-19- (1/2)
Я выполнил данное наставнику обещание и в канун Йоля прибыл в замок Верных вместе с небольшой свитой. Наварр не скрывал удовольствия от визита — семейный праздник грустно встречать одному, — да и я был рад отвлечься. В последние дни замковая челядь слишком активно готовилась к приезду новой хозяйки, и от ежечасных напоминаний о неизбежных переменах можно было укрыться лишь за крепостной стеной. Где уже вовсю царствовала старуха-зима, безжалостно прогоняя людишек со своих торжественно-ледяных просторов к теплу очагов. Так что наши прогулки с Рёном сделались обидно короткими — именно тогда, когда хотелось проводить наедине всё время без остатка. Разумеется, в гостях последнее было не проще, но я надеялся, что смена обстановки хотя бы ненадолго отвлечёт нас от грозного ощущения надвигающейся необратимости. И действительно, три дня пути через заснеженные пустоши с ночёвками под открытым небом надёжно прогнали из моей головы унылые раздумья о будущем. Так что вышедшему нас встречать Наварру я улыбнулся совершенно без усилия.
— Приветствую, мессер. Как ваше здоровье?
— И тебе привет, дипломат, — проворчал старик, неблагоразумно пренебрёгший меховым плащом, несмотря на мороз. — Здоровья хватает — как раз чтобы обнять тебя, не дожидаясь, пока доберёшься до трапезной. — И он по-отечески прижал меня к груди.
— Счастлив это слышать, — простодушно отозвался я. — Поскольку мы за время пути успели порядком промёрзнуть…
— И потому ехали не по тракту, а пастушьими тропами? — насмешливо приподнял брови Наварр и хлопнул меня по плечу. — Ладно, замёрзший, идём в замок, коль уж ты так беспокоишься за старика. Приводи себя в порядок и спускайся ужинать. Точнее, — тут он неожиданно устремил острый взгляд на Рёна, — спускайтесь ужинать вдвоём. Мне давно хотелось познакомиться с вами поближе, шевалье, и я не могу упустить предоставившуюся возможность.
— Благодарю за оказанную честь, ваша светлость. — Рён был чрезвычайно растерян, однако поклонился с неподдельной почтительностью.
Наставник сделал отметающий жест.
— Не стоит, юноша. Пускай об этом и не любят вспоминать, но благодаря Цецилии, вы — родственник Геллерта, а значит, не посторонний мне человек.
Морозный румянец Рёна стал ещё ярче.
— Однако, — между тем продолжил Наварр, — оставим разговоры для тепла. Входите и будьте, как дома.
Мы с уважительной благодарностью склонили головы и следом за хозяином последовали к широкой двери донжона.
Как повелось ещё со времён моей юности, нас поселили в Рассветной башне, ведь «Ранняя пташка ловит червячка». Комната для телохранителя оказалась перед моей по коридору — в прежнее время вход в неё был заперт и занавешен гобеленом, отчего я даже не догадывался, что там есть помещение. И потому когда споро переодевшийся Рён зашёл за мной, я, застёгивая камзол, поинтересовался:
— И как тебе?
— Замечательно, — рассеянно отозвался он. — Если я оставлю дверь приоткрытой, то смогу слышать всё, что происходит снаружи. А ширина коридора оптимальна для обороны в одиночку против превосходящего числа противников…
— Вообще-то, — прервал я, — мой вопрос относился к тому, удобно ли тебя разместили.
— Да, я же говорю… — начал было Рён и вдруг сообразил: — А, ты про другое удобство. Я особенно внимания не обращал, но вроде бы всё нормально.
Я мысленно хмыкнул и заметил:
— Мне казалось, тебе безразлично мнение аристократов о твоей персоне. Разумеется, если они не высказывают его в лицо.
— Безразлично, когда это мнение напыщенных баранов, у которых всех заслуг — спесь и родословная, — поправил Рён и, немного смутившись, признался: — А вот чтобы его светлость думал обо мне хорошо, я бы очень хотел.
— Не переживай, — успокоил я. — Наварр ценит в людях ум и искренность, а и первого, и второго тебе не занимать. Просто веди себя естественно, и ты ему понравишься.
— Надеюсь, — пробормотал Рён, машинально поправляя лацкан мундира, и вдруг попросил: — Геллерт, пожалуйста, расскажи мне о его светлости. То, что тебе кажется самым важным.
Самым важным?