Часть 26 (1/2)

Корф внимательно посмотрел в окно заднего вида, потом резко выскочил на улицу:

— Анна?! Что случилось?! Ты что-то забыла? Почему не позвонила, я бы поднёс? Ты же на самолёт опоздаешь!

Анна, раскрасневшаяся от волнения, бежала навстречу Владимиру, волосы, собранные утром в хвост, развевались на ходу, к чемодану, брошенному на полпути, была примотана плёнкой дорожная сумка, рюкзак болтался из стороны в сторону и бил по пояснице. Она остановилась перед шедшим широким шагом ей навстречу Корфом:

— Владимир! Подождите! Вы забыли меня! Я еду с вами! — остановилась перед любимым мужчиной, внимательно смотрела ему в глаза, спросила тихо, — Я успела? Я ещё успела?

— Аня?! А как же курсы? Будущее? Возможности? — Парень смотрел растерянно.

— Мне это неважно! Там не будет вас! Я успела? — шепотом. — Вы же возьмёте меня с собой?

— Да! Да, чёрт возьми! — притянул любимую женщину к себе. Второй рукой подтянул чемодан.

На улице шел дождь, но на него не обратили внимание двое, отчаянно целующихся и едва не потерявших друг друга из-за собственной глупости.

***

Репнина проснулась раньше мужа, тихонько поцеловала его в щеку и отправилась готовить завтрак и собирать еду с собой. Приготовила быстро салат и битки на всех в офис. Обычно, они с Аней разделялись, кто что готовит, но теперь всё на ней. Ладно, не самое страшное, через полгода отыграется.…

— Доброе утро, официальная жена, — Саша поцеловал Наташу, — почему не разбудила? Чем помочь?

— Доброе утро, отдохни. Тебе там сообщение пришло, я твой телефон на зарядку кинула, глянь в коридоре.

— Спасибо большое, Нат. Но это и я бы сделал…

— Не за что. И телефон рисковал сесть.

Романов вышел и тут же раздался его голос:

— Нат, ты ещё и мои футболки погладила???

— Да, а что? Это преступление? — улыбнулась. — Погладить футболку любимому мужу?

— Я бы сам…. Натусь, давай договоримся, своими вещами я занимаюсь сам. Я ничего не скрываю, но это уже перебор.

— Но я хочу это делать? — пожала плечами девушка.

— Ок, но только, когда я на работе. — шутливо помахал пальцем Романов.

— Как скажешь. Садись завтракать. Термосы заливать?

— Нет, спасибо. Уже тепло, вроде бы. Май какой-то холодный.

— Угу. Я до сих пор сапоги в коридоре держу и не прячу.

— Я только хотел спросить, — усмехнулся парень. — Нат, а можно вопрос?

— Давай. — расставила приборы, разложила завтрак, включила чайник, наконец села сама за стол.

— Почему ты отказалась от курсов? Ведь Надежда Николаевна не скоро вернётся в строй, если вообще вернётся. Полковник засадит её дома и всё. А так скорее всего и будет. Для тебя эти курсы не интересны?

— Давай по порядку: На счёт Надежды Николаевны мы не знаем, но в любом случае, она лучшая. Да и дома она вряд ли высидит. Ты бы видел, как она работает, у неё в руках всё горит, она вся в этом, анализирует, сопоставляет, делает выводы, пишет отчёты, отдельно свои умозаключения. Или ты думаешь, что это вы такие умные? — улыбнулась, — Курсы… Там не всё моя тематика. Я же эксперт-программист. Андрей Викторович — эксперт-криминалист, там больше его.

— Понял. — парень улыбнулся и отправился мыть посуду.

— Если ты хочешь спросить, что делала бы я на месте Ани? Не знаю, но точно знаю, что та́к я бы себя точно не повела. Тем более, что у них ребенок на грани переходного возраста. Да и как бы я вас с Костиком оставила? — Наташа улыбнулась в ответ. — Сань, опять телефон. Я в душ.

— Слышу, спасибо, хорошо…. -подошел к двери, — Натусь, Христофорыч требует нас обоих. Да и Корфыч сегодня выходной, ему с сыном побыть нужно.

— Поняла, мне ещё минутка…

— Не спеши, я ещё не брился.

На выходе поцеловал Наташу.

***

Владимир отстранился от жены, когда перестало хватать воздуха и когда за шиворот весьма ощутимо полилась вода с неба. На улице был уже ливень.

— Немедленно в машину, наперёд и включи обогрев, ты вся мокрая! — скомандовал Корф.

Анна послушно забралась в машину. Володя-маленький никак не отреагировал на возвращение матери. Владимир засунул чемодан и рюкзак жены в багажник, запрыгнул в машину, включил обогрев и завел мотор.

— Так, я сейчас переоденусь и мы отправимся с Вовкой по нашим делам, а ты залазишь в ванную, греешься, пьёшь липовый чай, он в ёмкости с ромашками и под одеяло. И постарайся поспать. Сегодня у нас, похоже, выходной. Вов, ты чего затих? — посмотрел на насупившегося мальчишку в окно заднего вида. — Наши с тобой планы не изменились, мы только забросим маму домой и я переоденусь, но это быстро.

— Мы не погуляем… — пробурчал ребенок.

— С чего ты взял? — удивился Владимир. — Мы сначала займёмся первой частью нашего плана, а потом посмотрим. Я думаю, что это тучки вылили и всё, дальше будет солнышко. — фраза прозвучала двусмысленно. — Наша первая часть же не быстро решаема, так?

Володя-маленький кивнул.

— Ну вот. А потом выглянет солнышко и мы приступим ко второй части плана. Не дуйся. — ласково улыбнулся Корф. — М-м-м-дя… Мы в тянучке… Ань, ты как, согрелась?

— Да, спасибо, не волнуйся. — робко положила свою ладошку на руку мужа, сжимающую коробку передач. Парень тут же накрыл её второй рукой.

Подъехали к дому:

— Вов, ты меня тут подождёшь или с нами поднимешься?

— С тобой, — кивнул сын.

Зашли тихонько в квартиру, завезли чемодан с сумкой и рюкзаком. Володя-маленький разулся, сбегал в туалет и включил чайник. Корф быстро растерся полотенцем, выпил горячего чаю, переоделся в сухое.

— Сына, я готов. Только зайду к Надюше. Возьми зонт, пожалуйста. — мальчик кивнул.- Анют, я тебе чай заварил, поставлю у кровати. Мы ушли.

Владимир зашёл к тёте, Надя молча и вопросительно посмотрела на парня.

— Как ты, мамуль? — улыбнулся и осторожно сел на подлокотник кресла, — Как ты и Мандаринка себя чувствуете?

— Мы в полном порядке, не волнуйся. Саша каждый час сообщения шлёт. Не паникуйте, я исправилась и буду докладывать о своем самочувствии. Ты как? Я правильно услышала?

— Я рад, что ты исправилась, — целовал её пальчики, — с нами точно не хочешь?

— Нет, потом погуляем. Ой, смотри, и солнце… Я в принципе не понимаю суши, да и рисковать не хочу.

— Понял, ты права, родная, это я не подумал… — уткнулся носом в пальчики тёти, помолчал — Да, мам, ты правильно услышала… — чуть тише, — Только не знаю, правильно ли я поступаю. Вова очень обиделся. На Анну. Теперь, похоже, и на меня. Сейчас поговорить попробую.

