Часть 33 (1/2)

Утром первого сентября Корф проснулся раньше сына, которому предстояло идти в новую школу и в новый коллектив. Оперся на локоть и любовался Анной. Спящей она была особенно прекрасна. Хорошо, что хоть она ещё может что-то чувствовать и испытывать какие-то эмоции. Ещё и извиняется за это. Осторожно поцеловал её тёплую бархатную щёчку и встал. Нервное возбуждение не дало даже полежать в кровати. Отправился на кухню, по дороге тихонько заглянул в комнату тёти. Надя спала на плече Бенкендорфа, а его руки осторожно лежали на её плечах и пояснице. Включил чайник, начал делать завтрак. Заглянул к Володе-маленькому, который спал, как ни в чём не бывало. Улыбнулся. Вернулся к плите. Странно, обычно он спокоен и выбить из колеи его очень сложно. Но с появлением Вовки и Ани всё изменилось. Уменьшил огонь на плите и выпил стакан воды.

— Володя? Ты чего не спишь? — на пороге стояла сонная растрёпанная жена в летней ночной сорочке. — Что-то случилось?

— Нет, всё хорошо, спи, ещё рано.

— Не хочу. Не спится. — нырнула в его сильные, надежные, уверенные руки.

— Мне тоже. Словно это я в школу иду.

— Угу, аналогично. — хихикнула Анна.

— А ты чего? Ты же психолог, знаешь, как с этим бороться. — тёрся носом о женские волосы.

— Я ещё и обычный человек. Блондинка в придачу.

— Не говори так никогда! Всё нормально. Это лучше, чем как мы. Я всё понимаю. Надо будет у генерала спросить, что там с Алиной.

— Ты с Романовым поговорил?

— Да. Отдыхают в санатории. Надо будет хоть на осенние каникулы попробовать в наш санаторий забраться. Хотя, это вряд-ли. Я им всё рассказал, они меня поняли. И уже не обижаются. Саня и так догадывался, но, конечно, не нужно было так. А с другой стороны у нас был приказ генерала. В любом случае, всё хорошо. — массажировал женскую головку.

— Они долго там пробудут?

— Полтора месяца. Саня же не долечился, а сразу на работу попёрся. Теперь разгребает.

— Он тебе помочь хочет.

— Я знаю и ценю это. Так, можно завтракать. Вовке ещё рано. Пусть спит. Сегодня теннис?

— Нет, завтра.

— Хорошо, заодно и адреналин выпустит.

— Тренер сказал, что завтра будут выбирать ему персональную ракетку.

— Понял. Я оставлю тебе карточку.

— Хорошо. Да, мы на квартиру не заехали. Может завтра?

— Если получится. Сегодня же праздник, как-никак. Да, я заказал торт на три часа, думаю, хоть кто-то но сможет его принять.

— Думаю да. В школе сегодня только подпишут тетрадки и познакомятся. Сладкий стол решили не делать. Господи, Володь, там такие активные мамашки есть. У меня тик нервный на них.

— Спокойно. Мы на всё согласны заранее, главное, чтобы не во вред сыну.

— Да, но они в чате целые монологи размером с «Войну и мир» пишут, а я вздрагиваю, вдруг что-то важное. А за весь день читать — я засыпаю. Ужас.

— Забей, — посоветовал Корф, понимал, девушке нужно только выговориться. — пусть пишут. Самое важное же в чате, где Иван Александрович? Вот его и читай.

— О, точно, а второй поставлю на беззвучный.

— Умгу. Главное, чтобы я был на звучном. — склонился к к её губам.

— Всегда. — прошептала Анна, прежде, чем сдаться в волшебный плен.

На линейке Владимир и волновался, и гордился, и переживал за сына. Володя-маленький стоял в ряду таких же вытянувшихся за лето мальчишек в белых рубашках и с ранцами. Корф испытывал неизвестные прежде чувства, но самым неожиданным было чувство полного счастья. Именно полного. Сын на линейке, жена с одной стороны, тётя и дядя, вторые родители, с другой. Заметил, что сын волнуется, поймал его взгляд и ободряюще улыбнулся и кивнул. Ребенок улыбнулся в ответ. Торжественная линейка была на удивление короткой, минут пятнадцать. Потом дети попарно зашли в школу, разбрелись по классам.

— У нас есть полтора часа времени, — проговорила Анна и было видно, что она растрогана, — что делаем? Домой или гуляем?

Надя с Бенкендорфом переглянулись и женщина пожала плечами.

— Давайте немного погуляем, погода чудесная, а дальше посмотрим. — предложила Сычёва. — Может мы будем вас дома ждать. Ты думаешь, дождаться Володю, не заезжая домой?

