Часть 20 (1/2)

Глава 19

Утром Корф проснулся рано и любовался спящей женой. Анна, маленькая, хрупкая, тоненькая, нежная, практически воздушная девочка, сама тянула и воспитывала их сына. Варя и Григорий не в счёт, да, брали к себе на выходные и каникулы, но основное было на этом нежном создании. И она ещё казнит себя за то, что чего-то не знает о сыне. Побывав в школе Володи-маленького от силы двадцать минут, он физически ощутил всю атмосферу взаимоненависти в классе и пофигизм классного руководителя. Правильно, классная не вникает особо, если ребенок ведёт себя нормально, он для нее не существует. Анна узнавала информацию, она была нормально-нейтральной, а Вовка молчал о своих проблемах. Да он, Корф, тоже о них не узнал бы, если бы в сынишке это всё не накопилось до критической массы. Вовка, сын, — улыбнулся, — первое время было немного непривычно и неуютно, сразу такой большой ребёнок, но теперь так круто. И так больно. Он пропустил его появление на свет, глядя на состояние Надюши, переносил это все на Анну и становилось плохо, пропустил первый зубик, первое слово, первый шаг… Ничего, они вместе. Прошлого не вернуть, но сделать настоящее и будущее счастливым — это в его силах. Как парнишка его опасается…. Нет, физического воздействия в воспитании у него точно не будет. Его самого Надюша так воспитывала и он так же будет. Надюша и Анечка — две единственных женщины в его жизни, такие одинаковые и такие разные. Анюта мухи не обидит, а Надюшина хрупкость и нежность — прикрытие, он своими глазами видел, как тоненькая-худенькая-хрупенькая Наденька заломила руку бугаине в пять раз шире ее самой. И тут же — платьица в цветочки. Хотя, нет, не прикрытие. Она такая и есть, просто работа внесла свои коррективы. Анечка же никому ничего не сломает, но характер — стойкий оловянный солдатик. Ничего, теперь его девочки будут девочками, а руки заламывать будет он. Так, надо настроиться на разговор с этими любителями чужих курток. Тот случай, когда чешутся руки, но нельзя. Ничего, в его арсенале есть «знаменитый Корфовский взгляд», как говорит любимая. — осторожно прикоснулся губами к ее виску, Анна зашевелилась и улыбнулась.

— Ты чего не спишь, — шёпотом.

— Не спится, готовлюсь к конструктивному разговору.

Анна открыла глаза, Корф улыбнулся:

— Поспи, ещё время есть. Я пока завтрак сделаю.

— Вместе. Мы все делаем вместе.

— Согласен, — поцеловал жену.

— Подъём, Корф, в школу пора, — улыбнулась девушка.

— А можно, я сегодня не пойду? — шутливо спросил Владимир. — Ладно, я завтрак, а ты поваляйся пока.

— Вместе. Надо ещё Вовке ланчбокс собрать. Встаём, родной.

Зашли на кухню, Корф достал творог и закинул ленивые вареники, девушка собирала перекус в школу.

— А что он ест в школе? — обнял жену со спины.

— Что дашь, то и ест. Он неприхотлив, кажется. Хотя, теперь я ничего не знаю. Знаю я собственного ребенка или нет.

— Анют, ты знаешь сына прекрасно. И я каждый день буду говорить за него «спасибо».

— Это тебе спасибо. — помолчала. — Так бутерброды есть, яблоко… Где-то были орехи…. Есть….

— В термос чай? Воду? Есть компот, из сухофруктов.

— Компот, только не горячий.

— А хорошо теплый, чтобы можно было выпить. Понял.

Анна разбудила ребенка:

— Вставай, сынок, сегодня пятница, потом выходные.

— А какую мне куртку надеть? — спросил перед выходом Володя-маленький.

Родители переглянулись.

— Да какую хочешь, — пожал плечами Владимир.

— Нет, давай, пока, вчерашнюю ветровку. Эти куртки надо постирать. Мы придем домой и я закину их в стиралку. — проговорила Анна, — Я понимаю, что она не такая шикарная, как мы взяли, но, прости, сынок, я вчера просто забыла про постирушку.

— Да все отлично, мам. Я же тоже про это забыл. — улыбнулся Володя-маленький. — А как мне теперь себя вести? В классе?

Забрались в машину, Анна с мальчиком на заднем сиденье. Девушка прижала его к себе и гладила.

