Часть 12 (1/2)

Но почитать у Володи-маленького не получилось ни утром, ни накануне вечером. Вечером приехали домой, Костя их проводил, от чая отказался. Анна открыла дверь в квартиру, они зашли, разделись. Женщина заметила, что сын очень напряжён:

— Ну ты чего? Расслабься, тут пока только мы. Моем руки, и я показываю квартиру.

— «Пока»? А кто ещё?

— Завтра сюда вернутся твои бабушка и дедушка. Я сейчас тебе всё расскажу и покажу. Так, ванна направо и прямо. Полотенце своё узнаешь?

— Да, ого, какой длинный коридор…

— Тут пять комнат, поэтому и коридор большой. Я на кухне, рядом. — Анна достала из холодильника сковородку и поставила на плиту. Из морозилки вынула куриное филе.

— Я тебя нашёл. — смущённо улыбнулся мальчик.

— Иди ко мне, — обняла сынишку. — Я соскучилась.

— Я тоже, очень.

— Теперь мы вместе, и мы тут. Не волнуйся, ничего не бойся. Тут не страшно, а к размерам квартиры привыкнешь. Пойдём, я тебе всё покажу.

— А вот и твоя комната. Наша с папой рядом, через стенку. Постельное мы твоё забрали, книги и паззлы я перевезла, но разберёшь сам. Позже. Вещи твои я разложила в шкафу, постарайся их и содержать в том же порядке.

— Спасибо! Постараюсь.

— Ужинать и рассказ. Ой, папа звонит. Только тихонько, иначе сюрприза не получится.

— Хорошо. Я на кухне посижу.

— Да, Володенька? Как ты?

— Анюта? У тебя всё нормально?

— Да, а почему ты спрашиваешь? Всё хорошо. Ты как? Врач был?

— Был. Я всё в смс написал. Я скучаю.

— Я тоже. Сильно-сильно.

— Что делаешь?

— Грею ужин, потом почитаю. И спать. Володь, не помнишь, я футболки тебе привезла или нет?

— Привезла. В одну переодела, две свежие лежат. Свежие труселя и носки есть.

— Ага, поняла. А что же это за футболки лежат? Не могу сообразить…

— Может, это те, что ты хотела выкинуть? Выбрасывай, не заморачивайся.

— О, они, да. Что завтра привезти? Из разрешённого? — ласково.

— Себя. Себя и только себя.

— Это обязательно. — Аня зашла на кухню, выключила плиту, перемешала плов, прижала телефон плечом к уху, достала тарелки и начала накладывать ужин. — А ещё что? У вас вода есть?

— Да, вы же блок привезли, мы пока не успели приговорить. Анют, мне фрукты можно?

— Только в качестве пюре или смузи. И только яблоки и банан. Будешь?

— Да, спасибо, Анечка.

— На здоровье. Спроси у Серёжи, что ему привести. — поставила тарелки с пловом на стол. Включила чайник.

— Говорит, что ничего.

— Поняла. Стесняется. Тогда получит то же, что и ты. Всё, у тебя отбой. Спокойной ночи!

— Подожди, пожалуйста.

— Я тут. Что случилось?

— Когда ты завтра будешь?

— Ты же сам написал к одиннадцати. Так и приеду, — подмигнула сыну, он улыбнулся в ответ.

— Хорошо, постараюсь не умереть от тоски…

— Володя! — серьёзно воскликнула девушка. — Ты мне живым нужен. Ты НАМ живым нужен.

— Я пошутил. Анечка, любимая, я по-шу-тил. Конечно, я буду тебя ждать. Всегда. Слышишь?

— Да. И я тебя. Всё, ложись спать, а я поем. Целую.

— Приятного. Целую.

Аня села за стол напротив зажатого сына:

— Так, чего не ешь? Это я готовила, не бойся.

— Не боюсь, очень горячее.

Пересела ближе к мальчику, прижала к себе, ощутила его сильное сердцебиение:

— Успокойся, тихо, тихо. Всё хорошо, всё отлично. Кушай и я всё расскажу, ты сам у себя время крадёшь.

Наконец-то поели и сели в комнате на диван, Анна обняла Володю, хотя он сам прижался к ней. Поцеловала его головку. Понимала, что сынишка, хоть и вырос с неё ростом, а всё ещё маленький мальчик, которому очень не хватает мамы, а папы ещё больше. Ничего, это последняя ночь. Завтра всё будет. Господи, как же пройдёт эта встреча. Володя-маленький переживает и побаивается.

— Всё будет хорошо. Так, смотри, вот это твой папа — показывала фотографии в телефоне, — это тётя Надя и дядя Саша. Это тётя и дядя папы. Понял?

— Да. А мне они бабушка и дедушка?

— Правильно.

— Тётя Надя для папы как вторая мама, они друг друга очень любят.

