Часть 30 (2/2)

— Тогда своё и Бастера в рюкзак. Только «своё» сложи, пожалуйста, в стопочку, я проверю, а потом в рюкзак.

— Понял, — Володя-маленький кивнул и ушел в свою комнату.

— По-моему, я ему не мешаю, — улыбнулась Анна и, подойдя к мужу, обвила его шею руками. — Вовка всё решает с тобой.

— Ты ревнуешь? — улыбнулся Корф в ответ и сжал в своих огромных руках так, что эти самые руки упёрлись друг в друга. — Ты такая худенькая, что мне иногда страшно.

— Не ревную, я всё понимаю. Самой тебя катастрофически мало. И я такая всю жизнь, хоть и ем нормально. — потерлась носиком о нос Владимира и уткнулась в его лоб.

Раздался стук в дверь, на пороге стоял Григорий:

— Прошу прощения….

Ребята повернули головы в его сторону, но не разомкнули рук:

— Да, дядь Гриш, заходи, — поговорил Корф.

— Я быстро. Вовка говорит, что вы с палаткой собираетесь на природу. Я вам принес свою, она новая, я ею на рыбалке пользуюсь. Всего два раза. Удочки надо?

— За палатку спасибо большое, не, удочки пока не надо, спасибо.

— Всё, понял, тогда я пошел. Ужин через час.

— Спасибо, до встречи. — Владимир повернулся к любимой, — У нас есть час.

— Чтобы сложить вещи, — наивно хлопая глазами и хитро улыбаясь отозвалась девушка.

— Ах так, да? Ну-ну… — быстро оглянулся на дверь и поцеловал супругу.

Анины пальчики оказались в ёжике волос парня, а его руки нырнули под её футболку и гладили спину.

— Володя, пожалуйста, — девушка нехотя отстранилась. — надо сложиться. Потом ужин и я полностью твоя, пожалуйста…

— Да… — вновь захватил женские губы в плен.

Анна ещё раз внимательно осмотрела собранные вещи:

— Володя, нам подстилки будет достаточно?

— Ты думаешь, спать на чем-то другом? Или вторым слоем?

— Скорее вторым слоем, лес всё-таки.

— Угу, так, да… — Корф задумчиво потёр шею. — в принципе, карематы в машине есть. Ты спортивный костюм берёшь?

— Да. Носки.

— Хорошо. Тогда я к машине. Кстати, там ещё термопокрывало. Я возьму, ночью мало ли что.

— Я с тобой и ужинать.

Анна и Владимир вышли во двор, девушка включила свет под навесом, под которым стоял внедорожник, едва парень щёлкнул брелоком, как к ним выбежал взъерошенный Володя-маленький:

— Мама! Папа! — остановился рядом и нахохлился, как воробышек.

— Что такое, родной? — Анна обняла его.

— Мы тут, сына, мы тут. Просто в машине кое-что осталось, что нам на завтра нужно, — отец широко улыбнулся. — решили сразу забрать.

— Ты подумал, что мы уезжаем? — блондинка ласково гладила головку мальчишки. — Нет, мы тут и всё идёт согласно плану. Мы ничего не скрываем от тебя.

— Коль ты тут, помагай, — майор достал три каремата из багажника и протянул своей копии.- Так, лежаки есть, о, ещё фонарик, термо-плед … Вроде бы всё, идёмте домой. Сына, ты вещи сложил?

— Да, — чуть дрогнувшим голосом подтвердил ребенок. — можно проверять.

Сгрузили в комнате родителей принесенное и пошли мыть руки. Владимир притянул к себе сынишку:

— Мы все вместе. Я — рядом. И я никуда не исчезну. Я всегда с вами. Не волнуйся.

— Умгу, — мальчик уткнулся в отца.

— Честно. Всегда. Если что, я тебя даже разбужу, чтобы лично всё объяснить. Идём кушать и спать. Завтра рано вставать.