— Да. Он позвонит, когда освободится. Но классный руководитель сказал, что в одиннадцать тридцать они точно будут свободны.

— Тогда гуляем. — улыбнулся Корф.

Приехали в любимый всеми парк и медленно прохаживались. Александр Христофорович осторожно придерживал супругу и ловил каждый её взгляд. Болтали, смеялись. Потом сели в кафе, отметили узким кругом семейный переход в шестой класс новой школы.

— Как Вам школа? — спросила Анна у свёкров.

— С виду нормальная. Внутри я не особо рассматривала, но камеры рабочие, защита на лестницах и окнах есть. Кстати, заметили, что них вместо решёток на окнах первого этажа — высокие подоконники?

— Ну это же хорошо? — уточнила девушка.

— Очень, — кивнул головой Бенкендорф. — не смахивает на казёнщину, но и защищено. Через них не забраться для воров и не спрыгнуть вниз детям. Кто-то хорошо продумал всё.

— Хочется верить, что это просто забота о безопасности детей.

— Да. Я копнул. — оба Корфа уставились на мужчину, а Надя скрыла улыбку в стакане с соком. — Лицей частный. Помесячная оплата там — мама не горюй. Но для тех, кто идёт по месту проживания и с высокими баллами — бесплатная. Остальные платят, даже если баллы высокие. У директора у самого дети, поэтому он знает не понаслышке. Плюс, у брата его первой жены в школе в своё время выпал из окна ребенок. Естественно насмерть. Поэтому тут всё учтено. И окна только на проветривании, и высокие подоконники, и кабинеты на перемене для проветривания закрываются. Ещё и кварцевание.

— Ого! — хмыкнул племянник, — Ещё и кварцевание? Что-то я не помню, чтобы это нам говорили? — посмотрел вопросительно на любимую.

— Было, — подтвердила та. — но было много информации.

— То есть, кварцевание классов? Я так понял, что спортзала?

— И то, и то.

— Круто. Я и не сакцентировал.

— Угу.

— Мне больше понравилось, что там маленькие классы и сама школа небольшая по наполняемости. — тихо произнесла Надежда Николаевна, успокаивающе гладя руку мужа на своей. — Это тоже важно. Ну что, раз Володя не звонит, значит, можно его забирать?

Анна проверила телефон:

— Да, тишина. Значит, можем выдвигаться.- встала сама, за ней и Корф.

— Езжайте, дома встретимся. — улыбнулась Надя. — Езжайте, — успокаивающе кивнула Владимиру, — это в первую очередь ваш праздник. А мы подключилимся позже. Что-то купить нужно?

— Нет, всё есть. И не выдумывай, пожалуйста! — парень поцеловал её в щеку и ушел.

Бенкендорф молча целовал руку Надежды:

— Пройдёмся или тяжело и лучше посидеть?

— Пройдёмся. Шурик?

— Да, Солнышко моё родное?

Женщина молча смотрела на него.

— Всё хорошо. Просто… время летит быстро. Очень-очень быстро.

— Что за хандра? — улыбнулась. — Всё отлично. А после сорока, вообще, жизнь только начинается.

— Ты как всегда права. — улыбнулся.

— Пройдёмся?

— Как скажешь. Как вы?

— Всё хорошо. Анализы как у космонавтов, самочувствие тоже.

— Это чудесно. Тогда?.. — хитро прищурился. — Катамараны?

Надя смущённо улыбнулась и кивнула.

— Вам точно удобно там сидеть? Не давит? Не тесно?

— Всё хорошо, не переживай. Идём?

Сели в катамаран, полковник удобно и тепло устроил любимую женщину, заботясь, чтобы её не просквозило и не попала вода, оглядываясь через плечо выехал со стоянки. Неспеша ехали. На душе у Александра Христофоровича скребли кошки. В этот день его сын, их с Надюшей единое целое, мог также стоять на линейке, в белой рубашечке, с букетом каких-нибудь астр или роз для классной руководительницы, а Наденька так же бы как и утром, украдкой вытирала бы слёзы. Потом он вместе с веселой и пёстрой толпой таких же школяров зашёл бы в здание, уселся на своё место и внимательно слушал бы учителя. На перемене бегал бы по коридору, шумел, как любой нормальный мальчишка, а на уроках был бы примерным учеником. У него были умные глазки его замечательной мамы. Господи, … ну почему??? Стало очень больно, с трудом удержал ровное дыхание. Надя спросила у него, может ли он раздобыть путёвку в санаторий МВД, в детский корпус, чтобы перед этой самой школой Русланчика оздоровить, с их работой было тогда не до регулярных прогулок, поэтому и спрашивает. Он довольно легко заполучил эту злополучную бумажку. Лучше бы к Варе отвезли.