— Мы же с Саней тоже тебя оставили в свое время…

— Не смей! Никогда так не говори, слышишь?! — Владимир выровнялся. Продолжил мягко и спокойно, — мне было двадцать лет, начнем с этого, да и вы с Сашей офицеры… Я всё понимал тогда и понимаю сейчас… Ладно, родная, меня ребенок ждёт. Я пойду. Спишемся тогда, вдруг ты спать будешь?

— Хорошо, конечно. Удачи! Приятного аппетита!

— Спасибо, — улыбнулся и поцеловал Надюшу в щеку, шёпотом, — спасибо огромное, что ты у меня есть.

Владимир вышел в коридор и увидел сидящего на полу сына, который подтянул колени к голове и сверху положил руки.

— Сына? Ты в порядке?

— Да, пап. — встал, — Ты точно нормально, не замёрз?

— Нормально, не волнуйся. Идём мальчишничать? — улыбнулся Корф.

— Идём, — кивнул Володя-маленький.

Сели в машину, ребенок пристегнулся, Владимир завёл мотор и плавно тронулся. Молчали. Парень видел, что Володя-маленький хочет что-то сказал, но побаивается. На удивление быстро добрались до места своего «мальчишника». Выбрали самый дальний столик, сделали большой заказ. Уселись напротив друг друга.

— Сынок? Я тебя слушаю. — спокойно-ласково проговорил Корф. Видел, что ребенок думает, говорить или нет. — Говори, как есть. Я всё пойму. Отвечу на все вопросы. Не обижусь.

Володя-маленький сделал глубокий вдох:

— Пап? Ты что, простил маму? И как теперь с ней?

Владимир положил локти на стол, упёрся грудью в кулаки:

— Вов, я очень сильно люблю свою семью. И маму, и тебя, и тётю Надю, и дядю Сашу. Очень-очень. Да, я могу чего-то недопонимать, но я прощу практически всё. Именно потому, что люблю. И всё у нас как и прежде, мы все вместе. Я не прощаю только одного — предательства.

— Но мама нас предала! Она уехала, а нас оставила! Нет, я не хотел и не хочу туда, но как бы мы жили?! Это бы уже не было нашей семьи, всех нас!

— Не было бы, — согласно кивнул Владимир. — Но мы не знаем, чего было бы́, а чего нет. Мы знаем, что есть. А есть все мы. И мамочка с нами, она не уехала. И есть наша семья. — помолчал, — Я согласен, что не было бы нашей семьи. Но она есть. Да, наша мама совершила … ошибку, глупость, … не знаю, как назвать. Но она смогла всё исправить. Это главное. Главное, всё делать и говорить вовремя. И вовремя всё исправить.

— И как теперь?

— В смысле? — не понял Корф.

— Как теперь с мамой?

— Да как обычно… — принесли блюда, — Спасибо. Как до этого жили так и дальше живём.

— То есть, делать вид, что ничего не произошло?! — ребенок недоумевал.

— Да. Нужно простить. Прощает сильный. А слабый нет. Мы с тобой мужчины, мы с тобой сильные. Значит, сможем простить.

— И как часто нужно прощать?! А если я не хочу?!

Корф понял, что Володя-маленький сейчас заплачет. Пересел к нему, крепко обнял. Владимир сам не знал, как быть и что делать дальше, что будет с их отношениями с женой. А что он может сказать ребенку? Его сынишка хоть и маленький, но умный не по годам. И задаёт правильные вопросы, только ка́к на них ответить так, чтобы он понял, когда у него самого нет ответов на свои вопросы. Гладил мальчишку по голове, понял, что он всё же плачет. Успокаивающе гладил и целовал вздрагивающую макушку. Почувствовал, что Володя-маленький успокоился, шмыгнул носиком, протянул ему салфетку.

— Пап, ты не думай, я не плакса….

— Ш-ш-ш, родной мой. Я всё понимаю. Правда. Я с тобой. Всегда. И всегда пойму. Я знаю, ты переживаешь, но мы разберёмся, и всё будет хорошо. Мы скоро помиримся, и всё будет в порядке. — Корф мучительно подбирал каждое слово. У него было бы ощущение, что он идёт по минному полю без миноискателя с завязанными глазами. — Наша ссора никак не связана с тобой, мы тебя очень любим. В жизни не бывает всё идеально хорошо. Бывают и сложности… Ведь бывает хорошая погода, а бывает плохая, так и в жизни. Сейчас у нас плохая погода, но скоро обязательно выглянет солнышко.

Какое-то время посидели вместе.

— Ты как? — мягко спросил Владимир.

— Нормально, кажется…

— Тогда давай пробовать наши роллы. Столько набрали и ничего не кушаем. Приятного аппетита!

— Спасибо! И тебе.

Корф осторожно изучал собственного сына и не мог подобрать правильных и таких нужных мальчишке слов.

— Вов, давай мы с тобой попробуем в этот раз сделать вид, что ничего не произошло. Если мама захочет с нами поговорить на эту тему, тогда да, скажешь ей, всё, что хочешь. Только спокойно.

Ребенок кивнул.

— Ты думаешь, я не совершал в жизни глупостей, ошибок, подлостей? — горько усмехнулся Владимир. — Ещё и как! И обидел самого важного, родного и любимого человека — Надюшу…

— Ты???? — искренне удивился Володя-маленький. — Тётю Надю??? Но она же замечательная???

— Я. — грустно подтвердил отец. — Сделал ей очень больно и абсолютно незаслуженно… Я вообще не имею права с ней так разговаривать…

— Но она же тебя простила?

— Да. Что меня очень сильно удивило и ещё больше обрадовало. Знаешь, я из личного опыта скажу, ссора никому ничего приятного не приносит. Или такая ситуация, как с нашей мамочкой. — помолчал, пытаясь правильно и доступно сформулировать, — Всем сторонам очень больно и очень плохо. Очень-очень. Просто кто-то может поплакать, кто-то не показывает свои эмоции, кто-то старается отключаться от этого. Главное, научиться прощать. Я по себе знаю, что это очень сложно. Я бы сказал невозможно. Но, оказывается, возможно. Нужно этому учиться. Тебе самому легче станет, поверь мне.

— А мама нас любит?

Владимир потерял дар речи.

— Конечно любит, ты что? Она нас очень любит.

— Поэтому и вернулась?

— Ну да. Мама нас очень любит. И она с нами.

— А почему она тогда хотела уехать? Ей было не до нас явно. Она нас не замечала?

— Мамочку поглотили курсы, было очень интересно. Да и возможная поездка тоже, перспективы…

— А она нам не скажет, что мы обломали ей перспективы и Францию?

— Сы-ына? — удивлённо протянул Корф, пересел обратно к мальчику и обнял его. — Мама никогда нам так не скажет. Она нас любит, она выбрала нас с тобой. Ты чего?

— Не знаю. Я просто ничего не знаю. И не понимаю.

— Всё обязательно будет хорошо. — Владимир молчал. А что можно сказать, если он сам ничего не понимает и сам не знает, что делать и как себя вести.

Продолжили поглощать суши.

— Вов, я всё время забываю спросить, может ты бы каким спортом займёшься? Пацифистским, разумеется, — чуть усмехнулся отец.

— Я не против, а каким?

— Ну, их много: теннис, футбол, плавание, э-э-э, баскетбол, волейбол…

— Я понял. Я бы хотел на плавание. Только я плавать не умею.

— Ничего, там научат. Если хочешь, то чего молчишь? Мы же договаривались?

— Да как-то не до того.