За столом шутили, смеялись, наслаждались домашней едой и расхваливали Варвару.

— Ощущение такое, что вы питаетесь одними бутербродами.

— Практически так и есть. Хоть на работе и есть кухня, и мы из дому берём еду, но в основном всё в результате упирается в бутерброды, — согласно кивнула Анна, расправляясь с домашним тортом «Наполеон». — Я дома вообще редко готовлю, в основном всё на Володе и бедной тёте Наде.

— Вот я только хотела сказать, что Надюша потрясающе готовит. Превзойти её битки и пирожки у меня не получается до сих пор.

— Ну, Надюша — это святое, — чуть улыбнулся Корф. — но у твоих блюд особый вкус.

— Может, потому что в печи, а не в ваших микроволновках и из домашних продуктов, а не из гэмэо?

— И это тоже да. Варя, ты — чудо.

— Но Надюша лучше, — хитро улыбаясь уточнила хозяйка дома.

— Ш-ш-ш, — Владимир приложил палец к губам, про Надюшу шёпотом, на «Вы» и с придыханием.

После ужина разбрелись по комнатам. Майор зашёл к сыну, занёс каремат:

— Сына? Показывай, что сложил и спать. Завтра ранний подъём.

— Вот, всё на стуле.

— О, ещё и теннисные ракетки, отлично.

— Бадминтон, — уточнил Володя-маленький. — хотя, без разницы.

Сложили детский рюкзак, доложили сухие носки, прикрепили ко дну рюкзака с внешней стороны каремат.

— Так, вроде бы всё. Тебя и псину сложили. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, пап.

Владимир вернулся к жене, плотно закрыл дверь. Анна стояла у окна, обняв саму себя. Со спины её обнял муж.

— Вовку и пёсу я сложил и уложил.

— Как твои руки-ноги-рёбра?

— Всё хорошо. — развернул любимую женщину к себе и поцеловал.

Его теплые, чуть шершавые руки вновь нырнули под её футболку, мягко, ласково и медленно гладили спину, то поднимаясь к плечам, то опускаясь до самых ягодиц, в то время как хрупкие тоненькие пальчики Анны крепче смыкались на мужской шее. Потом руки девушки сами сорвали с него футболку и она попробовала плотно прижаться к нему, но руки Владимира этого не позволили. Они всё так же ласкали её тело, переходя со спины на грудь, плоский животик и обратно на спину. Губы при этом не прекращали своего разговора. Наконец Корф отстранился и его губы перешли на шею и плечи Анны. Девушка давно уже потерялась в своих ощущениях и тепле мужа.

Анна лежала на боку, спиной к Владимиру и тяжело дышала.

— Анечка, как ты? Я тебя не раздавил? Как ты, любимая? — Корф навис над ней со спины.

— Всё прекрасно, любимый, — перевернулась к нему лицом, смотрела в темноте на силуэт единственного человека, а её пальчики вновь сомкнулись на его шее. — я люблю тебя.

— И я тебя, очень. Анечка, нет, пора спать, завтра рано вставать.

— Только полночь. Ещё есть время.

И повторился танец любви, ещё более нежный, ещё более чувственный, ещё более страстный и ещё более неповторимый. Танец двух любящих и любимых людей, которые были всем друг для друга, которые любили друг друга несмотря на свои причуды и сложности и хотели всегда быть вместе. И будут. Несмотря ни на что.

***

Анна проснулась первой, посмотрела на крепко спящего мужа и решила не будить. Тихонько встала, набросила на себя лёгкий халатик, поцеловала Владимира в щеку, открыла плотно закрытую дверь, но муж не среагировал на тихий скрип. В дверном проёме оглянулась. Парень спал очень крепко, хоть во сне он был абсолютно расслаблен и спокоен. Разгладилась морщина на лбу, лицо умиротворённое, рот чуть приоткрыт, одна рука на животе, вторая в стороне. Улыбнулась и отправилась к сыну.

