенни проблемы, мне нужно поехать разобраться, — бросил я, схватив чашку со столика и отшвырнув телефон на диван. — Меня не будет час, ну максимум — два.

— Я понимаю, что ты пытаешься сделать, Леви, — прошипела Алессандра. — Глупой молодой девушке можно вешать на уши все, что хочется. Самую длинную лапшу. Стоило придумать что-то более изощренное, Аккерман.

На ее глазах появились слезы. Я понимал ее состояние, но, блять, Кенни влез в какое-то дерьмо, о котором я не мог рассказать Алессандре. Никак, ни за что! Она не должна знать о наших делах. Мне и самому не хотелось встревать в бандитские разборки своего дядюшки, но какого-то хрена я оказался его племянником. И эти слезы на прекрасных глазах меня уничтожали.

— Блять, это так нужно, сейчас меня злить? — я проехался по ней острым кинжалом взгляда, совершенно не желая обижать.

Она скрылась в спальне, чтобы переодеться, и ничего не ответила. Я предложил Алессандре принять душ, взбодриться, немного успокоиться. Она послала меня к чертям. Скорее всего, туда мне и дорога. Когда она появилась в гостиной в своем коротком халатике, я прищелкнул языком и поспешил оправдаться:

— Я знаю, в это трудно поверить, но я действительно отношусь к тебе со всем трепетом, малыш.

— Я рада, — скупо выронила она и зашла в ванную, но я успел схватиться за ручку двери. У Алессандры не было намерения мериться со мной силами, она была уставшая и выпившая. Я открыл дверь настежь.

— Я хотела посмотреть с тобой фильм, уснуть вместе, но для тебя это все фигня! — по ее голосу явно ощущалось, что ей было сложно говорить.

Рваным и непозволительно грубым движением я схватил Алессандру и переместил, зажав между стеной и собой, прижимая бедрами еще плотнее. Я был жутко возбужден после всех свалившихся сегодня на меня событий. Тяжелое дыхание сопровождалось бешеным ритмом сердца.

— Что ты делаешь? — она не ожидала моих диких порывов. Полы ее халата разъехались под моими руками, открывая обнаженные красивые участки женского тела. Грудь, обрамленная черным бюстгальтером, часто взымалась. Мое возбуждение и восхищение, скорее всего, удовлетворило Але. Вот бы взять ее и унести в постель или принять вместе душ. Но в дверь позвонил Кенни, мы договорились, что он за мной заедет. И я взялся за халат, возвращая все на свои места.

— Да я на работе дрочу на тебя, а ты мне тут доказываешь, что для меня фигня?