— Шурик? — Надя крепко сжала руку мужа.

Вздрогнул, натянул на лицо улыбку и повернул голову к ней:

— Да, Солнышко моё родное? Остановка? К берегу?

Отрицательно качнула головой, провела теплой ладошкой с запахом ромашки по его лицу.

— Нет. Всё хорошо. Всё хорошо, слышишь? Не надо. Ты сам просил меня прекратить мучать себя. А сам? Перестань. Русланчик с нами. С нами и его младший брат. Всё хорошо. Мы все вместе.

Александр Христофорович улыбнулся искренне и осторожно поцеловал её и животик:

— Вам не холодно? Удобно?

— Да. Давай ещё круг?

— Как скажешь. — взял в свои руки женскую тоненькую с длинными пальчиками кисть и целовал.

— Шурик?

— Спасибо, что вы есть. Что сегодня делаем? Сейчас домой?

— Пока катаемся. Ты сегодня весь день свободен?

— Да. Вместо нас Шпагин.

— Тогда гуляем. Кстати, как они тебе?

— Нормально. — пожал плечами — работают, и слава богу. С Корфом сошлись. Макс этот конечно…

— Что? Я с ним не пересекалась совершенно.

— Ну… тормознутый какой-то. Нет, как к сотруднику, как по выполнению обязанностей, вопросов и претензий нет, но эти его постоянные извинения и прочие сверх интеллигентные завихрения… Я вижу, как Вовка периодически сдерживается, чтобы не высказаться.

— Ну так поговори с ним, объясни, что ты ничего против не имеешь, но формулировать информацию нужно чётко и быстро. Пусть будет интеллигентом вне её. Хотя, я же знаю, каким языком, с позволения сказать, вы между собой разговариваете. Поэтому Макс для вас — ископаемое.

— Есть такое дело. Осторожно. — катамаран незаметно причалил, работник быстро зафиксировал его, Александр Христофорович помог жене оказаться на суше, внимательно посмотрел на неё, потом забрал с сиденья вещи, расплатился и медленно прохаживались. — Но иногда ситуацию по-другому и не сформулируешь. Катя эта, — усмехнулся, — своим появлением у Ани и Наташи вызвала та-акую волну ревности…. Что ни Корф, ни Саня с ней вместе никуда. Она или сама, или с кем-то неженатым.

— Так она замужем, вроде как?

— За Шпагиным. Лаборатория справляется, конечно, но без тебя не то. — Надя с улыбкой и упрёком покачала головой, — Нет, работают, но иногда медленно, иногда неуверенно.

— Не подхалимничай, это первое, второе — не обижай ребят. Если Наташа мне не звонит, тебя боится, между прочим, то звоню я. Я же прекрасно понимаю, что у вас запарка, раз вас сутками дома нет. А девочка, бедная, разговаривает со мной и оглядывается, чтобы ты не застукал. Прекращай. Всё хорошо.

— Надя?! — возмутился Бенкендорф.

— Ну что «Надя»? — спокойно отозвалась женщина. — Я сижу дома, гулять выхожу в сопровождении ребёнка или тебя. Остальное время дома. Раньше хоть готовила, сейчас Вовка и это у меня забрал. Так я по телефону консультирую, хоть мозг жиром не заплывает.

— Конечно, «сижу дома»! — полковник чувствовал, что заводится, но старался держать себя в руках, да и Наде нельзя волноваться. — Только с малым прошла весь курс математики, физики, химии за лето, онлайн-консультации по телефону, нормально не спишь, всё нас ждёшь. Ты о себе вообще не думаешь?! Надя?! — усадил её на скамейку, сам присел на корточки напротив и вновь взял её руки в свои. Заметил приближающиеся слёзы. — Прости. Прости, Наденька… — замолчал. — Я же волнуюсь, понимаешь? Я понимаю всё это, и что скучно, и что нас рядом постоянно нет. Но это же не повод… — осекся. А, собственно, «не повод» что? Практически кричать на жену? Да. Доводить её до слёз? Да. Заставлять её нервничать? Тысячу раз да. Мудак. Виновато смотрел на Надю.

— Не сердись, пожалуйста. — мягко проговорила жена. — Я, правда, всё контролирую. Ну я не домохозяйка. Ты же знаешь. Я не могу смотреть эти идиотские сопливые мелодрамы. А книжки читать — это хорошо, но чего-то всё равно хочется. И я же просто советую. Не нюхаю, ничего не делаю. Со стороны иногда виднее. От этого не устаю, честно. И я ночью сплю. Просто… — шёпотом, — просто мне тебя мало.