— Действительно, о собственных желаниях сказать и не до того. Володя?! — возмутился Корф-старший. — А мы зачем?! Чтобы ты сидел наедине с паззлами?!

Ребенок смутился.

— Так, хорошо, — Владимир остыл, — с плаваньем разобрались. Чего бы ты ещё хотел? Что нужно? Купить? Посмотреть? Посоветовать? Говори, как есть.

Володя-маленький уткнулся в отца.

— Побудь со мной, пожалуйста… — попросил шёпотом.

— Я всегда с тобой, слышишь?

— Тогда погуляй со мной и не исчезай.

Владимир вновь очень крепко обнял мальчишку:

— Ни за что. Только по работе, но обязательно вернусь. Всегда.

— Пап, а ты сможешь показать мне несколько приемов?

— Конечно. Ты зарядку делаешь?

Володя-маленький отрицательно покачал головой.

— Эй, ну вот…. А мы про спорт говорим… Начинай делать зарядку, потом будем ходить на плавание и приёмчики. Иначе можно порвать связки и сухожилия.

— Хорошо, я буду.

— Умничка мой. Теперь открывай ротик, летит ролл.

Начали шутя, со всякими прибаутками, кормить друг друга.

— Ты мне так и не ответил. Чего бы ты ещё хотел? Что нужно? Купить? Посмотреть? Посоветовать?

— У меня телефон барахлит, — тихо проговорил Володя-маленький.

— Понял. Давай я гляну, чуть что отдам нашим программистам. Если они скажут, что ему конец, то купим новый.

Мальчик потянул аппарат.

— У-у, нет. Вопрос снят. Покупаем новый. Сколько ему лет?

— Лет семь. Это мамин.

— Да я уже понял. Так, сегодня у нас выходной, поэтому сегодня и купим.

Дальше оба Владимира Корфа шутили, дурачились, ели суши, разговаривали и смеялись. Одним словом — знакомились друг с другом. Владимир шаг за шагом познавал собственного сына. А сын познавал отца.

После покупки нового телефона, позвонили Надежде Николаевне и подхватили её недалеко от дома.

Машина припарковалась ровно возле ожидающей их женщины. Владимир вышел, подошёл к тете и обнял её:

— Привет, мамуль, как вы? Как ты, Мандаринка?

— Привет, родной мой. Мы хорошо, покушали, поспали, опять покушали. Теперь хотим гулять со своим братом и племянником. — ласково улыбнулась и растрепала волосы Корфа-старшего. — Вы как?

— Так себе. — тихо проговорил парень. — Хочется верить, что сын хоть немного отвлекся. — чуть громче, — Ну что, тогда в парк? Сок у нас собой.

— Поехали. Погуляем.

— Ты вперёд?

— Нет, сынок. Я к своему младшему племяшке. — мягко улыбнулась Надя. Корф помог сесть. — Привет, Володенька.

— Здравствуйте, тетя Надя! — звонко отозвался ребенок.

— Рассказывай, где были, что видели.

— А Вы как?

— Вот точно Корф. — шутливо возмутилась Надежда Николаевна и пристегнулась. — Я отлично. Рассказывай, мне же интересно!

Машина плавно тронулась.

***

Бенкендорф в энный раз перечитывал имеющуюся информацию. И с каждым разом становился всё злее. После вежливого постукивания в кабинете материализовался генерал Романов. Это была первая встреча бывших друзей, а теперь начальника и подчинённого.

— Здравия желаю, товарищ… — начал Бенкендорф, но был остановлен генералом:

— Привет, садись. — Сел сам, помолчал. — Во-первых, я хотел поблагодарить тебя и ребят за вашу оперативность в том деле и извиниться за своё поведение тогда и за всё то дерьмо, в которое я вас втянул. Я во всём том был неправ. Категорически. И прошу за это всё прощение. И у тебя тоже. Во-вторых, я бы не хотел, чтобы наша дружба, хочется верить, что именно дружба, прекратилась. Я много думал всё это время, да и с Шурой о многом говорили, многое поняли, на многое посмотрели по-другому. Я предлагаю мир. Мы с тобой знакомы кучу лет, лучше и надёжнее друга, чем ты, у меня нет. Мир? — посмотрел вопросительно и протянул руку.

Александр Христофорович внимательно смотрел и слушал сидящего перед ним человека и понимал, что с этим мужчиной, открыто признающимся в своих недостатках, он не знаком, но согласен дружить.

— Мир, — кивнул в ответ полковник и крепко пожал протянутую ладонь. — Ты ведь не только за этим приехал. Выкладывай.

— У вас кофе есть? И пожрать бы чего, а? С самого утра по коврам мотаюсь… — Романов снял китель, закатал рукава идеально выглаженной белоснежной рубашки. Форменную рубашку, как и Бенкендорф, Николай Павлович ненавидел всеми фибрами души.

— Понял. Сейчас принесу, ты же в комнату отдыха не пойдешь? Я правильно понимаю?

— Да. Разговор длинный и тяжёлый. Потом своими наворотами похвастаетесь. С меня подарок в честь новоселья, потом.

Разместились на диванчике за журнальным столиком. Перед этим Рудесский проверил кабинет полковника, по просьбе визитера, на наличие жучков. Чем вогнал в ступор хозяина кабинета.

— Значит, Сань, слушай меня внимательно и не перебивай. Все вопросы и уточнения потом…

По мере рассказа генерала Бенкендорфу становилось не по себе.

— В общем, решать тебе, конечно, но сам понимаешь, что это выбор без выбора. Реши кто поедет, кто будет главным. Я сделаю все бумаги быстро, без проволочек.

— Понял. Господи, как же было хорошо, пока тебя не было. Тихо-спокойно себе работали. Приходили домой к семье. И тут ты. Романов, ты же как припрёшся, так ничего хорошего не жди.

— Кстати, как семья? Как девчонки? Я уже в курсе, что Анна никуда не поехала. Причина?

— Семья нормально, спасибо, — чуть холодно проговорил Александр Христофорович. — Про Анну не знаю. От тебя узнал. Она осталась в Москве?

— Да. Без объяснения причин. Придумайте что-то. Форс-мажор какой-то. Может с малым что?

— Не хочу накликать. Если бы с ним действительно что-то случилось, то Надюша бы мне написала. Это как минимум. Мы решим. Спасибо. Как Шура? — скорее из вежливости спросил Бенкендорф.

Романов улыбнулся:

— Мы с ней очень долго разговаривали после всего этого… Знаешь, я каждый раз, когда с тобой говорю о Надюше, всегда удивляюсь, с какими глазами ты о ней говоришь, ка́к ты о ней говоришь. У тебя голос меняется, интонации… — отпил кофе. — Как ты тогда говорил. Ты же прав абсолютно. Вот в чем дело. Я сам много думал. Да и приглашение на свадьбу сына… Точнее его отсутствие. Он тоже прав. В общем, мы с Шурой решили начать всё с начала. У нас сейчас эдакий медовый месяц. Закончим это дело, уедем с ней на две недели на тёплый песочек и красивые пейзажи. Билеты с открытыми датами.

— Я рад за вас. Правда. Ладно, я сейчас всё обмозгую, поговорю с ребятами. У Корфов сегодня по семейным обстоятельствам. Но завтра он как штык и в деле.

— Понял, смотри сам, тебе виднее. Вовка и Саня самые опытные.

— Я об этом же. Главное, Надюше не проболтаться.

— Приезжайте с Надюшей к нам. Шура хотела к ней зайти, но узнала, что она в больнице, решила не волновать.