— Это здорово. А мы будем любить их. Они очень молодые для бабушек и дедушек. Можно я буду тоже называть их тётей и дядей?

— Я думаю да.

— Тётя Надя очень красивая. Но ты красивее, — поспешно добавил мальчик.

— Да, тётя Надя красивая, ты прав. Завтра ты с ними познакомишься. Для них это тоже будет сюрпризом. Они будут жить тут, с нами.

— Хорошо. Здорово! Большая семья!

— Да. Что тебя беспокоит?

— Не знаю. Я не знаю, о чём ним говорить. Вернее, как начать… Ну да, спросить, как здоровье, а дальше?

— Ну, о чём говорить, ты, я думаю, найдёшь. Футбол, школа, чем у Вари занимался. Да папа сам тебе много чего расскажет.

— И о своей работе?

— Не знаю, честно. Мне он ничего не рассказывал о своей прошлой работе. А на нынешней мы работаем вместе. Кстати, завтра надо будет приготовить папе смузи, это на тебе.

— Хорошо, а блендер есть?

— Конечно, на кухне. Да, и целые яблоки-бананы тоже возьмём, это для его друга, он в палате с папой.

— Целые в смысле не смузи?

— Да. Теперь идём в твою комнату, приготовим одежду на завтра. Мыться, голову мыть и спать.

Через час Володя лежал в кровати, но заснуть не получалось. Поворочался, не выдержал, встал и тихонько пробрался в комнату к маме:

— Не спишь? — шёпотом, — можно?

— Конечно, Солнышко, иди ко мне. — нырнул под одеяло к Анне и попал в её объятья. — Волнуешься? Может валерьянки накапать?

— Волнуюсь, но не надо. Можно я посплю с тобой, пока папы нет?

— Конечно, сынок, конечно. И пока привыкнешь. — Володя поцеловал её в щеку, устроился на мамином плече и незаметно уснул. Анна лежала без сна, переживания ребёнка передались и ей. Она понимала, что скорее всего спешит: вечером неожиданное переселение в новую, по сути, квартиру, а утром знакомство с отцом и родственниками. Слишком быстро, но, как показывает жизнь, лучше поспешить, чем опоздать, особенно в таком вопросе, и особенно с их работой. Ранение Владимира показало быстротечность жизни. Её мальчики слишком скучают друг за другом, слишком нуждаются друг в друге. Тем более, что она их разлучила, на что не имела ни малейшего права, ей и соединять. Володя-маленький на каждый Новый год и День рожденья всегда загадывал папу. Её сердце в таких случаях обливалось кровью. Как сказать…? Выдумала историю про разведчика-спецназовца. А вон оно всё как оказалось… За мыслями не заметила, как заснула.

Утром Аня проснулась рано, но сына рядом не оказалось. Зашла к нему в комнату, увидела Володю-маленького задумчиво рассматривающего фотографии отца в альбоме, оставшемся с юности.

— Ты чего не спишь? Ещё есть время.

— Я разбудил тебя? Прости. Я не хотел.

— Нет, Володенька, нет. Я сама встала. Не волнуйся. Так, завтракать и выпьешь валерьянку. Тебя скоро физически трусить будет. Ты чего? Это же папа. Он очень добрый и очень тебя любит. Он волнуется, даже сильнее, чем ты. Успокойся, — обняла сына и гладила по спине, — всё будет отлично. Ты зубки чистил? Я на кухне.

Девушка слила первую воду с курицы, промыла ее, добавила лук, морковку и поставила вариться бульон. Заметила, что у самой дрожат руки.

— Я умылся. Что делать?

— Завтракать. Ассортимент на столе.

— А ты? — удивился мальчик. — Я помогу потом всё сделать.

— И я. Я с тобой, конечно же. Почитаешь?

После завтрака приготовили всё, что надо, кроме смузи, потому что Володя заявил, что его надо делать перед выходом, который потом приготовил собственноручно. Анна накапала сыну успокоительного.

— Выпей, и поедем. Такси я вызвала.

Собрались, и поехали в госпиталь раньше оговорённого времени.

***

Надежда Николаевна и Александр Христофорович поговорили с новым лечащим врачом Владимира и зашли в палату:

— Привет, молодёжь. Как здоровье? Сергей?

— Хорошо, чешется, немного побаливает. С сегодняшнего дня процедуры. Пока жду рентгена и УЗИ. Мандт обещал, что я пойду первым, но первым отправил Вовку. Жалуюсь, — шутливо проговорил Седой.

Бенкендорф распаковывал принесённое по тумбочкам. Криминалист присела на стул возле племянника:

— Привет, как ты? — провела ладонью по его щеке.

— Нормально. Ты как? У тебя глаза сияют, — улыбнулся Владимир. — Красивое кольцо.

— Тоже хорошо. Что значит отдых.

— Как дела с генералом?