Бенкендорф сел рядом и притянул к себе, стараясь не давить на сына:

— Мне тоже. Хронически. Единственное, что удерживает от того, чтобы всё бросить и уволиться — характер Корфа.

— Не надо увольняться. И не срывайся, пожалуйста, домой после каждого нашего разговора. Не придумывай ничего. У меня гормоны. Нервы. Это пройдет, малыш родится, и пройдет.

— Угу. Только ты плачешь. А я этого не хочу. Так, расскажи мне, когда у нас день Х, чтобы я заранее всё оформил. Будет у племянничка испытательный срок.

— Середина октября. Но я уверена, что раньше.

— Почему? — встревоженно спросил муж.

— Я думаю, что ошиблись изначально со сроком. Поэтому и день Х раньше будет. Есть кой-какие симптомы-подтверждения. Не волнуйся. Это обычная практика. Просто я лягу немного раньше. И всё. Я скажу всё. Что ты хочешь оформлять?

— Отпуск. По семейным.

— Хорошо. Смотри, в клинике тоже нужно будет документы оформить. Но это потом, не сейчас.

— Понял.

Зазвонил телефон:

— Да, сынок? Хорошо. Нет, уже скоро. Нет, всё хорошо. Как впечатления? Ух-ты, хорошо, скоро будем. Целую. — спрятала аппарат в сумочку. — Володя. Спрашивает где мы и когда домой. Мелкий сказал, что без нас ничего рассказывать не будет.

— Идём?

— Да, я бы полежала. Что-то мы подустали.

— Чего молчишь?

— Шурик, перестань. Я говорю, я не молчу. Шурик…?

Бенкендорф улыбнулся и поцеловал её.

В машине ехали очень осторожно.

— Шурик, не сердись, пожалуйста. Я же вижу.

— Я не сержусь, правда. Как вы?

— Всё хорошо. Не ругай Наташку. Мне самой скучно. И я сама ей звоню.

— Убедила. — покачал головой, — Надя-Надя. — улыбнулся. — Ты неисправима.

— Шурик?

— Я же сказал. Только не усердствуй.

— Я же пообещала. — передразнила Надя.

Дома было шумно. На кухне по центру поставили стол, застелили скатертью, теперь мужская часть расставляла стулья и тарелки, Аня следила за плитой, Бастер вертелся под ногами.

— Всем привет, мы дома. — Надя опёрлась плечом на косяк и с улыбкой наблюдала за любимыми людьми.

— Привет, — улыбнулся в ответ Корф. — как вы?

— Отлично. Надышались воздухом. Так, я в душ, а потом полежать. Вы и без меня прекрасно справляетесь. Не буду мешать.

Владимир вздрогнул, быстро подошёл к женщине, взял её лицо в свои руки и прошептал:

— Я без тебя не справляюсь. И ты не мешаешь. Не говори так!

— Всё хорошо. — спрятала слёзы и растрепала чёлку. — Кстати, после твоего бритья налысо волосы чуть потемнели. Всё, жарко, я под воду.

Бенкендорф устроился рядом с женой, она сразу же умостилась на его груди, рукой гладила его лицо. Одна мужская рука поглаживала поясницу, вторая животик.

— Будете спатки?

— Нет, просто полежим. Не волнуйся. Всё хорошо. Так должно быть, у меня сейчас повышенная утомляемость. Не волнуйся.

— Умгу.

— Шурик, перестань.

— Умгу.

— Кстати, в следующую среду сможешь с нами к врачу? В понедельник мы же не попали.

— Конечно. В следующую, имеешь ввиду эту, что будет?

— Да.

— Конечно. Только….

— Напомнить, конечно. Кстати, точно узнаем день Х. Ну что, идём к детям?

— Ты успела отдохнуть? — в голосе звучало сомнение и явное нежелание убирать руки.

— Отдохнуть да, набыться рядом — нет.

— Давай всё сюда перенесём? Ты точно высидишь? Как твои головокружения?

— Всё хорошо, идём. — поцеловала гладкую щеку.

За столом Александр Христофорович несколько раз проконтролировал, чтобы жене было удобно и не сводил с неё глаз.

— С праздником! — Надя с улыбкой подняла стаканчик сока, — Удачи и успехов, а мы всегда рядом и поможем.

— Спасибо!

— Рассказывай, нам же интересно! — продолжала улыбаться.

— Сначала еда, а потом всё остальное. — возмутился Корф. — Вы гуляли несколько часов, мы тоже. Теперь кушать.

— Слушаюсь, товарищ майор. — улыбнулась Надя. — Приятного аппетита!