— Как обычно, — Корф завел мотор, — спокойно, не хвастайся отцом. И всё, как всегда.

— Если эти полезут?

— Не думаю. Думаю, родители там им хорошо мозги промыли.

— Надеюсь, они не озлобятся и не тронут Вову. — прошелестела Анна.

— Не думаю.

— Пап, а ты на Мегеру жалобу писать будешь?

— Нет, зачем? Ее это не исправит. Подъезжаем.

— На нее несколько родителей писали уже.

— Как видим, это не помогло.

Владимир вышел из машины, не спеша помог выйти жене и сыну, достал рюкзак.

— Где вы договорились? — спокойно уточнила Анна.

— Я с ними ни о чем не договаривался, — флегматично отозвался супруг, — но нас ждут у входа. Вов, главное, спокойно.

— Угу. Пап, дай рюкзак, пожалуйста, тебе нельзя.

Корф невозмутимо набросил на себя портфель, поправил воротник куртки у сына, взял его за руку, а жену под руку так, что ее пальчики оказались в его ладони.

— Володя, я тебя прошу, — тихо проговорила Анна, — только не заводись.

— Я спокоен, — невозмутимо отозвался Владимир. — Как удав.

— Я начну….

— Не надо, любимая. Володь, иди в класс, тут собираются взрослые, — спокойно поцеловал сына в макушку и отдал ему портфель. Но Володя-маленький не успел и шагу ступить, как к ним подошли две мамы с бледными и явно зарёванными мальчишками, которые резали куртку.

— Здравствуйте, Анна, Владимир Иванович, — тихо заговорила одна из женщин, — мы….

Весь монолог Владимир слушал молча, внимательно, уничижительно-тяжело-невозмутимо-холодно смотрел на стоящую перед ним делегацию и крепко прижал сына к себе. Анна успокаивающе гладила пальчиками ладонь мужа, но знала, что это бесполезно.

— Всё? — сквозь зубы спросил Корф. — Дети опаздывают на урок. Вов, что последним уроком?

— Физра, а потом биология.

— Опять замена?

— Скорее всего.

— Узнай, пожалуйста, если получится, и набери меня.

— Хорошо, — кивнул Володя-маленький.

Анна поцеловала сына и мальчик зашёл в школу. Одноклассники за ним.

— Владимир Иванович, — молчавшая все время мама второго мальчика потянула конверт. — здесь наша компенсация. Простите нас, и наших оболтусов.

Корф невозмутимо открыл конверт, пересчитал сумму, сравнил с фотографией ценника на куртку в телефоне, вынул ровно стоимость куртки и вложил конверт обратно в руки женщины.

— Тут слишком много. Надеюсь, Вы доходчиво объяснили всё своим детям и этим не придется заниматься мне?

— Да, ещё раз приносим свои извинения. Наши «красавцы» извинятся перед Володей перед всем классом. Мы, честно даже не думали …

— Всего доброго! — холодно перебил ее Владимир. — Надо не только думать, но и заниматься своими детьми. — развернулся и вместе с Анной сел в машину.

Выдохнул, вновь завладел рукой жены и поцеловал. С момента возвращения Надюши, Корф стал замечать в себе тягу к обнимашкам-целовашкам. А уж с появлением Анны…

— Анют, а поехали кофе где-нибудь выпьем? С круассанами?

Жена молча кивнула. Владимир, не услышав ответ, повернул голову к ней и увидел, как по любимому лицу струятся слёзы.

— Анюта? Что такое? Ты чего плачешь?

Жена молча помотала головой. Корф завел мотор и отъехал подальше от школы. Припарковался, перетянул хрупкую блондинку на колени и привлёк к себе.

— Анечка, родная моя, я же сказал, я никому не дам вас в обиду. А ещё, мы обещали друг другу, что будем обо всем говорить. А ты молчишь. Плачешь и молчишь.

— Я ничего не знаю, о собственном сыне. «Надо не только думать, но и заниматься детьми»? Так это же про меня!

— Анна! — рявкнул парень, развернул любимую к себе лицом полностью, на что мгновенно отреагировал и без того возбуждённый организм. — Хватит! Прекрати немедленно! У нас шикарный парень! И это только твоя заслуга! Хватит! Я люблю тебя, я хочу от тебя детей! Но если ты и дальше будешь так реагировать, то у нас будет только Вовка!