— Спасибо большое за приглашение, но это решать Наде. Прости.

— Конечно, я всё понимаю. — грустно усмехнулся генерал. — После такой мерзости. Ладно, думай, решай, разрабатывайте с ребятами план. Времени у нас неделя. Завтра в два у вас представители «смежных структур», будут делиться информацией. Всё, бывай.

Бенкендорф убрал в кабинете, проветрил хорошо, ополоснул лицо ледяной водой, выпил кофе, отписал жене и собрал подчинённых.

— Значит, так, робяты…. — спокойно и негромко проговорил Александр Христофорович. — Был у меня сейчас генерал Романов. В общем, от него благодарность, я так понял, что не только устная. И извинения весьма искренние скажу я вам. Дальше: по нашему делу параллельно работают и «воротнички». Им удалось, похоже, установить цепочку более полно. Завтра в два они у нас.

— Ой, не нравится мне это всё, — протянул Саша Романов.

— Не перебивай, а? Скорее всего, нам нужно будет ехать на предполагаемое место. В компании одного из воротничков.

— Кто едет? — спокойно спросил Седой.

— Завтра с Корфом будем это решать. Я точно знаю, кто не́ едет: Наташа и Писарев. Наташа нам нужна будет здесь, как программист, Серёг, ты всё время сидишь у нас дома с Надеждой Николаевной, Вовкой и Анной. Не-от-луч-но. Надежду Николаевну на работу не пускать. — парень кивнул. — Подробные инструкции я тебе перед отъездом напишу.

— Понял, шеф. А Анна разве…?

— Как выяснилось нет. Сам узнал от генерала. Мне из них никто ничего. Ладно, это лирика. Сейчас всё ещё раз в сто пятидесятый раз перепроверить, это для лаборатории, опера — все документы, фотографии, всё. Для начала приведите в приличный вид, чтобы они мне рожи не строили, прочитайте ещё раз всё, обмозгуйте, потом соберёмся у меня, набросаем план своей инфы, а завтра будем плясать от полученных данных. Трудимся. Я пока переварю услышанное.

Оперативники разошлись. Александр Христофорович отправился за кофе, по дороге набрал жену.

***

Оба Корфа и Надя гуляли по парку. Володя-маленький ещё в машине похвастался новым телефоном, теперь же ни на шаг не отходил от женщины.

— Ой, смотрите, новые карусели! — заинтересованно проговорила Надежда Николаевна. — Их раньше не было здесь. Мы же недавно гуляли тут.

— Не было, — согласился старший Корф. — А, это приезжий. Как в свое время «Луна-парк» был, помнишь?

— О, да. Одна «скамейка» чего стоила, — улыбнулась Надя. — Идёмте, посмотрим.

Подошли поближе, рассмотрели какие есть качели-карусели, почитали кассу.

— Вов, выбирай. Только для своего возраста. — усмехнулся Владимир.

— Пап? — вопросительно посмотрел мальчик.

— Ну, а чего бы мы тут стояли? Чтобы облизаться и уйти? Выбирай, говорю.

— Тогда вот, вот и вот.

— Будьте добры… — Владимир расплатился. — Так, сначала пробуешь, если понравится, пойдёшь ещё.

— Спасибо большое! — обрадовался ребенок.

— Иди уже, чудик, — улыбнулся Корф. — Ты куда?

— Сначала на «лифт».

— Хорошо, мы тогда вот на этой лавочке, — кивнула Надежда Николаевна. — Найдешь нас быстро, она самая видная.

— Хорошо, спасибо.

— Давай мне остальные билеты, а то потеряешь ещё.

Володя-маленький убежал, а Корф с тётей сели на лавочку.

— Мам, как ты? Сок? Ты бледная.

— Нет, родной, спасибо. Не волнуйся, бледность это нормально. — провела ладонью по его руке. — Ты как?

— Не знаю, мам. Честно. Я даже не знаю, рад я возвращению Ани или нет… Знаешь, Вовка в аэропорту попросил её уехать и не возвращаться. Наверное, я с ним согласен. Лучше бы так. Потому что, как тепе́рь, я не знаю. Я ему говорил, что всё образуется, что мы сильные и в этот раз должны её простить, что мама нас любит, иначе бы не вернулась. А сам в это не верю. Не верю. И не знаю, что делать.

— Всё образуется, ты абсолютно прав, Володя. Анна совершила редкую дурость, согласна. Но она вас очень любит. И ей очень стыдно и плохо за то, что она утворила.

— Вы разговаривали?

— Нет. Я видела. Ты знаешь, мне кажется, что она хотела тебя немного … позлить, что ли, или заставить ревновать. Ну, букеты и задержки после курсов точно из этой оперы…

Прибежал радостный Володя-маленький.

— Ну как? — хором спросили родственники.

— Круто! Ещё хочу!

— Хорошо, только посиди немножко с нами, чтобы голова не закружилась. — Надя притянула мальчика к себе. Тот её мгновенно обнял. Надя перебирала его волосы.

— Тётя Надя, а мы с папой решили отдать меня на плавание, — поделился новостью ребенок.

— Отлично, я только рада. А ты умеешь плавать или будешь учиться?

— Буду учиться.

— Хорошо. У меня знакомый есть в «бассейной сфере», я с ним поговорю, он всё расскажет, и мы выберем.

— Спасибо большое, — хором проговорили оба Владимира.

— Перестаньте! Вова, ты как? Остыл? Голова не кружится?

— Нет, я в норме.

— Тогда иди на следующую качель, — улыбнулась Надя.

Мальчишка убежал, женщина сделала несколько глотков сока и заговорила:

— Возвращаясь к нашему разговору: букеты эти она сама себе покупала.

— Значит, я правильно понял. — вздохнул Владимир. — Только не понял зачем.

— Я же сказала — чтобы позлить и заставить ревновать.

— Зачем? — повторил вопрос Корф. — Она же знает, что в гневе я страшен. Забыла и решила освежить знания?

— Я, конечно, могу ошибаться, но мне кажется, что она хотела развести тебя на эмоции. Аня же видит, как Саша реагирует на Андрея Викторовича, видит сжатые зубы Сашки, когда на меня кто-то смотрит… Захотелось и себе такого же, что бы ты ревновал, показал, что не равнодушен. Цветы дарил в конце концов…

— Зачем? — упрямо повторил Корф. — Цветы да, я согласен. Я их не дарю. Но дядя Саша тебе же цветы не дарит, а ты ему в ответ ничего подобного не закатываешь. Ревновать… Но я ей верю… — осекся и тут же исправился, — верил… Верь… Ай, не знаю. Не понимаю… Я всегда считал, что раз мы вместе, то мы вместе. Почему нельзя было просто поговорить?! Просто сесть, всё рассказать?! Да я бы сам сказал «Езжай, я справлюсь». И с Вовкой нормально поговорить, а не чтобы он рыдал так, что мы с Писарем его успокоить не могли?! Она же психолог! Классный, между прочим! Она одним вопросом может прижать! А с собственным сыном не смогла…

— Относительно цветов: я сама не очень люблю цветы, и Саша это знает. Я мужа не за них люблю. Да, приятно, когда он их дарит, не спорю. Но мне в нём не это важно и ценно. И мы с ним об этом говорили. И договорились. Самый главный и ценный подарок он сделал, — на лице Надежды Николаевны мелькнула лёгкая улыбка, глаза светились, — хотя пытался меняться. Но это я. А тут Аня. Она другая. Она более мягкая, хрупкая, нежная, ранимая. Ей нужно твое внимание, нежность, какие-то милости-приятности. Ты же, когда за ней ухаживал, цветы дарил? Дарил, я знаю. Когда предложение делал, дарил? Дарил. А теперь что? Добился своего и отправил жену на кухню? Мол, знай, женщина, свое место? Ты когда ей романтический вечер устраивал? В кафе водил? Не втроём с сыном, а только вы? Тет-а-тет? Это же немного другое, да простит меня мой любимый племяшка.