После поглощения существенных блюд, переместились в комнату, где перешли к десертам и Володя-маленький начал рассказывать. Тётя видела, что всё это время мальчик с трудом сдерживался, от переполнявших его эмоций.

— Там круто. — начал младший Корф. — Класс маленький, двенадцать человек. Парты-одиночки, у каждого своя, как и шкафчик. Всего четыре девочки, остальное мальчики. Нормальные, есть с кем разговаривать. Несколько сразу бросились мне всё рассказывать- показывать, будто я слепой или инвалид какой-то.

— Они просто знают, что ты новенький. Это как раз хорошо. И правильно. — мягко возразила Анна.

— Ну да, так я и сам могу…

— Вов, — спокойно и ласково заговорила Надежда Николаевна, видя, что невестка расстроилась, — давай договоримся?

— Давайте, о чём? — с готовностью откликнулся мальчик.

— Ты действительно многое можешь сам. Но вокруг тебя есть одноклассники, появятся и друзья, всегда рядом есть мы. И ты всегда, слышишь, обращаешься к нам. Если мы не сможем, только тогда сам. Мы можем посоветовать, ты, соответственно, выслушать, но поступить ты можешь, как ты сам считаешь нужным. Но не нужно отгораживаться от всех.

— Да я не отгораживаюсь. — пожал плечами. — На третьей перемене наш класс будет ходить в отдельную столовую, где можно будет нагреть взятую из дома еду и там поесть…

— В смысле? — перебил уже Бенкендорф — Там есть отдельная столовая с микроволновкой???

— Ну, да, точнее столовая одна, но большая. Входа два, в обычную, где мелких кормят и можно самому что-то купить, и с микроволновкой, куда вместе с Иваном Александровичем на третьей перемене и со своей едой.

— Господи, и такое есть. — покачал головой Владимир. — В принципе, неплохо, особенно зимой. А положить с собой еду это не проблема. Я ещё тоже думал, что в холодное время на одних бутерах далеко не уедешь, а тут такое. Отлично. Завтра купим ёмкости. Термос?

— Можно, в шкафчик, но забирать.

— Ну естественно. Как класс?

— Коллектив, в смысле? Я же сказал, нормально. Девочки — ботанички. Мальчики — посмотрим. Слишком всё хорошо.

— Понял, что нужно на понедельник?

— Все тетради мы подписали, и для обычных и для контрольных, в шкафчике пока. Учебники по расписанию. Можно занести форму на физру. Она во вторник. Всё. Домашки пока нет.

— Отлично, — улыбнулась Анна, — тогда пирожное.

— Запросто.

— Только осторожно, ковёр. — шутливо-строго предупредил Александр Христофорович. — Иначе чистить, сушить и расстилать будешь сам.

— Шурик, — улыбнулась Надя. — Вова у нас аккуратный.

— Я шучу. — поднял руки муж. — Какие-то пла… — зазвонил телефон. Корф усмехнулся. — м-да… ответ ясен. Да, товарищ генерал? А до завтра… ого… Понял. Анна нужна? Хорошо, едем. Да понял я! Не ори! — отбросил аппарат и уткнулся губами в висок жены. Помолчал.

Владимир ждал.

— Пока мы с Корфом. Дальше по ситуации. Романов орёт дурниной. «Высокий труп». Поехали. — встал. — А день обещал быть таким хорошим.

— Я вам сейчас быстро еду сложу. — Анна метнулась в кухню. Володя-маленький отправился за ней.

— Я хоть переоденусь, — хмыкнул племянник, — я расслабился.

Бенкендорф поцеловал супругу и обнял.

— Не хочу, но надо.

— Всё хорошо, я же всё понимаю. Нам, практически, весь день подарили. Я думала, вас ещё с линейки сорвут. Только будь осторожен, пожалуйста.

— Всегда. Всё, пошёл. Помни о себе и сыне, спи больше. — поцеловал животик и вышел.

— Анют, можно тебя? — Корф затянул девушку в комнату и закрыл дверь. — У меня к тебе несколько просьб, можно?

— Конечно, любимый, — прижалась к Владимиру. — всё, что скажешь.

— Отоспись, телефон подзаряди и держи включенным. Возможно, придётся тебя и ночью дёрнуть, раз опять кто-то высокопоставленный. Второе, перестань рефлексировать. Вовка выпендривается — то, чего я не хотел. Я с ним поговорю потом. Но, пожалуйста, поговори и ты с ним. Мягко, не пытайся вкручивать, так, по-дружески. Хорошо? Не как мама, а как друг, ты это умеешь. И не расстраивайся. Всё хорошо. Нам нужно забыть о прошлом и жить прекрасным настоящим и будущим. Люблю, ушёл.