Володя-маленький уже проснулся и даже был готов к выходу, но что-то внутри подсказывало ему, что обещанной палатки сегодня не будет.

— Доброе утро, родной, можно?

— Конечно, мам, доброе утро! — поцеловал ещё теплую от сна щеку мамы.

— Ты завтракал? — Анна обняла ребенка. Она скучала за ним и теперь есть возможность побыть вместе.

— Нет, вас ждал. Папа ещё спит?

— Да. Если честно, я не хочу его будить, пусть поспит. А на речку мы обязательно пойдем, только позже. Главное, что мы собраны. Дальше только запас еды сложить и в путь.

— Конечно, мам. Ма, а, может, сегодня устроить день сна, а на природу потом?

— Посмотрим. Всё зависит от нас. Мы сами всё решим по ситуации. Идём, позавтракаем, потом поможем Варе.

Владимир проснулся от того, что в горле всё пересохло и начинало побаливать. Встал, подошёл к подоконнику на котором стояла с дня приезда взятая с собой бутылка воды и сделал несколько глотков. Растёр руками лицо, взял в руки телефон, обнаружил сообщение от тёти, прочёл, улыбнулся, быстро набрал ответ. Внимательно посмотрел на время, потом за окно, потом опять на время. Быстро умылся, переоделся и вышел во двор.

Анна в компании Бастера поливала небольшую клумбу с цветами, Варвара — огород, Вовку не увидел.

— Доброе утро, всем! — чуть хрипловато поздоровался Корф и обнял жену.

— Доброе утро, — улыбнулась Варя, — или добрый день. Я сейчас и накрою.

— Спасибо, Варюш, я сама, — улыбнулась Анна и повернулась к парню. — доброе утро, любимый. Ты хоть немного выспался? Я решила тебя не будить, нужно отдохнуть, мы сюда за этим приехали.

— Выспался, — кивнул головой и поедал глазами любимое лицо. — спасибо. А где сын?

— Вон, — кивнула головой в сторону соседнего участка, — собирают с дядей Гришей урожай чужого белого налива.

— Он с дерева не грохнется?

— Нет, не переживай, не первый раз. Да и там дед, проконтролирует.

— От хозяина не попадёт?

— Нет, — улыбнулась Анна и обняла мужа за пояс, тут же оказавшись в кольце его рук. — хозяин умер, дом рассыпается. А мы спасаем яблоки от сгнивания. Идём тебя кормить.

— Что делаем с палаткой? Предлагаю всё-таки отправиться на природу. — Владимир сидел на диванчике и любовался женой, которая накрывала на стол.

— Только пообедаем, соберём продукты и можно в путь. Кстати, яблоки возьмём. Володь, ты Надюше звонил, как она?

— Она мне сама написала, что с ней всё хорошо. Опасается, что Саша будет ходить в позе «стульчик», всё время сидит рядом с ней, она его даже домой на ночь не может отправить. — усмехнулся.

— Он просто очень сильно за неё волнуется, и это понятно.

— Я за Вовкой?

— Да, и будем собираться.

Через минуту услышала весёлый голос Володи-маленького:

— … ты уверен, может, лучше завтра с утра?

— Можно и с утра, но мы же на сегодня настроились?

На кухне появились два Корфа.

— Прошу к столу. — девушка улыбнулась. — Так что мы решаем?

— Как и планировали, — пожал плечами Владимир. — палатка, природа, костёр, ночёвка. М-м-м, это вкуснятина. Если бы не жара, я бы с собой забрал. Сто лет не ел домашнего творога с домашней же сметаной.

— Вот и отъедайся, — ласково проговорила Анна. — добавки?

— Умгу. Будет повод на выходных сюда приезжать.

— Да, а уроки? — с хитрым прищуром уточнила девушка. — А наша работа? Ночные вызовы, круглосуточные дежурства?