— Я хочу ещё одного сына. И дочь, — сквозь всхлипы произнесла Анна. — И сына.

— Тогда перестань винить себя непонятно в чем. — чуть успокоился, — Вовка у нас первый, мы на нем наделаем кучу родительско-педагогических ошибок, но зато с последующими детьми будем опытнее.

— Володя, — хихикнула Анна.

— А что? Ладно, поехали за кофе?

— Поехали, только можно сначала на мою квартиру?

— Всё, что захочешь, Анечка….

— Всё? — чуть севшим голосом уточнила девушка, которая так и сидела на коленях мужа.

— Да. Ань?

Ее руки мгновенно нырнули под его толстовку, Владимир смутно соображал, что он делает, лишь ощутил ее губы на своих и крепко прижал к себе.

— Аня, нет! — резко отстранился от любимой. — Нет! Поехали на квартиру, посмотрим. — ссадил жену на пассажирское сиденье.

— Володя, я всё-таки склоняюсь к тому, чтобы сдать квартиру. Я знаю, что она не фешенебельная, но может кто-то и клюнет. Тем более, рядом метро, пять минут и в транспорте. Деньги лишними не будут, а то ты так пошёл кутить, что мне уже страшно. Надюше рожать, это стоит, мягко сказано. Ремонт в комнате Руслана, да и вообще на жизнь. Или ты все на дядю Сашу повесить хочешь? Он, конечно, лицо держит, но все же? Или ты решил спустить весь «подкожный запас»?

— Анют, я же ничего не говорю, я полностью согласен. Но наш «подкожный запас» практически не тронут. Тем более, он на депозите. Ваш поход в пиццерию на нем не отразился никак. Плюс, нам пришла зарплата и премия. Я все рассчитал. И относительно Надюши у нас все будет пополам, это даже не обсуждается. Анют, но ведь с квартирой не факт, что быстро получится. Нам нет необходимости труситься над каждой копейкой. Да, я — не миллионер и не миллиардер, но нормальную жизнь, с хлебом, маслом и колбасой я обеспечить могу.

— Я знаю, поэтому и говорю. Сейчас посмотрим что и как, поищем нормального риэлтора.

— Я звякну Романычу, у него или у отца может быть знакомый риэлтор, заодно и проверенный.

— Хорошо. А потом за круассанами, раздразнил, — улыбнулась Анна.

Поднялись в квартиру, едва Владимир закрыл дверь, как жена подошла в плотную, стянула с него куртку и поцеловала.

— Тут хоть можно? — прошептала ему в губы.

— Да.

Одежда летела в разные стороны, до дивана добрались на ощупь, не выпуская друг друга из рук. Анна ощущала мужа повсюду: на себе, в себе, под собой, он был необходим, как и она ему, она обвила его тело руками и ногами, боясь, что он исчезнет, испарится, и все это окажется чудесным сном. Она потеряла счёт времени, важно было ощущение любимого человека рядом, вплотную.

— Анечка, … останови меня, — прерывающимся шёпотом просил Корф, но девушка его не слышала, лишь сильнее прижимала к себе.

Корф лежал на жене и тяжело дышал:

— Я тебя ещё не раздавил?

— Нет, все чудесно, — лизнула солоноватую шею любимого. — Не отпущу.

— Я никуда не денусь, но у Вовки скоро закончатся уроки, и его нужно будет забрать. А вот и он. — у Корфа зазвонил телефон. — Ты не знаешь, где мой телефон?

— Нет, но судя по звуку — где-то в квартире.

Владимир с сожалением отстранился от жены и пошел на звук. Нашел звонилку, успел взять трубку:

— Да, сына? Прости, еле нашел телефон. Как ты? Не трогают? Вот, а ты переживал. А Мегера как? Ага, я понял. Хорошо, нет, мы за тобой заедем сами. Это во сколько урок заканчивается? Значит, нам надо быть в 12, понял. Тогда до встречи.

Владимир натянул белье и джинсы, собрал их вещи и вернулся в комнату, где Анна набросила на себя футболку мужа.

— Вовка. В двенадцать нам надо быть в школе, в 12.10 заканчивается четвертый урок. Биологии не будет, будет опять классный час. Зачем ему тогда на физре париться?

— Забираем? Я согласна. А который час?

— Двадцать минут одиннадцатого. Предлагаю одеться и осмотреть квартиру.