— Тишина пока. Что с Аней? Не могу дозвониться.

— Утром звонила, всё было в порядке…

Седой осторожно встал и медленно загупал на костылях в сторону туалета.

— Давай помогу, — полковник проводил парня.

Дверь палаты открылась, зашла медсестра с креслом:

— Сергей, на осмотр. Карета подана.

— Тут я. — вздохнул. — Лучше ножками и без кареты.

— Ну, это временное удовольствие.

Через несколько минут дверь открылась вновь, на пороге стояла Анна:

— Всем привет! — блондинка широко улыбалась, но было видно, что она нервничает и скрывает это.

— Привет! — улыбнулись Надя с Бенкендорфом.

— А-анечка, я уже волноваться начал. Надюша звонит, ты не берёшь… — Корф взволнованно смотрел на любимую.

— Правда? Ой, простите, пожалуйста. Это я на беззвучный поставила и забыла потом включить…

— Ты чего на пороге? Заходи? — майор глазами поедал невесту.

— Ты мне сначала такое скажи: Ты себя хорошо вёл?

— Да. Позавтракал, анализы сдал, рентген и УЗИ прошёл, Мандт остался доволен на данном этапе. А что?

— А то, что тем, кто себя хорошо вёл, полагается сюрприз. Закрываем глаза. Все, все. Не подглядывать. Я скажу, когда открывать. — тихонько ввела Володю, забрала пакет и поставила на пол, закрыла дверь. — Не подглядывать. — Наклонилась к уху сына — успокойся, смотри, никто не кусается… — громче — не подглядываем. Немного терпения… — опять на ухо — папа страшный?

Ребёнок отрицательно помотал головой и быстро вытер слезы. Анна обняла его:

— Всё хорошо. Рядом на стульчике — красивая тётя Надя, у стенки — дядя Саша. Страшные?

Опять отрицание.

— Готов?

— Да.

Громко:

— На счёт три можно открывать глаза… Раз, — сжала ладонь сынишки —два, два с половиной, два на ниточке, — Корф заулыбался, это была их детская шутка, — два обрывается… — Володя-маленький сжал руку мамы и кивнул головой. — Три! Открываем глаза…

В палате повисла тишина. Каждый слышал дыхание и сердцебиение другого. Корф судорожно сглотнул, Надины глаза расширились, Бенкендорф побледнел и положил руку на плечо жены.

— Прошу знакомится — Владимир Владимирович. Пока ещё Платонов. Скоро станет Корф.

Владимир дёрнулся и встал с кровати. Анино «Володя, осторожнее» прозвучало где-то далеко. Володя-маленький тоже подался вперёд и замер, но мама мягко подтолкнула и два Владимира Корфа обнялись. Пружины выпрямились.

— Володя, сынок, — шептал Корф в волосы парня— прости, что так долго…

— Папа… Папа…

— Я. Даже практически целый… Вовка…

— Володя, ляг, пожалуйста, — спустя время проговорила Анна, поглаживая обоих. — Мы все тут и никуда не денемся… Ложись. Ты ещё и резко встал, мало ли что со швами. Ложись.

Корф послушно вернулся в кровать.

— Между прочим, мы не со всеми познакомились… — улыбалась девушка сквозь слёзы. — Тут и наши тётя с дядей. Володя-маленький решил, что для бабушки-дедушки вам слишком рано…

— Привет, — улыбнулась Надежда Николаевна, несмотря на искреннюю радость и предварительную безусловную любовь к собственному внуку, женщина казалась чуть холодноватой и отстранённой. В ней не было сейчас такой порывистости и пылкости, как у племянника-папы. — Значит, ты не только Володя Второй, ты и Племянник Второй?

— Младший, — прохрипел ребёнок, нервно улыбаясь и стесняясь. — Если можно…

— Можно, Володенька, конечно, можно. — Надя встала и в свою очередь обняла мальчишку. — Ну ты чего? — шёпотом — всё хорошо, не волнуйся. Самый крутой в семье после папы — дядя Саша — настоящий полковник.

— Правда? — вскинул голову Володя-маленький и с удивлением посмотрел на тётю. С ней было так уютно и спокойно, как с мамой. Тётя чем-то неуловимым напоминала маму. Такая же нежная и сильная одновременно, очень добрая и ласковая. И хорошо, что «тётя», «бабушкой» язык не повернётся назвать эту молодую женщину.

— Конечно, — улыбнулась Надя. — Товарищ дядя, мне не верят, что Вы — полковник.

— Н-да? А так? — Бенкендорф протянул удостоверение. — Веришь?

Вот дядя (он же дедушка) производил странное впечатление: спокойный, невозмутимый, уравновешенный, неулыбчивый, а в глазах столько радости и любви… И ведь действительно полковник…

— Верю… никогда не держал настоящее удостоверение, — улыбнулся робко мальчик.