— Разберёмся. Я поговорю с полковником и генералом.

— Ш-ш-ш, не спеши, разберёмся. Давайте в путь?

Через час наконец-то вышли из дому с полным снаряжением. На Владимире был огромный туристический рюкзак, с боку которого прикрепили палатку, в одной руке рука любимой женщины, в другой трость. Рядом шли Володя-маленький с рюкзаком поменьше и Бастером на поводке.

Относительно быстро, хоть и не спешили, добрались до вчерашнего места и мужчины начали разбивать палатку. Точнее, разбивал Корф, а ребенок учился. Анна сидела на подстилке, обхватив согнутые колени руками, и с улыбкой наблюдала за ними.

Их полянка была одновременно возле реки и в тени небольшого лесочка, где и поставили временное пристанище, а подстилку девушка постелила на границе тенька и солнышко, которое светило ярко, щедро одаряя их витамином D, вокруг не было ни людей, ни асфальта, ни работы, ни беготни, ни допросов задержанных, а по берегу и из леса раздается весёлая трель птиц. Солнце красиво отражается от поверхности воды. К вечеру пение птиц сменит любимая музыка, а разговоры станут интереснее и откровеннее возле костра. Термо-плед и объятия единственного мужчины согреют в ночи, на костре будет жарится еда, а в палатке будет приветливо светить фонарик, завлекая комаров и мошкару.

После того, как добрались до места отдыха и установили ночлег, было решено слегка подкрепиться и восполнить потраченную в дороге энергию.

— Так, Владимир, — Корф смотрел серьёзно на сына, а мальчишка дернулся и внимательно слушал отца, — тебе ответственное задание: берешь маму и отправляетесь на поиск сухостоя. Этого будет маловато. Заодно проверю усвоенный вчера материал. — скрыл улыбку в макушке Анны.

Пока часть семьи носила дрова для костра, майор разложил в палатке карематы, затащил туда же рюкзак, переносной холодильник и воду. На подстилке оставил то, не портится и шахматную доску.

— Пап, столько хватит? — Володя-маленький нёс приличную охапку сухих веточек, в то время, как у Анны в руках был веночек из одуванчиков.

— Да, молодец! Утром, если что, ещё наберём.

Анна подошла к мужу:

— Как ты? Как твои ноги-рёбра?

— Всё отлично, правда.

— Поваляемся?

— Запросто.

— Ма, па, я купаться. Вы со мной?

— Нет, пока. Только не долго!

— Ну, ма, …

— Покупался, посиди с нами и опять купайся на здоровье. Перерывчиками.

— Угу.

Родители поправили покрывало, улеглись на него и стали рассматривать проплывающие облака. Никаких забот, тишина, спокойствие и любимые люди рядом — прекрасное ощущение.

Анна устроилась на плече Владимира, тот прижал крепко к себе:

— Так и загоришь, половинка белая, половинка смуглая.

— Я больше в тени, я сгораю быстро.

— Крем?

— Аллергия.

— Понял, тогда сдвигаемся вглубь.

Слегка сместили покрывало и вновь устроились. Их идиллическая беззаботность и созидание прекрасного были беспардонно нарушены пролетающей над ними дикой чайкой с рыбой в клюве, которую, по всей видимости, она выловила в реке и проглотила прямо на глазах замерших в изумлении Корфов буквально за считанные секунды. Эта сцена вызвала у Анны удивление, наверное, потому что раньше она никогда не видела этого столь близко.

— Красиво, — прошептала девушка, говорить вслух не хотелось.

— Мг, — отреагировал Владимир. — как же хорошо. И хорошо, что мы выбрались сегодня. У нас полтора дня.

— А потом?

— А потом у нас банально закончится еда и нужно будет вернуться к Варе за её пополнением.

— А потом мы сможем вернуться сюда?

— Если понравится, почему бы и нет. Я тут подумал, может, я зря от удочки отказался? Сделали бы уху?