***

В офисе было жарко: Сизов и Шубин бегали по коридору с уликами, Шпагин и Ракитина уехали на место обнаружения трупа, генерал Романов вызвонил невестку и практически на коленях умолял приехать, потому что ребята зашивались.

— Что тут? — полковник и майор были невозмутимы.

— Сейчас смените Катю с Андреем. Обнаружен труп офицера из «смежной структуры», нас попросили помочь, практически раскрутить, потому что у них наверху очередные драчки. У нас максимум — 48 часов.

— Лихо, — хмыкнул Бенкендорф. — кто? Что? Где?

— Генерал Раков. — выдавил из себя Романов.

— Степан? — уточнил полковник.

— Да. Самолёт с рейса сняли. Шубин предполагает отравление.

— Чёрт! Хотя, с его характером. Вполне мог кому-то дорогу перейти.

— Мог, — согласился Николай Павлович и протянул папку, — тут всё, что есть. Изучайте. Я пока кофе сделаю.

В этот момент во всём здании раздался сигнал тревоги и механический голос требовал покинуть помещение из-за возможной радиации.

— Твою мать, мне только этого не хватало! — Бенкендорф схватил папку и вылетел на улицу. Через минуту там оказались все, кто был в тот момент на работе.

— Что там? — подошла Наташа.

— Подозрение на радиацию. Шубин всех изгнал.

— Он хоть в костюме?! У нас же целая инструкция.

— Не знаю. Ждём сигнала.

— Хорошо, я в любом случае за молоком.

Корфу пришло сообщение, что тревога ложная. Все вернулись в офис, Бенкендорф, Романова и Корф натянули на себя химические костюмы, по настоянию программиста, и зашли в морг.

— Ну что тут? — спросил майор.

— Действительно радиация, но для нас безопасна. Для этого бедолаги нет.

— Как такое возможно?

— У жертвы был рак печени, для него это облучение было смертельно.

— Состав?

— Только предварительно. — протянул листок полковнику.

— Своими словами можно? Я в этом ничего не понимаю.

— Это покоже на «Осу», но нужно уточнить. — прокомментировала Романова. — Только в небольшой дозе. Похоже, это спланировали так, чтобы убить именно его, а остальные пассажиры не пострадали.

— Зачем так сложно?

— Не ко мне. Я в лаборатории. Да, там молоко, пропейте хорошо и в душ. Одежду смените на всякий пожарный.

— Оригинально, — хмыкнул Александр Христофорович, вливая в себя третью литровую пачку молока. — подобные методы это как раз дело «смежников». Их любимая игрушка. А тут они сами просят о помощи.

— Значит, они не при делах. — задумчиво протянул генерал.

— Так что, сами не могут этим заняться? — удивился Корф.

— Значит не могут. Так, сменяйте Шпагина с Ракитиной. Мы пока тут.

— Разрешите, товарищ генерал? — Сизов стоял на пороге комнаты отдыха.

— Конечно, что?

— Нам нужен изначальный образец, формула, «Осы» смежников. Мне нужно сопоставить состав.

— Нам этого никто не даст.

— И тем не менее. — появилась уставшая невестка. — Иначе дело гиблое. Мы ничего не сможем.

— В принципе, это в их интересах. — поддержал экспертов Корф.

Наташа заварила очень крепкий кофе, Владимир протянул новый пакет молока.

— Разбавь, последний кальций вымоешь.

— Спасибо.

— Я попробую, — генерал чувствовал себя виноватым перед программистом. Девушка работала за троих и практически без выходных. Как только получили отпуск — сразу сорвали на работу. — но не обещаю.

— Мы с Корфом уехали. — Бенкендорф дописал сообщение и встал.

— Давай на моей, чего зря гонять. — Владимир завел мотор.

Ехали молча, так как полковник переписывался с женой.

— Как они?

— Нормально. Аня закрылась в комнате с Вовкой, Надюша скучает. Обняла мишку и лежит. — Бенкендорф спрятал телефон. — Кстати, в среду скажу точно, но я на месяц буду брать по семейным, всё будет на тебе. Главное, не пошли Романова.

— Понял. Постараюсь. Дядь Саш, в ты знаком с этим Раковым? Тогда не имеем права…

— Шапочно. Он на пять или семь лет старше. Учился в одном университете с Надюшей, тоже на криминалистике. Был звездой универа, считался гением, — хмыкнул чуть насмешливо, и тут же сменил на гордость, — пока Надюша не начала там учиться. Они много пересекались: на лабораторных, практических, ещё каких-то. Я же Надюшу старался каждый день забирать после занятий. Поэтому пересекались.