— Хорошо, мам, согласен. Тут мой косяк. Но, что из-за этого и на сына наплевать?! Почему с ним нормально не поговорить? Ведь она мне сама говорила, что Вова её лучший друг. Он сказал мне сегодня, что не уверен, что мама нас любит. И что мы ей нужны. И что он не хочет её прощать. Ма́му! Понимаешь?!

— Вот тут не знаю, что сказать. Сама очень удивилась этому. Может, это о́н так воспринял её отъезд?

— Не знаю. — молчал. Корф сидел сгорбившись, локтями упёрся в колени, смотрел в одну точку — на плиточку под ногами. Надя видела его уставшее, чуть одутловатое, серое лицо с мешками под глазами, пепельные волосы и борода только подчеркивали это всё. От него исходила боль и какая-то обречённость. — Я ничего не знаю. — раздельно проговорил парень.

К ним вновь бежал Володя-маленький, вновь пришлось прерваться.

— Там так здорово!

— Мы рады, — Владимир натянул улыбку. — Но ты сначала посиди, отдохни, а потом продолжишь.

Через пару минут мальчик убежал на следующую карусель.

— Володя, мальчик мой родной, ты должен ответить себе на два вопроса, хотя там один вытекает из другого: ты лю́бишь Анну? Ты хочешь с ней быть всю жизнь? Ответь на них, потом действуй.

— Тут мам, один ответ: я её люблю. Больше жизни. Тебя, её и сына. Без вас мне никак… Но так паршиво и обидно за малого…

Надежда Николаевна притянула голову племянника к себе и гладила:

— Я понимаю, правда. Сама в таких чувствах. Но если действительно любишь, то простишь. Только постарайтесь поговорить. Поговорить спокойно, без эмоций, услышьте друг друга. И всё наладится. Всё будет хорошо, сынок, всё будет хорошо…

Владимир прикрыл глаза и наслаждался этой лаской, голосом родного человека, голосом мамы.

— Знаешь, я когда уходила гулять, осторожно заглянула в вашу комнату, Аня даже не заметила. Она сидела в обнимку с твоей подушкой и смотрела в одну точку. Ей тоже очень непросто.

— Ма, а тебе приятно, когда Саша тебя ревнует? Я вообще считаю, что ревность — признак недоверия.

— Нет, Володь, неприятно. Очень. Тем более, что Сашка в таком случае замыкается, на работе начинает лезть под пули. Да и с недоверием согласна. Мы с ним оба знаем, что никто никогда ни за что, и тем не менее, иногда, в шутку. Хотя, он действительно очень боится, что я от него могу уйти. Глупый. Я без него не могу. И не хочу. Ладно… Но, повторяю, это мы. А это — вы. Мне приятно подчиняться мужу, но в меру. Да и Саня меня не терроризирует и не строит. Мы друг друга слушаем и слышим. Аня же с характером, привыкла сама принимать решения, ты тоже с характером, вам надо научиться быть вместе. Вы столько лет не виделись. И да, в гневе ты страшен, это правда. Но не для близких людей. Это я тоже не сразу поняла, — мягко улыбнулась Надя.

— Для тебя я не страшен, — улыбнулся Корф и целовал ее пальчики. — И для семьи в целом.

— Я знаю.

— Мы же и дома и на работе вместе, чего ей не хватает?

— Ответ банален до неприличия: романтики.

— Но я мент, опер…

— И что? Не человек что ли? Оставляй мента на работе, а домой бери с собой романтика. Вот и всё.

— Хорошо, понял. Спасибо большое, родная.

— Перестань.

— Надо только с Вовкой решить. Как с ним быть.

— Это задание для Ани. Если помиритесь вы, помирится и Вова, вон он бежит. Ну как?

— Здорово! Круто, правда. А там катамараны есть! Новые, красивые.

— Где? — удивлённо спросила Надя.

— На озере. Я когда на «Солнышке» катался, заметил.

— Ма? Посмотрим? — улыбнулся, — Или это вотчина дяди Саши?

— Посмотрим. — кивнула тётя. — Вов, ты не мокрый? Голова не кружится?

— Нет, честно.

— Тогда идём.

Корф и Надя встали одновременно, и она схватилась за руку племянника. Владимир подхватил и придержал.

— Мам? Врача или посидишь?

— Всё хорошо, — улыбнулась, — просто резко встала и голова немного уехала. Уже всё хорошо. Идёмте катамараны смотреть. Неужели Саша действительно добился от служб?..

Корф-старший крепко держал вторую маму под руку, Володя-маленький шёл рядом.

***

Александр Христофорович внимательно смотрел на своих оперативников. Решение он принял. Осталось обсудить с ребятами детали. Выслушал.

— Теперь так. Туда едут: я, Корф, Саша и Седой. Из криминалистов с нами Андрей Викторович.

— Александр Христофорович, может, Вы бы остались? — заговорил Царь, — Прикрывали бы нас тут?

— Для этого у нас есть генерал. Я с вами, я так подозреваю, что копнём мы очередное г… которое вам может оказаться не по погонам. И из-за этого поднимется потом вонь. Но чётко решим после «воротничков». Так, Андрей Викторович, посмотрите, что Вам для экспертиз может понадобиться, что нужно докупить. Я поговорю с генералом. Всё, все свободны. Костя и Сережа Писарев, задержитесь. Остальные проверьте документы, комнату отдыха и можете ехать домой. Завтра на восемь.

Оперативники разошлись.

— Теперь с вами. Первое, вы вдвоём будете за главных. Непосредственно с вами будет генерал Романов. Второе, моя личная просьба, присмотреть за Надеждой Николаевной и Анной с Вовкой. Это касается здоровья Нади и безопасности их всех. Я просто за них боюсь.

— Я понял, — кивнул Писарев. — Без меня они из дому не выйдут. Только в моем сопровождении. Остальное мы с Костей разделим.

— Спасибо большое.

— Свои люди, сочтемся.

Полковник откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Очень хотелось домой, к любимой женщине. Но нужно дождаться, пока уйдут опера. Он уйдет последним. Визит генерала Романова был неожиданным и ожидаемым одновременно. Ожидаемым, потому что он начальник и куратор их спецотдела, он обязан приходить, командовать, требовать. Неожиданным, потому что перед ним сидел совершенно другой человек, не тот Коля, с которым он прошёл Рим и медные трубы. Более человечный. Хотя, про личное они особенно никогда не говорили, он сам относительно этой темы закрыт на все пуговицы, а сверху ещё и бронежилет. Все дорогие сердцу моменты спрятаны глубоко и достаются бережно и трепетно, исключительно чистыми руками. Ладно, нужно спрятать бумаги, прибраться и домой, к Надюше. При мысли о жене широко улыбнулся. Хорошо, с этим Николаем Павловичем познакомимся. А теперь домой. Интересно, что такого случилось, что Анна вернулась? Одумалась? Дай-то бог! Позвонил Наде:

— Надюш, привет, родные! Как вы? Что делаете?.. Понял, хорошо, только не перегуляй… Уговорила. Купить что-то нужно? А, хорошо, понял. Я уже скоро выезжаю, скоро буду. И я очень-очень. — улыбнулся.

