-34 (Кристин)- (1/2)

К низкому перевалу обоз подъехал после полудня, хотя угадать время суток в безрассветном сумраке зимнего дня могли только владевшие Искусством или артефактом Ремесленников — часами. Кристин пыталась вышивать, Рене дремал вполглаза, когда за окошком кареты возникла фигура всадника и раздался короткий стук в дверцу. Встрепенувшаяся Кристин тотчас открыла створку, а солдат сел на ложе с идеально прямой спиной.

— Вольно, — с добродушной усмешкой сказал ему заглянувший внутрь Геллерт. — Как самочувствие?

— Отлично, монсеньор! — отрапортовал Рене. — Готов служить вашей светлости!

Князь окинул его внимательным взглядом и заключил:

— С последним пока подождём, но побыть несколько часов один ты, я полагаю, в состоянии.

Несколько часов? Сердце девушки дрогнуло в радостном предчувствии, которое немедленно подтвердилось.

— Кристин, вы не против слегка развеяться? — обратился к ней муж. — Я хочу прокатиться к перевалу и предлагаю вам присоединиться.

— Конечно, я согласна! — Пяльцы с батистовым холстом, на котором никак не могли расцвести королевские лилии, немедленно отправились в стоявшую на полу корзинку для рукоделия.

— Замечательно. — И Геллерт, повысив голос, приказал кучеру: — Тормози!

— Тпру-у-у!

Заскрипев всеми сочленениями, карета несколько раз содрогнулась и замерла. Натягивая перчатки, Кристин обернулась к Рене:

— Не скучайте! — и, накинув капюшон, легко выскользнула наружу. Конюх расторопно подвёл к ней Жемчужину и помог взобраться на спину лошади. Но стоило ему отойти, как отвыкшее от седока животное недовольно затанцевало, отчего у всадницы вырвался испуганный вскрик.

— Тише, тише, — Геллерт крепкой рукой перехватил поводья, заставляя животное угомониться. — А теперь шагом — мы никуда не торопимся.

Вспомнив одно из наставлений учителя верховой езды, Кристин постаралась затолкать панику поглубже и неуверенно направила Жемчужину вперёд. К счастью, та действительно была хорошо обучена, поэтому после первого выражения несогласия смирилась и больше не пыталась проверять умения наездницы. Так что последняя вскоре немного расслабилась, и она наконец заметила овладевшее обозом весёлое оживление. Люди охотно улыбались, перебрасывались шутками, дружелюбно кланялись «госпоже княгине». И то и дело посматривали на горную гряду, за которой начинались земли княжества.

— Все так рады возвращению.

Кристин поняла, что сказала это вслух, только когда муж откликнулся:

— Горцам тяжело без гор. Вы освоились? Переходим на рысь?

Девушка мгновенно напряглась и тем не менее ответила:

— Да, — после чего дала лошади сигнал двигаться быстрее.

Пока Кристин и Жемчужина привыкали друг к другу, они вместе с Геллертом и шевалье успели оказаться в самом хвосте обоза. Однако после ускорения им удалось догнать сначала карету, потом передний отряд охраны, а потом и вовсе вырваться вперёд. Неширокая — две повозки едва разъедутся — дорога стала заметно забирать вверх. По краям её выросли бело-серые скалы, на которых то тут, то там суровыми часовыми стояли припорошённые снегом тёмные ели. Иногда налетавший холодный ветер пробирал до костей, но даже это было Кристин в радость — так надоел ей полутёмный короб кареты. Чем выше они поднимались, тем сильнее колотилось у неё сердце в предвкушении чего-то необычайного. И когда верхняя точка перевала наконец была достигнута, с губ девушки облачком сорвался вздох восхищения.

Вздыбленные острыми скалами пустоши до самого горизонта. Чернеющие на снегу кипы деревьев, свинцовый поясок незамерзшей реки. И над всем этим — тяжёлые хмурые тучи, подобные небесным горам. Неприветливый, пугающий безлюдностью край — и в то же время завораживающе таинственный и величавый. Перед ним Кристин чувствовала себя маленькой покинутой девочкой, но вместе с тем страстно желала ему понравиться. Чтобы её признали своей горы и долины, озёра и реки, ущелья, леса, замки, деревни, о которых она успела столько наслушаться от Рене. Девушка вглядывалась, вчувствовалась в хмурый пейзаж, забывая дышать, и постепенно ей начало казаться, будто самым краем слуха она слышит разлитую в хрустальном воздухе прекрасную мелодию. Кристин попыталась сосредоточиться на ней, чтобы запомнить, но позади послышались звуки нагоняющего обоза, и Геллерт негромко спросил:

— Едемте дальше? Или вернётесь в карету?

Девушка вздрогнула, словно до этого спала с открытыми глазами. Шумно втянула в себя воздух:

— Нет, едемте, — и они втроём неспешно двинулись вниз.

С того дня Кристин стала регулярно проезжать верхом хотя бы несколько льё пути. Первое время у неё с непривычки болело всё тело, однако когда Рене, по мнению Геллерта, достаточно окреп для верховой езды и Жюли вернулась из ссылки с козел, девушка уже могла проводить в седле порядочную часть дневного перехода. Обычно она вместе с мужем и его телохранителем ехала во главе обоза, любуясь неброской красотой местности и слушая, как Геллерт в прямом смысле на ходу занимается государственными вопросами. Круживший над путешественниками железный ворон то и дело опускался на луку седла и чужими голосами передавал князю различные сообщения.