— Посмотрим.

Владимир поцеловал лоб жены.

— Какое счастье, что ты у меня есть. Ты и сын.

— А ты у нас. У меня. — Анна приподнялась на локте и внимательно смотрела на Корфа: на его лицо, в его глаза. Она почему-то сегодня ясно ощутила, что любовь начинается со спокойствия в душе. Когда нет страха. Когда не разрывает на куски от сомнений. Она просто приходит в душу, заполняет собой всё пространство, оставляя шлейф тонкого запаха счастья. Проходит глубже, проводя по сердцу тёплой ладошкой веры и тихонько шепчет «живи». И тебе не нужно других слов, объяснений, уточнений. Ты понимаешь это с полутона, потому что у этой любви его́ голос. Проницательный, тихий, успокаивающий и такой родной…. Ты наслаждаешься им, идёшь за ним и веришь. В то, что жи́ть — это держать его за руку, смотреть в его бесконечно прекрасные глаза, до краёв наполненные нежностью только к тебе, ощущать его руки на своих щеках и дрожать всем телом от того, как он прикасается к твоим волосам. Жить — это держать его за руку и одновременно заполнять все пространство внутри его души своей любовью. Она поняла Надюшу. Поняла, почему она бросила всё и ездила вместе с дядей Сашей, рискуя всем. Поняла, почему несмотря на столько лет вместе, им всё равно мало. Поняла, почему Бенкендорф может сорваться с места и помчаться к жене в любой ситуации при любой погоде. Многое поняла. В первую очередь про себя.

Владимир в свою очередь внимательно смотрел в глаза любимой. Анна улыбнулась, чмокнула его в щеку и вновь устроилась на его плече.

— У тебя потрясающе красивая улыбка, Анечка, — проговорил вполголоса парень. — улыбайся ещё чаще, пожалуйста. Кстати, ты за эти два дня действительно стала больше улыбаться. Что значит отдых.

— Просто, я, кажется, начинаю осознавать и верить, что ты действительно с нами.

— С вами. И мы вместе. — притянул ее к себе и поцеловал. — Пошли за Вовкой. Замёрзнет ещё.

— Идём, — легко встала на ноги Анна. — кстати, ты тоже чаще улыбаться стал.

— Это сугубо твоя заслуга, любимая.

Выловили Володя-маленького из речки, вытерли и Корф начал играть с сыном в шахматы.

— А меня дядя Саша учил, — похвастался мальчик.

— Скажу по секрету, что меня тоже. — усмехнулся майор. — Ну, что, проверим твои знания?

Анна лежала рядом с ними и с улыбкой на лице и счастьем в глазах наблюдала за любимыми мальчишками. Рядом с ней пристроился и Бастер.

Девушка не слышала шуток мужчин, лишь смотрела на Владимира и думала. Понимала. Принимала. Оживала. Осознавала, что существует особенный вид любви. Когда тебя любят так, что ты вспоминаешь себя настоящую, уже давно самой собой забытую. Искреннюю, весёлую, счастливую, сострадающую, любящую, открытую. Это не всепоглощающее чувство, срывающее голову, не страсть, чей запал сгорает в секунду, так же как и загорается. Как раз наоборот. Это такая любовь, которая помогает увидеть себя благодаря тому, что тебя любят. Это то чувство, когда благодаря одному человеку ты находишь то, что так долго прятала от всех, что и сама напрочь позабыла, насколько ты уникальна и единственна. Это происходит в тот момент, когда ты встречаешь человека, который видит в тебе тебя. Не пытается изменить или сломать, и Анна сама чувствовала, что рядом с Владимиром становиться лучше, спокойнее, самой собой. Она не играла. Она действительно становилась самой собой, той, прошлой Аней. Она снова могла любить и себя, и Владимира, и Володю, потому что именно такая Любовь помогла ей откопать себя. Люди всегда, как к магниту, тянутся к тем, кто «вытаскивает наружу» их настоящих. Именно это и сделал Владимир. Именно так и любил её Владимир. Её Владимир. И теперь она знала, что такое любовь. Это спокойствие. Это надёжность. Это тыл. Это уверенность. Это счастье. Это вера. Это запах, который сводит с ума. Это улыбка, которая затмевает все проблемы. Это объятия, в которых можно скрыться от всего мира. Любить — значит, желать счастья. Что бы ни случилось, как бы ни сложилась жизнь. Только счастья. И только искренне.