Бенкендорф проверил здание, всё закрыл и уехал.

***

Машина Корфа и машина полковника припарковались одновременно рядом с домом.

Александр Христофорович быстро щёлкнул брелоком и подошёл к машине племянников, чтобы помочь выйти жене. Надя вышла, ласково посмотрела на него и одними губами сказала «спасибо». Улыбнулся глазами в ответ.

— Привет, Володи, — усмехнулся Бенкендорф. — Как прогулка?

— Супер! Мы были в парке, там ещё один парк. — весело отчитался мальчик.

— В смысле? Приезжий?

— Да! Классный!

— Понравилось?

— Очень!

— Отлично. Теперь домой и ужинать. И отдыхать.

Вошли в подъезд, сели в лифт. Владимир молчал и морально готовился к встрече с женой. Вошли в квартиру, в коридоре ощутили запах выпечки. Надежда Николаевна и Бенкендорф умылись и скрылись в своей комнате. Оба Владимира пошли мыть руки.

— Папа, — шёпотом заговорил Володя-маленький, — и что теперь делать?

— Ничего, всё как всегда. Ты кушать хочешь?

— Нет, я так наелся, что и завтракать не буду.

— Ага, щас. Так, иди пока к себе. Я сейчас сам с мамой поговорю.

Володя-маленький быстро прошмыгнул к себе, Владимир постоял пару секунд перед дверью в свою комнату, сделал глубокий вдох и вошёл.

На кровати лицом к двери и свернувшись калачиком лежала Анна. Корф закрыл за собой дверь и осторожно сел рядом с женой. Смотрели друг другу в глаза.

— Прости меня, пожалуйста. — прошептала девушка.

Владимир лёг рядом на бок, положил голову на согнутый локоть.

— Почему ты просто нормально всё не рассказала? Я же не против твоей поездки, это действительно отличные возможности. Просто то, ка́к ты это всё нам сказала…

— Я сама не знаю, что это было. Я знаю, этому нет объяснения и оправдания… Я была уверена, что ты будешь против, поэтому и поставила перед фактом. Да, нужно было нормально поговорить….

— Тем более, что мы с тобой договаривались. Тут задержки и цветы, — на этих словах Анна залилась краской, — тут твой внезапный отъезд. И ты ничего не объяснила…

— Прости меня… Я знаю, я говорю это довольно часто, но…

— Анют, я люблю тебя, понимаешь? Я действительно всё пойму, но только гово́ри со мной, пожалуйста. Просто говори. Я не так много прошу, правда? — почти невесомо провел пальчиками по виску и вниз по щеке любимой жены.

— Я тоже очень-очень-очень сильно вас люблю. Я не знаю, почему тогда так…

— Ань, я не хочу ковыряться в этом. Но я хочу доверия, понимания, искренности открытости и честности в отношениях.

— Я согласна. Я обещаю. — из глаз вырвалось несколько слезинок.

— Не плачь, не надо. Я с тобой. Я рядом. — перевернул жену на спину, склонился над ней и начал целовать. Анна крепко, изо всех сил, прижала мужа к себе. Оторвался от любимых губ. — Два вопроса: почему тогда плакал Вовка и не будет у тебя проблем из-за твоего отказа?

— Вова обиделся, что я уезжаю. Мы же всю жизнь с ним вместе. Я ему всё объясняла, но он меня не слышал. Проблем не будет. Я уже отписала всюду, куда нужно.

— Убедила. — улыбнулся, изучал любимое лицо.

— Володя?

— Умгу?

— Прости меня, пожалуйста. Это был мой последний косяк. Я заигралась, но больше не буду. Я не хочу вас потерять. Я очень люблю тебя. И Вовку.

— Я люблю тебя. Я тоже виноват в этой ситуации, не уделял внимания, не дарил цветы. Я исправлюсь. Ты нужна мне. Всегда.

— Я рядом. Не говори глупости. Ты постоянно со мной, я иногда боюсь, что тебе влетит.

Корф прервал эти покаяния единственно правильным способом.

— Идём поужинаем, я пирожки напекла?

— Всегда.

— Ты иди, а я с Вовкой поговорю.

— Я с тобой.

— Я сама, сама заварила, самой и разбираться. Я очень боюсь, что ты перестанешь мне верить и доверять.

— Аня-Аня… Я уже ответил на этот вопрос. Идём, я с тобой, а потом все вместе попробуем твои пирожки.

— Я должна сама.

Бенкендорф проконтролировал, чтобы жена легла, сам сел возле неё.

— Как ты себя чувствуешь?

— Отлично. Нагулялась с мальчишками, теперь ты рядом. Просто замечательно.

— Ты кушала?

— Да, не переживай. Я с собой всё взяла, Володя контролировал. Ты сам давно ел?

— Давно, — посмотрел виновато. — Я сейчас стащу нам несколько пирожков и приду. Очень вкусно пахнет. Или я с голодухи?

— И то, и то, — улыбнулась Надя. — Тащи. Жена же не кормит.

— Прекрати! Вкуснее тебя никто не готовит. Но не сейчас! Да и у меня руки есть, мог бы и приготовить.

Быстро вернулся, поставил на прикроватную тумбочку чашки с водой и чаем и тарелку с пирожками в два этажа. Быстро проглотил один.

— Вкусно, но твои вкуснее. — вынес вердикт Александр Христофорович.

— Подхалим, — улыбнулась Надя. — У Анечки тоже вкусные.

— Не подхалим, я правду говорю. Кстати, а за что ты мне «спасибо» сказала? — с хитрой улыбкой уточнил мужчина.

— За наше озеро и за катамараны. Остальные озёра тоже почистили.

— Ты каталась? — вскинулся Бенкендорф.

— Нет, не волнуйся. Вовки катались, а я на лавочке за ними наблюдала и кушала. — улыбнулась жена. — Как сказал Володя: «катамараны это вотчина дяди Саши».

— Вот-вот. Надо будет выбраться как-то. Что ты хочешь мне сказать?

— Показать. Ты поел?

— Да, — серьёзно кивнул Александр Христофорович.

— Тогда пошли, — осторожно села на диване, муж помог встать.

— Куда?

— В ванную.

Взволнованный мужчина послушно отправился следом. Она закрыла дверь на защёлку, взяла лицо Александра в ладони:

— Всё отлично. Просто сейчас ты сможешь увидеть Мандаринку. Смотри. — повернулась к зеркалу и расстегнула халат. Животик был аккуратный и небольшой, но уже заметный. Взяла ладонь мужа и провела по нему сверху вниз. И так несколько раз.

Когда до Бенкендорфа дошло что́ это означает, он замер. Надя с мягкой улыбкой наблюдала в зеркале за мужчиной. Потом повернулась к нему лицом. Александр опустился на колени перед единственной женщиной и начал осторожно покрывать поцелуями каждый миллиметр немного выступающего животика:

— Привет, Мандаринка. Я твой папа. А ты — наше чудо и счастье.

Надя молча гладила его и глотала слёзы. Через некоторое время Бенкендорф встал, смотрели глаза в глаза.

— Спасибо большое, любимая. Спасибо. — от переизбытка чувств Александр Христофорович не мог больше сказать ничего вразумительного, хотя очень хотелось. Но жена и так всё прочла в глазах. Дрожащей ладонью вытер мокрые дорожки на щеках.

— Это тебе спасибо большое, — искренне улыбнулась Надя. — Как у тебя завтра?