— Ревновал, естественно. — подколол племянник.

— И не скрывал. Потом пару раз встречались в горячей точке, но его бригада была кочевой, так сказать. Поэтому опять пару раз и коротко. Без вражды, но и без дружбы. Сугубо по делу. Мужик нормальный, очень жёсткий, упрямый, бескомпромиссный, прямолинейный.

— Из тех, кого не любят, но и не замечать невозможно. Способ убийства не самый простой, указывает на личное.

— Сам об этом думаю. Ты только Надюше не говори. Я сам.

— Хорошо. Надо было бы Наташку предупредить, они общаются.

— Уже. Посмотрела как на идиота.

Вошли в оцеплённое здание загородного аэропорта. Предъявили удостоверения. Нашли Ракитину:

— Привет, что у вас? — Владимир протянул ей стаканчик с кофе.

— Рехнутся можно. Тому жарко, тому покакать, та домой хочет. Как будто нам это в кайф. Наташа написала, что Макс и Лёша сейчас приедут, хоть что-то сдвинется. Опросы ничего не дают. Но смотри сам. Ты опытный.

— Опрошенных отпустили?

— Да. В первую очередь это мамашки с детьми и пару пенсионеров. Смотри, на сд-карте, — протянула маленький пластиковый квадратик с носителем информации, — всё, что успели. Посмотри этих пенсионеров, меня оба заинтересовали. Может, Аня просканирует и что-то скажет.

— Понял, спасибо. — парень прикрепил к цепочке на джинсах. — Давай домой, дальше мы сами.

— Не, загнётесь. Мы поможем. Вчетвером явно быстрее пойдет.

Закончили под утро, когда по несколько раз опросили оставшихся свидетелей, сотрудников аэропорта, лётчиков, руководство аэропорта, сотрудников на взлетной полосе и прочих, выпили практически весь кофе в автомате.

— Всё, я пас, — простонал Шпагин, сел на стул, откинул голову назад и вытянул ноги. — Я засыпаю.

— Значит так. Вы с Катей отсыпаться, но будьте на связи, мало ли что. Мы с Корфом поработаем. Остались соседи, сотрудники. Семьи нет, холостяк.

Андрей и Катя ушли.

— Ну, сотрудники на Вас, товарищ полковник, мне явно ничего не скажут.

— Мне тоже. Сейчас припашем Николая Павловича, пусть поработает. А мы с тобой по соседям.

— А что с друзьями-товарищами?

— Информации нет, может, что по ходу выясним. Пошли.

Подошли к дверям аэропорта, заметили несколько амбалов у внедорожника Корфа.

— Нас ждут. — хмыкнул Бенкендорф.

— Вижу, — начал разминать шею племянник. — готов?

— Всегда. Только бережём свои рожи, у нас дома жёны и дети

— Угу. Я готов.

— Я тоже, — вздохнул полковник. — а так не хочется. Может, обойдется?

— Уже. — насмешливо фыркнул Корф и сделал шаг вперёд.

Подошёл к машине. От неё отошли трое качков с бейсбольными битами.

— Твоя тачила? — чавкая жвачкой уточнило квадратное, ничего не выражающее, лицо.

— Моя.

— А чё она тут делает?

— Пока стоит. Скоро отъедет.

— Не отьедет. Там несчастье произошло — шины лопнули.

— Ой, да? Какая неожиданность. — иронично уточнил майор. Краем глаза видел, что к нему чуть лениво и сонно приближался дядя и встал за спину. — И вы, конечно же, не знаете, как такое случилось. Жалость какая.

— Да чё ты тут …. …. ….?

— Не понял, простите. — Владимир приготовился.

— Харэ …. …. …. …. … … …. ……. — отозвался «бык».

— Ну и монолог, я аж заслушался. — сьехидничал Корф. — А нас настойчиво просят быть вежливыми.

На парня бросилось двое с бейсбольными битами, ещё двое на Бенкендорфа. Внезапно один из «братков» упал на асфальт, покатился и заскулил. «Солнышки» — автоматически отметил про себя полковник, выкручивая руку одному и сшибая с ног второго. Закрутил обоим руки, защёлкнул наручники. На него бросились ещё несколько, незамеченных ранее. И тут же Бенкендорф ударил левой. Без замаха, резко, точно в челюсть. Быстро и действенно. Оба нападавших даже не поняли, как очутились на асфальте. Корф тоже скрутил своих обидчиков, к ним пристегнул «солнечного» и бросился на помощь дяде, которому тем не менее успели набрость на шею удавку. Быстро захватил того, что с верёвкой за шею и придушил, тот упал, потеряв сознание. Второй отвлекся и Бенкендорф подсёк его за ноги, сам встал устойчиво на асфальте и пару раз хорошо двинул ногами. Ещё одному сломал нос собственной головой. Вся драка заняла максимум три минуты.