— Анютка, не спишь? Иди к нам. — Владимир откинулся на полюбившийся валун и сгреб любимую в охапку.

— Кто выиграл?

— Папа, — кивнул спокойно Володя-маленький. — ничего, я немного потренируюсь и обязательно выиграю. Слышишь, папа?

— Я в этом уверен, сын, — Владимир вновь спрятал улыбку в волосах Анны.

— Так, чемпионы, пора готовиться к вечеру. Он не за горами.

— Пора, — кивнул Корф.

Занялись приготовлением костра и пищи. Пока всё готовилось, незаметно закатилось солнце. Буквально сразу после того как село солнце и отдыхающие вдоволь налюбовались закатом на природе, к ним пришёл незваный гость. Услыхав тихий звук, Владимир показал глазами на Бастера. Щенок навострил уши и медленно водил одним ухом из стороны в сторону. Голову чуть оторвал от лапок, на которых эта самая голова лежала прежде. Владимир приложении палец к губам. Это был заяц. Упитанный такой заяц.

Вот вроде же ничего такого особенного не случилось — всего лишь дикий заяц, всего лишь чайка поймала свою добычу, а все равно, это — маленькие составляющие обычной спокойной жизни от которой с их работой, хлопотами, заботами, «коленцами» они абсолютно отвыкли и позабыли.

Продолжили готовиться к вечеру. Какой же поход без шашлыков? И без историй под весёлую трескотню костра?

Время час ночи, а они всё ещё не спали. Корф рассказывал смешные или просто поучительные истории из студенческой жизни или из спецназа, но не страшные. Что-то вспоминали вместе с Анной.

На небе ни облачка, ясно и полный штиль. Поэтому после рассказов переключились на звёзды. Владимир водил пальцем по небу и учил видеть Большую Медведицу, Володя-маленький и Анна больше обращали внимание на движущихся в небе огоньках, по всей видимости, самолётах, пытались найти падающую звезду, чтобы загадать желание.

***

Наташа и Саша Романовы решили посвятить неожиданный отпуск уборке и восстановлению после травм, но вредный Саша сразу занялся уборкой, прерывая любое возмущение жены поцелуем.

— Сань, прекрати! Я серьёзно! Не так давно из реанимации и уже тяжести таскаешь! Мне нужен живой муж и будущие дети! — Репнина упёрла руки в бока и смотрела на Романова.

— Муж живее всех живых, не дождешься, дорогая. Я планирую прожить с тобой до конца дней своих, смотреть на тебя в старости и спрашивать: «Старуха, а ты кто?». И так каждый день.

— Ага. «Нас маразм не обращает в идиотов, а в склерозе много радости для духа: каждый вечер — куча новых анекдотов, каждой ночью — незнакомая старуха», — насмешливо хмыкнула девушка. — Ты мне зубы не заговаривай, а ляг, полежи. Таблетки выпил?

— Выпил. Не хочу лежать сам. Хочу с тобой. И я сейчас только это в шкаф уберу.

— Ка…- Романова не успела договорить, потому что неугомонный Саша впихнул сумку в шкаф и обнял её.

— Всё. Теперь всё. Идём лежать? Да, Нат, … — пауза. — врачи сказали, что дети у меня под вопросом. Били и по тем местам в частности.

— Значит, будем вдвоём. Хотя, после примера Надежды Николаевны, я ничему не удивлюсь.