— Для вас у меня всегда есть время. Что нужно сделать?

— Завтра на восемь у нас УЗИ. Будем уговаривать Мандаринку рассказать нам, кто она у нас.

— Я с вами. Приеду чуть позже, Корф прикроет. Идём в комнату?

— Да.

В комнате Надя укрылась руками мужа.

— Новости расскажешь?

— Конечно, родная. Тем более, что и тебя они касаются тоже. Всё хорошо, не волнуйся.

Корф сидел на кухне и ждал Анну с сыном. Утром он был уверен, что семьи у него больше нет. Но разговор с мамой в парке дал надежду, а разговор с Анной — шанс. И они оба им воспользуются. У них обязательно всё будет хорошо.

В кухню вошли жена и мальчик. По влажным, но счастливым глазам Ани, понял, что разговор прошёл хорошо.

— Ужинать будете? — тихо спросила девушка.

— Да, нам тут оставили. — улыбнулся Корф, — Судя по пустым кружочкам, полковник нас опередил.

— И на здоровье. Может им ещё занести или они отдыхают? — спросила Анна.

— Я думаю, что дядя Саша набрал, сколько хотел.

— Приятного аппетита, молодежь, — раздался весёлый голос Бенкендорфа. — Я нам уже взял, извините, что без вас. Спасибо, Анечка, очень вкусно. Я за водой и чаем. Ань, Володя, завтра с самого утра, как придёте, пишете мне по семейным. Ань, придумай какую-то правдоподобную отмазку для генерала, вдруг спросит.

— Хорошо, спасибо большое!

— Всё, спокойной ночи!

Анна лежала на плече Корфа и не выпускала его руку. Владимир успокаивающе гладил:

— Всё, Анюта, всё. Мы всё решили. Мы вместе.

Осторожно положил на спину и начал целовать её.

— Володя, ты должен знать… — тяжело дыша проговорила девушка, — все цветы я покупала себе сама. Мне их никто не дарил.

— Я знаю, — спокойно отозвался Владимир и продолжил прерванное занятие.

— Откуда?

— Ты забыла, что я — следователь? — улыбнулся, — напоминаю…

— Я люблю тебя….

— И я тебя…

***

Надежда Николаевна попрощалась с врачом и вышла в коридор, где её ждал муж и который встал при её появлении.

— Саш? Ты точно в порядке?

— Да, родная. Ты как?

— Отлично. А вот если ты не будешь так переживать, то замечательно. Идём на воздух? — улыбнулась и взяла мужа под руку. — Сань, нам же сказали, всё хорошо, успокойся.

Сели на лавочку недалеко от клиники.

— Саш? Господи, успокойся, пожалуйста. У тебя руки трусятся. Всё хорошо, всё отлично. Ты — специалист по сыновьям, — широко улыбаясь и смаргивая слезы проговорила Надежда Николаевна. Она видела, что её замкнутый и грозный мужчина сейчас абсолютно растерян.

— Надюш, а что, уже действительно видны пальчики? У такой крохи? — растерянность и взволнованность в любимых глазах немного забавляли криминалиста.

— Да, Саш. Тебе же показали.

— И у нас действительно сын? Сын? — по-детски наивно уточнил орденоносный полковник, заглядывая в счастливые светящиеся глаза.

— Учитывая, что врач насчитал все двадцать пальчиков, то да. И показал существенное отличие мальчика от девочки. Саш, глубокий вдох и медленный выдох. Всё хорошо.

— Всё прекрасно, родная моя, — повернул свою руку, которую держала Надя, и начал целовать пальцы жены. — Всё прекрасно. Так, теперь я вас завожу домой, а сам на работу.

— Мы с тобой. Пожалуйста!

— Нет, родные. В понедельник. Сегодня у меня «воротнички». Сама понимаешь…

— Хорошо, папа, уговорил. Только ты дома поешь, успокоишься, а потом поедешь.

— Как скажете, любимые, как скажете. — поцеловал Надю в щеку.

В офисе оперативники вводили в курс дела Владимира.

— Едем мы втроём? Я, Седой и Саня? — уточнил майор.

— Да, — кивнул Писарев. — Я дома с девочками и твоей копией. Ну и полковник четвертый.

— Тогда и Наташу к нам. Мало ли что, а так спокойнее будет. Вовку к Ане, а Наташа там. Ладно, с этим потом. Идёмте за кофе, освежимся и продолжим.

Корф сидел на диване, сложил руки домиком и думал.

— Аза, можно вопрос? — тихо проговорил Седой.

— Угу. — чуть встрепенулся, — Да, Серый, конечно.

— Аня?

— Ну вы же сами всё видите. Она передумала ехать и отказалась в последний момент. Всё, без комментариев. Если тебя интересует помирились мы или нет, помирились. Теперь работа. Мужики, не нравится мне это.

— Согласен, — кивнул Саша Романов. — Мне тоже не нравится. Дерьмом за версту. Ещё в чужом и очень холодном городе.

— Тёплую куртку возьмёшь с собой, и не ной, — раздался спокойный голос полковника. — Корф, в теме?

— Уже да. И рассказ генерала я уже знаю. Ждём коллег. Александр Христофорович, можно Вас?

— Идём, — кивнул Бенкендорф.

Мужчины вышли в коридор.

— С Надюшей всё хорошо, не волнуйся, — успокаивающе проговорил полковник.

— Спасибо. Я ей позвоню сейчас. Дядь Саш, может ты никуда не поедешь? Останешься с девочками дома? Надюша меньше волноваться будет.

— Я и сам об этом думал, но мне придётся, потому что там крутые погоны в теме. Вам могут просто не дать действовать. Да и зная «воротничков», они сразу в кусты и чистенькие. А мы в дерьме и с ароматом.

— Дай письменное разрешение. Ты или генерал.

— Давай коллег выслушаем, потом решим. Мне тоже не улыбается оставлять их одних, хоть я Серёжу припахал. Конечно, кто-то из нас был бы надёжнее. Но ты со мной, как самый опытный.

— Это я уже понял, по составу, — усмехнулся Владимир. — Ты с Надюшей утром ездил?

— Да, — строгий полковник расплылся в улыбке. — Всё отлично, брат у тебя, похоже.

— Похоже? — вновь усмехнулся племянник. — Есть сомнения? Я думал, что это невозможно перепутать.

— Просто он такой крохотный, как они что-то видят и различают?

— Они специалисты. Ладно, я очень рад, правда. Идём к нашим.

После многочасового разговора с сотрудниками «смежного ведомства» вся группа отправилась на совещание в тренажерный зал.

— Получается, — Седой осваивал беговую дорожку, остальные пока разминались, — кроме непоняток с камушками, там полнейший разгул криминала?! Афигеть, блин… Зажрались, с…

— Ну, вошли во вкус. Но я согласен, перебор полный. Зверьё. — согласился Владимир.

— Надо тщательно всё обдумать и взвесить. — Саша Романов уселся на фитнес-станцию. — Не люблю я «чужую территорию». И «смежников».

— А кто любит? — вздохнул Бенкендорф. — Ещё и без поддержки изнутри. Ладно, не впервые, разберёмся. Неделя у нас есть. Тогда на выходных отдыхаем, очищаем мозг, а с понедельника работаем. Может, что умное придумаем. Эксперты, всё с понедельника. Особенно тщательно и внимательно перепроверить данные из лаборатории «смежников». Я доверяю только своим. Всё. На сегодня свободны. Работаем с понедельника. Со следующей недели у нас дурдом. Переодеться, забрать в стирку, убрать в кабинетах и по домам. А, да, и в понедельник затариваемся продуктами. Похоже, мы тут жить будем.