— Всё, не надо. Опа, ещё кореша двигают. У меня в машине может не хватить места. Ладно. — Владимир «застегнул» пластиковые «зипперы» на руках первой партии нападавших. Дальше пошла вторая волна модобоя, короче первой. Полковник и майор держали друг друга в поле зрения. Владимир фирменным слева положил одного, второму воткнул в глаза «вилочку», не зря же Надюша его тётя, и тут же погладил ребром ладони в область солнечного сплетения. Бандиты лежали без движения.

Через несколько минут «упаковали» и подоспевшую «помощь».

Бенкендорф растирал шею после верёвки, Владимир — саднившие костяшки.

— У тебя кровь из носу, — заметил парень Александру Христофоровичу. — в аптечке есть перекись.

— Чёрт. С шеей что? След будет? — вытер кровь ребром ладони, размазав по лицу.

— Похоже. Что с моей рожей?

— Ссадина и как минимум бланш.

— Твою мать.

— Надюша нервничать будет, а ей противопоказано. С…и! — со всей силы пнул ногой одного из лежащих лицом вниз.

— Всё. — Корф сжал плечо дяди. Самому было паршиво. Мордобой в их работе не в новинку, но девочки дома будут волноваться, а этого не хотелось, был согласен с Бенкендорфом. Достал перекись, ватный диск, протянул напарнику. — В машину их всех и в офис. Там разберёмся.

— В машине проколоты все колеса. — заметил Александр Христофорович.

— Твою-ю…- протянул Владимир. — Ладно, сейчас кого-то из наших вызвоню.

Через полчаса примчался рабочий бусик с Шубиным за рулём, помог разместить задержанных. По дороге Корф вызвал эвакуатор, позвонил знакомому в автомастерской и договорился, что машину на колёсах получит сегодня же. Бенкендорф вызвал Аню на работу, попросил взять им сменную одежду и приехать на его машине.

В офисе помылись, прошли медобработку у Романовой и отправились на доклад к генералу.

— Значит так, красавцы. Шевелитесь быстрее, прокуратура требует дело себе уже вчера. А вы соседей и коллег даже не начинали. Бегом. Я на допросах. Это дело нам явно не дадут довести, а нужно. Вперёд.

Корф нашёл в холодильнике свои тормозки, сложенные женой, засунул в микроволновку. Александр Христофорович в зеркале изучал шею.

— След будет-таки?

— Да. — вздохнул. — Ладно, давай жрать и по делам. Время.

Едва приступили к трапезе, как тут же материализовался Николай Павлович:

— Жрать потом будете, сейчас работа!

— Сними ребят с отпуска и не ори. — возмутился полковник.

— Заткнись, а? Или давно выговор получал?!

— И что? Ну уволишь ты меня, а работать кто будет? — зло рявкнул друг. — Сюда что, очередь из желающих? Не заметил. Не делай мне нервы.

Приехала Анна, оперативники отправились дальше опрашивать. Допросы вел генерал, Анна анализировала. Корф вернулся ни с чем. Ждали Бенкендорфа.

Анна слушала допрос, но было понятно, что и этот нападавший — «пустышка». В «зазеркалье» зашёл расстроенный Владимир, поцеловал жену в волосы и устроился рядом. Девушка вынула один наушник и отодвинула микрофон в сторону, провела ладонью по щеке мужа:

— Болит?

— Нет, только фингал будет. Не эстетично.

— Дурак. Сильно били?

— Нормально. Драка как драка. Наташка льдом обложила, да поздно. Ладно. Как тут?

— Этот действительно ничего не знает, я Николаю Павловичу уже сказала.

— А дома?

— Хорошо. Надюша спала, когда я уходила, мне нужно будет поговорить с дядей Сашей потом, Вовка тоже спал. Мы вчера с ним поговорили, друг друга поняли.

— Это отлично. — наклонился, чтобы поцеловать, как к генералу влетела взъерошенная невестка, и одновременно с этим на планшете Анны появилось видео с нагрудной камеры полковника, который разговаривал с непосредственным напарником погибшего Ракова и психолог услышав разговор, оттолкнула Корфа и жестом показала на генерала, парень бросился в допросную:

— Он лжёт. Попробуйте копнуть глубже.

— Скажите, пожалуйста, а где Вы были сегодня, с девяти до полдвенадцатого, Михаил Сергеевич? — невозмутимо поинтересовался полковник.

— Как обычно, работа, летучка, подозреваемые.