— Ну, у них в этом вопросе всё изначально не так было, как у нас. Так, им дай бог, чтобы всё сложилось, а нам своё. — притянул жену к себе. — У меня предложение: слегка привести квартиру в человеческий вид, но слегка! А потом уехать к родителям.

— Я-то согласна, а вот как ты отца выдержишь? Между вами такие искры, что дом сгореть может.

— Всё отлично, правда. И вообще, мы книжку не дочитали.

Саша отправился на кухню за вкусняшками, которые с утра успела накрутить любимая жена. Наташа взбила подушки, положила рядом недочитанную книгу и ждала парня. У них стало ритуалом совместное чтение книг по редким выходным. Читали, обсуждали, строили предположения дальнейших действий, смеялись, ели, вымазывали друг друга кремом или майонезом, потом медленно гуляли. Врачи сказали Александру больше лежать, поэтому и придумали «диванные чтения». И лёжа, и вместе. Момент «притирки» прошёл на удивление быстро и практически незаметно. Наверное, потому что оба тянулись друг к дружке и хотели, именно хотели, хотели они, хотели их души, поэтому всё прошло быстро и гладко. Устроились, обнялись и принялись за чтение, попутно кормили друг друга и смеялись. Их уединение было прервано рваными звонками в дверь.

— Натусь, ты ждёшь кого-то? — удивлённо спросил Романов.

— Пф, не смешно. О том, что я здесь живу знают твои родители и наши. У меня никого нет.

— У тебя есть я, а это уже немало. Так, наши все разъехались, у родителей ключи. Ладно, посмотрим, кого принесло. — Сел, Наташа удержала за руку:

— Может, не надо? Мы же никого не ждём.

— Может, но я не собираюсь проводить весь день под аккомпанемент дверной трели. Сейчас выясняем кто и идём гулять и за мороженым.

Парень набросил курточку от трикотажного спортивного костюма и открыл дверь. Перед ним стояло невысокое нечто в холщовом некогда сиреневом спортивном костюме, когда-то бывшее женским полом, сейчас выглядело не самым подобающим и приличным образом, шаталось, воняло и было понятно, что отпусти оно звонок — рухнет и не встанет.

— День добрый, Вам что нужно? — Романов понимал, что вежливость тут не поможет. — Я по вторникам не подаю.

Нечто подняло голову, оторвало палец от дверного звонка:

— Сышь, Натаху пазви…

— Что, простите? — уточнил майор, когда пришёл в себя от накрывшей его волны перегара и пота.

— Ты? — удивлённо спросила Наташа за его спиной. — Что тебе нужно?

Александр присмотрелся и замер. В нечто было что-то от его жены. Это — его тёща? Вдова генерала Репнина, каким бы он ни был? И что с ней делать? Впустить в квартиру и дать денег, а пришла она явно за этим? Так потом не отвяжешься, а с другой стороны это — мама его Наташки.

— До-оча, — пьяно протянул представитель женского пола.

Наташа вышла наперед:

— Я даже знать не хочу, откуда у тебя этот адрес. Забудь его! Вспомнила, что у тебя есть дочь? Ошибаешься, у тебя нет дочери. Она умерла двенадцать лет назад. Забыла? Так вспомни. И не смей сюда больше приходить. — закрыла дверь перед носом родительницы и сама сползла на пол под этой дверью, запустила руку в волосы и упёрлась локтем в согнутые колени. Саша сел рядом, притянул к себе и очень крепко обнял. Поцеловал в висок.

— Запомни: я всегда рядом. Я люблю тебя. Моя мама тебя очень любит, для неё ты — дочь. Если что — не бойся и обращайся к ней. Да и ко мне, естественно. Слышишь? Я никогда никому тебя не отдам. А этот эпизод забыли. Помни: ты не одна. Я с тобой. Я всё понимаю.