— Давай в душ быстро. Тут есть дезодорант, правда только мой.

— Не принципиально, вещи все равно моим пахнут. Тогда ты первая.

После душа внимательно осмотрели квартиру, Владимир пофотографировал ее для потенциальных квартиросъёмщиков и они вышли на улицу.

— Так, уже начало двенадцатого. За кофе не успеем? — спросил Корф.

— Возле школы есть уютное кафе, можем там.

— Отлично, поехали. Я заодно Надюшу наберу.

Надежда Николаевна лежала в руках мужа:

— Саш? Не спишь?

— Нет, родная, доброе утро! Как ты?

— Пока отлично. Как же хорошо, что ты рядом. Доброе утро!

— Я всегда рядом. — осторожно положил руку на живот жене.

Стоило Наде повернуться лицом к Бенкендорфу, как к горлу подкатил комок, женщина вскочила, прикрыв рот ладонью, побежала в ванну. Мужчина взял стакан воды с тумбочки и отправился следом.

— Надюш?

Жена вновь села на край ванны.

— Все хорошо, не волнуйся, спасибо, — сделала глоток. — Я немного ещё подожду. Но вроде бы всё. Да, идём.

Александр Христофорович осторожно взял ее на руки и занёс в комнату.

— Кресло или диван?

— А где будут твои руки?

— Там, где тебе удобно.

— Кресло.

Сидела на коленях мужа, головой на его плече.

— Как ты? Или это у вас на меня такая реакция? — с лёгкой улыбкой спросил Александр Христофорович.

— Прекрати! Я просто повернулась. Так бывает. Гораздо лучше, спасибо. Витамины действуют. Но сил нет никаких. Как я буду работать, не представляю.

— Мы пока в отпуске. И про работу мы с тобой уже все выяснили.

— Уговорил. Саш, мне в понедельник надо на осмотр.

— Я с тобой, это не обсуждается. А врача на дом можно?

— Нет. У меня и УЗИ, и кресло. И я согласна, я без тебя и не доберусь.

— Понял. Там запись или очередь?

— Запись. Надо выбрать время.

— Только сначала завтрак. Что?

— Овсянку с ананасами, можно?

— Конечно, родная моя.

— Только побудь со мной, пожалуйста.

— Всегда, Надюша, всегда. — мягко гладил жену по голове.

— После записи погуляем?

— Как скажешь. Смотри по самочувствию.

— Давай попробуем? Хоть возле дома?

— Хорошо, родная.

— Саш? Не молчи, пожалуйста.

— Мы разговариваем, я не молчу. — прижался губами к любимому ушку, — я очень сильно тебя люблю. И очень боюсь тебя потерять. Только спустя более тридцати лет я могу тебе это сказать. Я не знаю, почему мне надо было практически потерять тебя, чтобы прийти к банальному выводу, что надо разговаривать. Но факт остаётся фактом.

— Саш, мы обсуждали уже это. Мы вместе, это главное. Не любили бы друг друга, не сошлись бы вновь. — глубокий вдох, — Сань, надо решить с детской.

— Я уже думал об этом. На выходных займусь. Тебя даже близко не подпущу. Не спорь! Займешься обсуждением с ребятами школы, ты же что-то читала, будешь выбирать обои, спать, в конце концов.

— Саша! Это и мой ребенок.

— Вот и береги себя. И нашу будущую кроху, она и так бузит. А в комнате осмотрюсь я. Я и так ее помню, но надо пыль вытереть. Мебель же мы оттуда сразу убрали?

Кивнула молча.

— Там только стены.

— Надь, давай вообще сменим комнату? Тем более, что минимум первый год кроха будет в нашей комнате.

— Посмотрим. Я не в состоянии сейчас соображать.

— Конечно, Надюшка. Я за завтраком. Ты тут или на диван?

— Тут.

— Надюш, нам надо отпустить эту ситуацию. Так нельзя. Я все прекрасно понимаю, но подумай о себе. О крохе. Русику бы не понравилось, что ты сама себя травишь. Он нас слишком любил, и любит, только там. А мы здесь, мы продолжаем жить. Надюша, пожалуйста. Мы начинаем все заново.

— Я согласна. Мне надо все это отпустить. — улыбнулась сквозь набежавшие слезы, — Так, я жду завтрак! Вкусный.

— Пару минут и все будет. Я рядом.