Владимир что-то печатал в телефоне, принял душ, переоделся и зашёл в кабинет жены.

Анна сидела на диване и перебирала документы, некоторые бумаги перечитывала, грустно усмехалась и откладывала отдельно.

— Анют, можно? Я стучал, — улыбнувшись спросил Корф.

— Конечно, Володя, заходи. — смотрела робко на майора.

Парень присел напротив на корточки, взял её руку в свои:

— Мы на сегодня всё, приказ следующий — убрать и отдыхать до понедельника. Потом аврал. Через неделю — командировка. Тебе много? Давай помогу.

— Нет, только эта папка, но это не срочно. Где убирать?

— У себя и в комнате отдыха. Но холодильник чистит Седой.

— В командировку я с тобой?

— Нет, родная, — заправил выбившийся локон любимой за её маленькое ушко. — Пока об этом и речи нет. Ты останешься тут. У нас есть информация и документы, там сугубо «оперская» работа, улики, слежка, допросы-разговоры. Чуть что, мы тебя дистанционно подключим.

— Ты мне больше не доверяешь, — тихо и грустно.

— Аня! Прекрати! Я же серьёзно говорю. С понедельника всё ещё раз проверим, тебе, кстати, работа тоже будет. А на месте сугубо бег с препятствиями. Не дуйся. Я тебе уже всё вчера сказал. Иди ко мне, — притянул голову Анны к себе, поцеловал. В какой-то момент не удержался на ногах, упал на спину, утащив за собой и девушку. Крепко обнял, не выпуская губы жены из своего плена.

— Володя, … — прошептала блондинка, оторвавшись от любимого человека. — Тут же люди. Зайдёт кто…

— И что? Кроме нас тут только полковник, скорее всего, — попытался вернуть жену в прежнее положение, но она проворно вскочила, встал следом.

— Я сейчас только папку уберу и можем идти. В понедельник доделаю. — Анна лихорадочно запихивала листы в скоросшиватель. Владимир закрыл кабинет изнутри, обнял любимую со спины, поцеловал сначала за ушком, потом начал медленно спускаться вниз. — Володя, … — прерывающийся шёпот только подстегнул парня. — мы на работе….

— Мы уже одни, не думай ни о чём. — прижал Анну, забрал папку и положил на стол. Стянул с себя ветровку, бросил на диван. Повернул девушку к себе. Пару секунд смотрели друг на друга, а потом начали целоваться, словно изголодавшиеся путники, получившие воду. Анна не сразу поняла, что оказалась на диване, ощущая тело и тепло единственного родного человека везде.

— Как ты? — чуть охрипшим голосом спросил Владимир, целуя обнажённое плечо Ани.

Они лежали на боку, на мужской ветровке, девушка была повёрнута спиной к Корфу.

Вместо ответа Анна повернулась к нему лицом и уткнулась в его шею.

— Отлично. Но до душа я не дойду.

— Дома. Тем более, что нам нужно переодеться. У нас ещё вечером есть одно дело.

— Что за дело? — игралась бородой Владимира.

— Узнаешь, не спеши. — поцеловал, — Пора вставать. Домой очень хочется.

Быстро оделись, Анна проверила окна, розетки и они закрыли кабинет. Потом проверили кабинет Владимира. Спускались по лестнице, крепко держась за руки:

— Володя, давай договоримся, что это было один раз.

— Тебе не понравилось? — лукаво улыбнулся Корф.

— Володя! — покраснев воскликнула Анна. — Мы на работе.

— Хорошо, уговорила.

В машине ехали молча, но вместе. На все попытки жены выяснить, что он затеял, Корф отвечал улыбкой.

— Потерпи, любимая. Скоро узнаешь. У нас времени хватит только на душ и на переодеться. Да, одежда любая, для души, можно нарядную. — Владимир припарковался, помог жене выйти.

— Володя, ты что затеял? — настороженно спросила Анна.

— Всё увидишь. У нас меньше двух часов, потерпи немного, — улыбнулся во всё тридцать два муж. — Впритык на душ и выбор одежды.

Не успели зайти в квартиру, как им на встречу выбежал Володя-маленький.

— Мама! Папа! — обнял обоих сразу.

— Привет, сынок. Что делал, рассказывай. — улыбнулась Анна.

Владимир подошёл к вышедшей к ним Наде.

— Привет, мамуль, как вы? Как мой братишка?

— Привет, родной мой. Мы хорошо, не волнуйся. Саша уже похвастался, что он специалист высшей категории? — улыбнулась Надежда Николаевна.

— Да, утром. Горд собой аки слон. Мамуль, мы тебя сегодня не слишком загрузим?

— Нет, конечно! Не говори ерунды! Мне только в радость. Ужинать будете?

— Нет, спасибо, родная. Нам ещё одежду выбрать надо.

— А мы начали заниматься биологией и математикой! — долетело до Владимира.

— Мам, — с мягким упрёком проговорил Корф. — тебе нужно отдыхать.

— Я отдыхаю, правда. Саша всё контролирует. Идите в душ, время. — улыбнулась тетя и поцеловала парня в щеку. — Повторяю, мне это только в удовольствие. У меня потрясающие сыновья и племянник.

В комнате выбирали одежду и выслушивали новости от сына.

— Вова, — ласково позвала Анна, — это здорово, правда, только не перегрузи тётю Надю. Мы сейчас уедем, но мы вернёмся, естественно.

— Я знаю. — кивнул мальчишка. — Хорошо вам вечер провести, — улыбнулся. — Да, тётя Надя хочет на выходных уехать на дачу к генералу…

— Романову, и там отметить день рождения. От нас только продукты. Мы же сможем по дороге закупить? — женщина стояла за спиной Володи-маленького.

— Конечно, родная, — кивнул Владимир. — Ты уверена?

— Да, Шура сегодня приезжала, мы поговорили. Она сама предложила у них отметить. А что, свежий воздух, у плиты никто не парится, нам всё приготовят и подадут.

— Вы нормально поговорили? — раздался рядом мягкий голос Бенкендорфа.

— Да, не переживай. Женский разговор. — чуть улыбнулась и взяла мужа за руку. — Решили, что общаться будем, как и общались.

— Ты уверена? В праздновании у них? Может лучше дома?

— Уверена, там воздух, все свои. Всё равно в понедельник проставляться. А так все и сразу.

— Тебе не тяжело? — практически хором спросили мужчины.

— Нет, — улыбнулась, — всё отлично. Так, вы собирайтесь, мы не мешаем. Выезжаем завтра, как проснёмся. Список мы с Вовой составили, завтра утром посмотрите, может, что допишите. Саш, идём, не будем отвлекать.

— Ты никогда не отвлекаешь, слышишь? — Владимир обнял Надю. Прошептал на ухо — спасибо огромное, мамочка. Только береги себя, мы же без тебя никак.

— Я с тобой. Всегда. — погладила его по спине, — Всё, собирайтесь, хорошего вечера!

Анна выбрала темно-голубое платье-миди с юбкой-плиссе и рукавами три четверти. К нему шла сумочка и туфельки в цвет. Длинные чуть завитые локоны струились по шее и спине. На Владимире был костюм цвета металлик, в котором он был на росписи, обручальное кольцо и запонки, подаренные Надюшей.

— Ты прекрасна, — прошептал Владимир.