— Она тогда действительно сказала, что у неё нет дочери. А как на водку не хватает, так даже нашла этот адрес. А где она была, когда она была нужна?! — тихо всхлипнула, против своей воли, девушка. — Когда мне нужна была именно мама?! Где?!

Саша грустно улыбнулся и крепче сжал объятья. Сидели молча.

— Сам знаешь, что генералами не рождаются. Я смутно помню те времена в силу возраста. Я резко повзрослела в шестнадцать. В детстве всё было как у всех, наверное. По будням родители работали, мама не весь день, папа сутками, на выходных гуляли, ходили в театры, на выставки, в парки. Потом всё начало как-то меняться. У мамы начались мигрени, она стала чаще уединяться в своей комнате, отец всё больше пахал, шел по карьерной лестнице вверх. Всё прямо пропорционально. Я только потом поняла, что это за «мигрени» были. Когда «мигреней» не было, мы были счастливой семьёй. Но это всё учащалось. Я с детства была относительно самостоятельной, поэтому подарок в виде отдельной квартиры, хоть и однокомнатной, восприняла спокойно, не как изгнание, а как новую веху. Училась, на каникулах подрабатывала, прошла всё — и раздачу листовок у метро, и аниматоров. При прохождении практики предложили оставаться работать в одной из лабораторий помощником лаборанта, это когда пробирки мыть. Согласилась. Потом больше ушла в программирование, легко давалось, зацепилась за фирмочку, работала. Но в лабе нравилось больше. Поэтому осталась там. Но фирма привлекала на разовые работы, платила хорошо, поэтому деньги всегда были. Не миллионы, но и копейки не считала. Мама пришла как-то, начала рассказывать, что лечится, лечится именно от мигрени, она свято верила, что у нее именно это, но лекарства дорогие, мол нужны деньги. Я сказала: «нет». Не потому что жалко или я жмот. Я просто понимала, что она их тут же пропьёт. Начался мой «любимый» монолог, мол я тебя растила, а ты такая неблагодарная. Я что-то ответила и услышала, что у неё больше нет дочери. С тех пор мы не виделись. Даже когда Мишу арестовали, он умер, мать вызывали же тогда на опознание, меня Надежда Николаевна отправила отсыпаться. Мы даже не пересекались. Теперь перед ней стыдно, она же явно всё видела и поняла. — Замолчала. — Прости, что сразу всё не рассказала. Ты обязан был знать. Боялась, что ты не захочешь связываться со мной. И правильно.

Саша молча покачал головой. Пропущенную женой фразу: «просто мне хорошо с тобой, спокойно и уютно», он понял.

— Негоже жениться генеральскому сыну на дочери алкоголички.

— Перестань! — холодно-властно бросил парень. Встал, протянул руку девушке.

Затащил в комнату. Сели на диван, смотрели друг другу в глаза:

— Запомни следующее: я — не подарок, далеко. Но и у меня есть кой-какой жизненный опыт, после чего я отчётливо понял, что я хочу и что для меня важно. Я люблю тебя́ и мне неважно, кто у тебя родители. Я не на них женился. У тебя есть мои родители, на́ши родители. Маме ты очень понравилась сразу же. Она тебя уже любит, как дочь. Я это вижу. Мама у нас отличная, ей только со старшим сыном не повезло. Папа́… ты и к нему ключик подобрала, — коротко усмехнулся, — поэтому родители у тебя есть. Следующее: я хочу прожить с тобой всю жизнь. До глубокой старости. Для меня важно, чтобы ты была счастлива. Чтобы ты улыбалась. Чтобы тебе было хорошо, уютно, спокойно и тепло только со мной. И я сделаю для этого всё. А это — забудь. Считай недоразумением, ошиблись дверью. И ещё: не бойся меня, рассказывай всё, что хочешь. Я да-алеко не идеальный, но не бойся меня, договорились? И последнее: я никогда никому не дам тебя в обиду. Предлагаю поесть и погулять, мы за мороженым планировали пойти.